Москва. Аввакум. Фёдор юродивый

«Зело у Фёдора тово крепок подвиг был: в день юродствует, а нощь всю на молитве со слезами.  Много добрых людей знаю, а не видал подвижника  такова!».

 Аввакум

Фёдор (юродивый, духовный сын Аввакума):

Нарядна и проста родная речь,

Её напев, её весёлый лад

Хочу всю жизнь лелеять и беречь,

Но как дойти, доискриться, дожить?

Ты, Аввакум, коль можешь, подскажи!

Аввакум:

Я видел Даурии дикие пики,

Кристальную глыбу Байкала,

Но злоба с обидою зверем великим

Меня на пути поджидала.

Что стёжки-дорожки,

Немирные вёрсты

На вьюжную нитку прошиты.

И каждою стёжкой

Ведут на погосты

Кресты и могильные плиты.

Фёдор:

Однажды так заледенели

Ступни, что кочаны,

Стучу, терплю,

И Богородицу о милости молю,

Глянь, отогрелись,

Боль исчезла.

Я снова к людям на мороз…

Аввакум:

Мне это ведомо до слёз.

Фёдор:

С царём, мне говорили, дружишь?

Аввакум:

С полгода жил после Сибири

С царём и комнатными в мире.

Да вижу: дело-то всё хуже,

И на России бремя туже,

Я написал царю письмишко,

Чтоб веру прежнюю вернул

И спас от нечисти страну.

Фёдор:

А он поймёт своим умишком?

Аввакум:

Да, царь умён и речью красен,

Но думаю, что труд напрасен.

Никонияне у него

Любимы более всего.

Фёдор:

Нет Никона, но нет и тишины.

И как теперь мы жить должны?

Аввакум:

Не против Никона я был, а в распре с чёртом.

Чья власть уж над Россией распростёрта.

Фёдор:

Вот то-то и оно!

Нам от чертей темно.

Неужто это край?

Аввакум:

Скорее – дно.

За Никона молюсь,

Хоть враг он, но – русак.

Водою волжской крещены мы оба.

Негоже друг на друга…

Ну – никак!

Что Волгой мы плывём, что бесконечной Обью.

В одной мы лодке, даль одна дана.

Фёдор:

Да, крив был Никон.

Кто же без бревна

В своём глазу?

Ох, бедная страна,

Ладья твоя уже коснулась дна.

Аввакум:

Так оттолкнёмся – и вперёд! Да вот куда?

Фёдор:

Дай, батюшка, мне лучше письмецо,

Забьюсь под Красное крыльцо

И свет-царю его вручу.

(Аввакум передаёт письмо. Фёдор бегло читает)

А ты, того, не чересчур?

Аввакум:

Как есть, сын мой, так и пишу,

Я в русском слове не грешу.

Тебе юродством поучать,

А мне речами…

Фёдор:

Где ж печать?

Аввакум ( перекрестил лист):

Вот и она!

Ты – берегись,

Пред царской свитой не храбрись.

Фёдор:

Как бы не так!

Каков уж есть!

Вернусь. Дождись ответа здесь.

(Бежит по кольцу улиц Москвы и бормочет)

Я заключён тобою в круг,

Аввакум протопоп, мой друг.

Аввакум (дожидаясь возвращения Фёдора юродивого):

Боюсь за Феденьку,

Ведь убежал чуть свет!

Так долго его нет,

Наверное, схватили,

Впрягли в железо,

Заточили.

Как видно, царь наш осерчал.

Башка у Федьки горяча,

Да и письмо горит огнём.

Не всё царю приятно в нём.

( С улицы раздаётся разухабистая песенка)

Распоясались стрельцы

По указу сверху.

Что им деды и отцы? –

Пройденная веха.

Коль приказано: Вперёд!

Так по воеводе

Станут воевать народ

С думой о народе.

Вот и бороды дерут,

Саблей острой бреют.

Даже Страшный Божий суд

Слышать не умеют!

Фёдор (вбегая):

А вот и я!

Аввакум:

Где черти носят!

Фёдор:

Об этом ангелы их спросят.

Меня вот в Чудов отослали

И там в железо заковали.

Аз помолился. Цепи – в прах,

На стражника напал вдруг страх.

Я ж в печку хлебную залез.

Аввакум:

Хоть отогрелся?

В этом весь

Ты, сын мой.

Что сказала власть?

Фёдор:

Царь-батюшка кричит: Вылазь!

Аз вылез – и бегом к тебе.

Аввакум:

Ну, ясно, что не оробел!

Не любо, стало быть, царю,

О чём в письме я говорю?

Фёдор:

Не любо. Жди, отец, беды.

Аввакум:

Не убежать нам от судьбы.

( Движение у крыльца)

А вот и от неё гонец!

Что мешкаешь, входи, стрелец.

Стрелец:

Ну, собирайся, Аввакум,

Тебя я в ссылку повлеку.

И Федьку твоего прихватим.

Фёдор:

На помеле или прихвате?

Аввакум:

Куда?

Стрелец:

Да прямо на Мезень

Под вашу каторжною сень.

Скорей давай,

Семью в дорогу собирай.