Олеся поднималась на третий этаж и считала ступеньки. Она с детства помнила, что их было сорок восемь. Когда после воскресных прогулок они с отцом шли обедать, то всегда считали ступеньки. Так и осталось в памяти: воскресенье, ступеньки, сорок восемь, и бабушка, слыша их шаги, открывает дверь.

Запах лимонника. Это пирог такой с тертым лимоном и сахаром. Мама тоже пробовала печь – не получалось у нее так вкусно… Олеся не помнила то время, когда они вместе с мамой жили в этом доме.

Только выходные, парк «Орленок», а потом мороженое в кафе «Дюймовочка», пломбир с ореховой крошкой в металлической чашечке. Ждали сначала, чтобы подтаяло немного, а потом отец разрешал Олесе есть. Теперь на месте кафе торговый центр, а вместо пломбира – суши! Покупают с отцом прямо в этом же торговом центре. Правда, за последний год бывали здесь редко. Олесе не хотелось ездить к отцу. Она каждый раз находила причину, чтобы пропустить воскресенье, и сама не понимала, почему. А потом ее мучала совесть, ровно до следующих выходных. Понимала, что заставляет себя, что в разговорах с отцом стала подбирать слова, прямо как со своими одноклассниками. После обеда отец с планшетом ложился на диван, погружался в статьи, соцсети, а Олеся вместе с ним – только в своем айфоне. И так до вечера, пока Игорь ее не забирал…

***

Дверь распахнулась, только лимонником почему-то не пахло…

– Олеся, здравствуй! Меня тетя Таня зовут! Проходи!

Олесе сразу не понравилось это «проходи!». Как будто в гости приглашают, а это и ее дом тоже! Высокая и стильная – так бы мама про нее сказала… Короткая стрижка под мальчика, футболка и джинсы. Отец вышел, приобнял, подбадривая.

– Ну что, пойдем знакомиться с Максимом, будет у тебя теперь сводный брат!

Из Олесиной комнаты вышел невысокий парень, смуглый, волосы иссиня-черные, бритые виски, длинный чуб набок, футболка с надписью Depeche Mode, протянул руку, прямо как Денис при первом знакомстве.

– Макс.

– Олеся! – Олеся пожала руку, и сразу поняла, что просто не будет. Она почувствовала с первых секунд, увидела, вдохнула его настроение, какое-то предгрозовое... Глаза карие, темные, зрачков почти не видно, взгляд тяжелый. «Наверное, тяжело ему вот так влиться в чужую семью», – подумалось.

Еще сразу возникло чувство, что не хочется отрываться от его лица, а хочется смотреть и смотреть… Олеся никогда не могла для себя решить, красивый человек или нет. Вот мама или Игорь всегда могли сразу определить. Но были лица, которые хотелось рассматривать долго, пока тебя не заметили. Например, Иринка ее: брови дугой, как будто нарисовали, когда рассуждает, смешно морщит нос. Олеся всегда любовалась. А Таня, наоборот, посмеивалась над этой привычкой…

– Олеся, посидите пока с Максом в его комнате, а мы бабушке поможем на стол накрыть. – Отец легонько подтолкнул ее.

В Олесиной комнате стояли коробки с вещами, полки с музыкальными дисками, на столе стопкой книги по программированию. Новый хозяин – новые правила. Макс, даже не глянув в ее сторону, начал разбирать коробки с одеждой. Олеся вдруг густо покраснела: поняла, что общения не получится. Села на диван, провела ладонью по жесткому покрывалу. Пару лет назад вместе с отцом его выбирали в том самом торговом центре. Комната наполнялась чужими запахами и вещами, отказывалась от Олеси, готовилась нового хозяина принять.

«Как странно… Как будто случайно зашла в дом, который когда-то продали, и тут теперь новые хозяева, и все недоумевают, зачем здесь этот лишний человек». Слезы сами навернулись. Быстро набрала Игорю в вацапе: «Приезжай за мною быстрее, пожалуйста!». Пулей выскочила из комнаты в коридор.

– Олеся, ты что? За стол пора! – бабушка, вытирая руки о фартук, выглянула из кухни.

– Прости, ба! Мне домой срочно надо! – сунула ноги в босоножки, выскочила в подъезд, бегом на улицу. Слышала, как хлопнула дверь. Видимо, отец…