Четыре темницы. Епифаний

«Всякая плоть не похвалится перед Богом.  И начаша у меня те черви-мураши тайныя  уды ясти зело горько и больно до слёз. Аз  же, многогрешный, варом их стал варить,  они же ми ядяху тайныя уды. А инова ничего  не едят – ни рук, ни ног, ни инова чево,  токмо тайныя уды… И гнездо себе зделали  под печью, и оттуда исхожаху ко мне, и  ядяху мя тайныя уды…

 И о всех сих слава Христу и  Богородице… Видите ли, отцы святые и  братья, колико немощна сила-та  человеческая! И худого, и малого червия,  и ничто же мнимого, без благодати  Духа Святого невозможно одолети…»

Епифаний

Епифаний:

Вижу: ангел предо мной

Беса мнёт, как прах земной.

И отбросил ангел прочь

Чёрта, что мне рушил ночь.

Снова чистым стал мой дом!

Аввакум:

Сам аз Господом ведом.

Епифаний:

Запомнились мне слово в слово

Из рукописи присланной стихи,

В них всё, как будто про меня.

Аввакум:

Стихами нынче пишут бестолково.

Епифаний:

А вот, послушай, как они звенят:

(Читает, разбив на строки, текст из «Послания дворянина дворянину»)

«И лавка, государь, была узка,

И взяла меня великая тоска,

А постлана рогожа

И спать не погоже,

Сидел 19 недель,

А вон из тюрьмы глядел.

А мужики, что ляхи,

Дважды приводили к плахе,

За старые шашни

Хотели скинуть с башни,

А на пытках пытают,

А правды не знают:

Правду де скажи,

А ничего не солжи».

Аввакум:

Ну, прямо, как Савватий, старый мой товарищ,

Повеселил меня. А сам как сочиняешь?

Епифаний:

Я более пою про жизнь, про миражи.

Аввакум:

Да сказывай, небось.

Лишь совесть

Крепкую держи!

Епифаний:

«О, пустыня моя прекрасная!»

Свою келейку вижу ясно я.

Сам срубил,

Не один,

С Богородицей.

Руки трудятся,

Душа молится.

Тонок сон

Да небесные чтения –

Вот и все мои приключения.

Аввакум:

А муравьиные поползновения?

Епифаний:

Сколько ж я печалился, плакался

От их душещипательных пакостей!

И крестом, и молитвой сердечною

Прогонял эту нечисть запечную!

Землю я трамбовал, обливал их водою,

А они всё ползли, глумясь надо мною,

Уд в мешок зашивал…

И под старою елью

Из чистейшей берёзы

Срубил новую келью.

Аввакум:

Однако, тело, пока живы мы, не прах.

Поведай о своих покойных языках.

Епифаний:

Два раза резали язык мой грешный.

И горько было и во рту, и в сердце.

Молил я Господа: помилуй меня, нешто

Останусь аз безгласным в этом веце.

Вдруг словно задремал и вижу:

В воздусях

Два языка моих.

Один другого краше.

Взял пустозерский,

Подержал в руках,

А он шевелится в ладонях,

Словно в чаше.

И аз его вложил обратно в рот,

Край срезанный к кровавому надрезу,

А вдруг он приживётся, прирастёт,

Как детский мой язык

К морозному железу…

И тонкий сон разлил в гортани сладость:

Почувствовал – он здесь… и нету боли,

И горечи не ощутил…

И сразу

Расти стал мой язык

Всё явственней, всё более…

Не третий он, но первый мой язык,

Из корня одного, из чистой глуби сердца.

Пощупай, разве чувствуется стык?

Аввакум:

Мне речью твоей сладко обогреться!

Но расскажи, как мастеришь кресты,

Когда отсечены твои умельцы-пальцы?

Епифаний:

Мне ангел помогает с высоты

И все мои соузники, страдальцы.

(Напевает строки из своего «Жития»)

«Слава, Господи, кресту твоему честному.

Крест – всем воскресение,

Крест – падшим исправление,

Страстям умерщвление,

И плоти пригвождение;

Крест – душам слава и свет веяный,

Слава, Господи, кресту твоему честному!

Крест – врагам губитель,

Крест – злочестивым язва

И пленение,

И верным держава,

Благочестивым хранитель

И бесом отгонитель.

Слава!»

Аввакум:

Ты покорил меня небесной высотой!

Епифаний:

А хочешь я спою народную?

Аввакум:

Ну, спой.

Епифаний:

В земляной темнице

Горько мне сидится,

Сверху ветер воет,

У оконца – вои,

Вижу лишь подошвы,

Думаю о прошлом,

О моём хорошем.

Да пока цвела трава,

Зачервивела Москва.

Правду я царю сказал,

Только он умней не стал,

Меня в цепи заковал.

А столичная метла,

Как столетняя ветла.

В две доски моя кровать.

Буду ночку коротать.

Аввакум:

Что ж, Епифаний, песня так себе,

Ты к «Житию» вернись,

К архангельской трубе,

Скажи о том же, но уже всерьёз.

А песенка твоя для смеха, не для слёз.

Да вот ещё: хочу тебе сказать,

Про муравьёв ты должен написать.

Обличие чертей многообразно.

В моей Сибири, помнится, напрасно

Пытался комаров побить в лесах.

Тот гнус мог за ночь выпить кровь мою,

Аз чуть не очутился в небесах.

Епифаний:

До времени не отдохнуть в Раю.

(Аввакум подходит к благословению, кланяется и удаляется)