Считается, что особенно рьяно боролся с искажениями русского языка Корней Чуковский. Никто не выступал в печати на эту тему чаще его. Причём, бичевал и высмеивал он в основном язык чинуш.

«Какая гадость чиновничий язык! – писал А. Чехов. – Читаю и отплёвываюсь». Вот и Чуковский плевался.

В России всегда считалось, что власть должна общаться с народом, на особом языке. В результате родились особые слова и обороты языка, прозванные Корнеем Чуковским «канцеляритом».

Откуда страсть представителей власти к особому языку? Это, со свойственной ему краткостью, объяснил всё тот же А.Чехов: «Россия – страна казённая».

Ещё казённей стал язык власти при большевиках. Но вот четверть века уже прошло, как компартия не рулит, а бюрократический сленг творит чудеса живучести, что наводит на невесёлую мысль: то ли язык наш так устроен, то ли мы – его носители.

Вместо «надеюсь» у нас говорят «выражаю надежду». Вместо «спасатели работали круглосуточно» – «спасатели работали в круглосуточном режиме»…

Канцелярит, врастающий своими «метастазами» в язык, скорее всего, неискореним. По крайней мере, до тех пор, пока правит бюрократия. А говорить всерьёз, что власть бюрократии когда-нибудь кончится, смешно. Значит, канцелярит у нас навсегда. Вопрос только в том, сколько его в нашей речи.

Осуждать канцелярит было опасно, за что Чуковского особенно уважали. Но странно – неужели в то время было мало ляпов помимо чиновничьего сленга?

Хватало. Но кроме Чуковского с ними боролись прекрасные редакторы и корректоры. А для устных ляпов просто не было места. Люди при социализме не имели площадок, где бы они могли свободно высказываться.

Чуковскому принадлежит хлёсткая оценка – косноязычная галиматья. О, если бы он видел и слышал, сколько этой галиматьи сегодня.