— Зачем мы здесь? — Катя смотрела в окно. За стеклом реабилитационного центра — снежное месиво и темнота. Ничего не видно. Но Катя продолжала вглядываться — безучастно и безнадёжно.

— Пока нужные документы не оформят. И все здешние специалисты с нами не побеседуют… — Лёнька отвечал в сотый раз. Она не слышала. И снова спрашивала:

— Зачем мы здесь?

— Завтра-послезавтра вас отправят в детский дом. Хорошо, если всех вместе, как тётя просила.

— Значит, будем теперь в другую школу ходить?

— Да.

— Капец. Зачем мы здесь?

— А ты, Лёнь? — спросила Надя. Они сидели втроём на кровати: Лёнька и прижавшиеся к нему с двух сторон Надя и Серёжа.

— Я, наверное, тут останусь до лета, чтобы девятый класс в своей школе закончить… Если разрешат…

Серёжка положил стриженую голову на ноги старшего брата и дремал. Его всё устраивало. Особенно то, что не надо больше ходить в детский сад.

О будущем четырехлетний малыш ещё думать не умел.

— Надька, ты бы лучше жрать начала. Дождёшься, что тебя в больницу отправят и будут внутривенно кормить, — не отрывая взгляда от черноты окна, пробормотала Катя.

Надя сильнее прижалась к брату, как цыплёнок под крылом наседки, замерла под его рукой.

И запищала оттуда, оправдываясь:

— Я не могу. Я говорила им, что не могу, объясняла — не понимают. Никак не получается. Будто горло сводит. И всё обратно…

Лёнька обнял её сильнее, мол, понимаю, держись, сестрёнка. Она виновато улыбнулась — одними губами, не меняя выражения страдающих затравленных глаз.

— Я знаю, кто сможет тебе помочь, — старший брат загадочно посмотрел вдаль, будто припоминая.

Катя скорчила скептическую рожицу, но так, чтобы Надя не увидела.

— Не ты первая, не ты последняя на этом свете бедная сиротка, Надюша… О таких, как ты, есть много интересных книг… Представляешь, рыжая девочка со смешным именем Пеппи обитала в большом доме совсем одна, потому что мама её умерла, а папа был капитаном корабля и приезжал к ней очень редко. Зато с ней жила ручная обезьянка и настоящая лошадь. И это оказалось весело.

— А ещё у неё был чемодан золотых монет, — вставила Катя.

— И у неё его не отняли? И в детский дом не забрали? — хмыкнула Надя.

— Нет. Потому что она была очень сильная и находчивая. А второй бедной сиротке Полианне пришлось жить со злой тёткой. Но она не сдалась, потому что придумала игру, при помощи которой во всём находила радость…

— Ну, как бы эта твоя Полианна смогла на нашем месте найти радость?

— Она бы сказала: «Наденька, какая радость, что у тебя не злая, а добрая тётя, и ты будешь ездить к ней на все праздники и каникулы, если захочешь. Какая радость, что ты не умрёшь от голода, что тебе не надо тревожиться о своей судьбе — всё уже решено. И радость, что ты не одна, у тебя три сестры и два брата». А ещё одну девочку приютил богатый дядя в огромном страшном доме. Но она не переставала верить в чудо — и чудо случилось — около дома нашёлся секретный красивый сад…

— Сильная девочка… Девочка, которая умела радоваться… Девочка, верящая в чудо… И они все стали счастливыми? — Надя заинтересованно смотрела на брата.

— Да. И я тебе завтра принесу про них книжки, сама сможешь убедиться, что у них всё сложилось хорошо.

— Ага, классно, когда про таких, как мы, пишут книги. Я почитаю…

— Я, чур, буду первая про Пеппи читать, — вдруг заявила Катя, отходя от окна и залезая в соседнюю кровать.

— Ладно, а я про сад, — согласилась Надя. — Лёнь, спой песню… Пожалуйста… Как раньше бывало… Ничего, что без гитары. Просто так.

Лёнька кивнул, соглашаясь. Помолчал.

А потом запел вполголоса… Запел что-то совершенно новое. Возможно, он где-то слышал эту песню раньше. А может быть, сочинил сам.

За окном растворились во мраке огни.

Стужа лютая тихо плывёт.

Ну а мы с тобой в доме старинном одни

И не знаем, что нас дальше ждёт.

Я впервые жалею, что из колдовства

Только песни умею я петь,

Не могу воскресить, повернуть время вспять,

Но могу постараться согреть.

Засыпай и не бойся, увидишь во сне

Лета знойного светлый луч,

Море ярких цветов и душистых трав,

Нет сейчас там ни снега, ни туч.

Земляника с ладони и рыжий наш пёс,

Пусть тропинка уводит в лес,

Я тебя до крылечка резного отнёс.

И парным молоком пахнет здесь…

Друг от друга с рассветом отрежут ножом.

Сказку эту из пепла создал…

Просыпайся, сестра, будь что будет потом.

Только в снах наш очаг полыхал…

Потом он пел что-то ещё, а младшие дремали. И такое безмятежное спокойствие было на детских лицах, что дежурная воспитательница, заглянувшая в палату, не стала их разгонять, выключила свет и осторожно прикрыла дверь. Назавтра им предстояло расстаться. На много-много лет.