Троллейбусы уходят в темноту,

дрожат дворцы, опущенные в воду,

и прирастают крыльями ко льду

по-птичьему раскинутые своды.

Опять ты здесь, безумец и летун,

опять за ночь ты платишь чистоганом,

и, словно мышь, накрытая стаканом,

ты мечешься на каменном мосту.

Всё – лже-любовь: мгновенности реки,

твои глаза, закрытые ладонью,

и всплеск твоей опущенной руки.

Нас все равно когда-нибудь догонят.

Нас приведут и спросят в темноту:

зачем в ту ночь стояли на мосту?

МОЛЕНИЕ О ДОЖДЕ

кормить с руки что облакам подобно

слагая знаки молний что подобны

словам кормящих кормчего с руки

читать земле огромленное небо

ДИКОВИНЫ

1

Вот лес, что себя созерцает. Сам-друг.

Кедровые кроны и клеверный луг.

Кружение птицы и зверя следы.

И полное небо озёрной воды.

Всё это сам-лес, как и прочее, что

Укрыто листвой и не видел никто.

Но есть и в лесу золотая гора,

ДНИ РОЖДЕНИЯ И СМЕРТИ

                          Доброе имя лучше доброго елея, и день смерти — дня рождения.

бесполезная

сколько щедрости в этом склонившемся ниц фонаре?

посмотри, сколько хлеба одним только им здесь накрошено.

мысль над делом кружит очень долго в седом феврале,

наподобье впервые над мышью кружащего коршуна.

и расходятся, даже не пробуя снег из волос

сумасшедшие вётлы хотя бы немного повытрясти,

в их движениях виден укор, сокрушённость, вопрос

и медлительность, как при каком-то неведомом вирусе.

засыпай, чтоб белей была ночь, засыпай, засыпай

* * *

                                   Игорю Холину

Душа травы витает в облаках,

Деревья наклоняются к дороге –

Здесь медленные солнечные Боги

Являются с улыбкой на устах.

Стопою легкой зыбля легкий прах,

Они скользят сквозь летние чертоги,

Их контуры торжественны и строги,

Их волосы в цветочных лепестках.

КАМЕННЫЙ ОСТРОВ

...Каменный остров. Начало. Детство. Прогулки с отцом.

Жили у Барочной, рядом. А за трамвайным кольцом –

ЦПКО, стадионы, Невка, гребцы, острова,

Дуб, по легенде петровский, желудь в ладошке, трава,

Особняки и заборы, карканье вечных ворон,

И медяки собиравший лодочник, новый Харон.

.....................................................………………………………

Дальше жил где-то... На Охте... Пыльный район заводской.

Я совершить намерен подвиг,

Но трудно совершить его,

Когда завистливых и подлых

Среди людишек большинство.

Мне угрожали мордобоем

И отбирали самопал,

Чтоб только я не стал героем,

В программу «Вести» не попал.

Я не шумел, не петушился,

Скрывал во взгляде хитрецу,

Но марганцовочкой разжился

И магний перетер в пыльцу.

Теперь посматриваю хитро –

Пусть думают, что я дебил,

Но аммиачную селитру

На рынке я уже купил.

клен

Перед закатом в хладном небе клен

Был осенью мне некогда явлен

Чернея тонкий ствол стоял непрочный

Напротив солнца в стороне восточной

Был совершенным желтый цвет листа

На черных сучьях словно златом став

На каждой ветке повторившись дважды

Как украшенья жесткие – и каждый

Из листьев, что слагал чертог златой,

Был обнесен столь явственной чертой

Что павшие напомнили их тени

Прообраз меланхолии осенней

На незадолго убранной земле

В проекциях живых запечатлев