Сначала лица мужчины Котельникову не было видно, но в какой-то момент стало свободнее у выхода, и он разглядел больного. На вид мужчине было лет сорок – сорок пять. Он был очень худой. Ходячие мощи, скрючившиеся сейчас в пальто. Лицо сырое, оттаивающее, свинцово-серого цвета. Словно каракуль с его пальто. Кто он?..

На углу Амстердам Авеню волновалась небольшая толпа, здоровенная синегубая негритянка в канареечной шляпе взывала непосредственно к Иисусу, требуя участия. Будицкий, посмеиваясь, протиснулся. У него в коллекции имелась парочка чёрных: не девки – огонь. Так, авария. На мостовой, рядом с исковерканным велосипедом стонал курьер-китаец. Он лежал на боку, поджав ноги, словно у него прихватило живот.

Глаз моргнул и уставился на него, и уже пялился неотрывно. – Во хрень-то! – подумал он. – Зачем я ему сдался? В голову полезла прочитанная в детстве фантастика: повадки «контактёров», голубые человечки со стрекозьими глазами…

Представляем читателю VI часть из романа «Пенки». Первые четыре части были опубликованы в журнале «Юность». Герой романа – подросток – в романе дружит с девочкой Аней. Но порой в его жизнь вторгается Лена по кличке Багира, из «хорошей семьи», отец которой – Юрий Алексеевич – был занят сомнительными делами в 90–х. Пока не сделал головокружительную карьеру и не обосновался в Кремле.

…Возле двухэтажного барака, на тротуаре, робко облаивали прохожих две старые собаки. Да обе-то они хромые, да безработные. Ох, да без хозяина они, да без своего угла. Заглядывали в лица: может, возьмете нас с собой? Подходим, а?.. Облаивали нового прохожего. Так же просяще, жалко: не пугайся, какая уж тут храбрость у нас теперь, так – симуляция одна. А хлеб-то есть надо. Эх-х…

...Читая хорошую книгу, надо выжимать её досуха и встряхивать, выбирая ценное, что в ней есть. Но, даже использовав, не отбрасывать. Книга обладает способностью восстанавливаться, и тогда процедуру необходимо повторить ещё и ещё раз. После сорока я только–только начал подходить к тому, что есть я, к сердцевине своей сути, но для этого потребовалось потеснить отвлекающие помехи.

Сорская пустынь при Ниле была скитом-скрипторием и книжным детелищем. Сам же Нил очистил себя до прозрачности, чтобы нам было легко увидеть смысл христианской традиции. Он сохранил ее в чистоте, передал ее последующим поколениям, и в этом море веры, в этой прозрачности видна несказанная глубина его любви.

У этого ботаника Петрарки одно было на уме: Лавр и Лаура. И эту свою вечно беременную недотрогу он называл «Милый враг», «dolce nemiса». А ведь Петр клюнул на поэтическую приманку, построил жизнь, как монах Петрарка. Выбрал девушку с улицы Зеленой и стал посылать ей по почте стихи. О счастье!

Пенсионер на душевные метания не отвлекался. Он закупил внушительный ворох арматуры сантиметрового сечения, завалив железными вермишелинами лужайку, заказал ещё проволоки, лопат и прочих инструментов, а главное, завёз множество мешков с прочнейшим, с проверенного завода, цементом, песок, гравий и оранжевую электрическую бетономешалку. Внимательно пересчитав и любовно ощупав мешки и прутья, он расплатился с темноликими грузчиками и на следующий день приступил.

С удивлением Володя увидел, что на груди его отблескивает молниями золотое шитьё. На мальчике алел мундир – коротенькая курточка, отороченная мехом, с высоким воротником, тоже с мехом… Володя в недоумении глянул на грудь. Пуговицы ручьями серебра стекали вниз. Курточка свалилась на левое плечо. В поднятой вверх правой руке Володя, неожиданно для себя, сжимал пистолет. Ствол дымился, разряженный.