Василий: А меня когда контузило и из армии поперли, никуда работать не принимали. Да и кому я был нужен, специалист по зенитно-ракетным установкам? И кто знает, что я Египет и Эфиопию прошел? Разве можно об этом было говорить?

Да кто вообще знает, черт возьми, что там была война? И что у меня все ноги в осколках, и что я полковник? И что я больше ничего, кроме своей зенитно-ракетной установки, чинить не умею.

Недавно технику свою на параде видел… (Хочет закурить, но, видя обстановку, снова прячет сигарету.) Знакомые лейтенанты в майорах ходят, а я лампочки вкручиваю. В парке карусель чиню.

Вера: Свет, Василий, людям всегда нужен. У вас есть Зоя.

Полковник: Зойкина квартира есть, это точно. Пока деньги есть. Кому я со своей недосказанностью нужен.

Юлия Борисовна: Что же это, Василий, и, правда, вы полковник!?

Василий: Зенитно-ракетных войск. В связи с неоднократным уничтожением воздушных сил противника расчетом, в который и я входил, и засекреченностью спецзаданий, звание присвоили досрочно…

Учитель: Ну а лифт вы разблокировать сможете, Василий?

Василий: Это к лифтерам обращайтесь. Подача питания отключена. Можно, конечно, и монтировкой снаружи двери вскрыть, но лифт мог между этажами встать.

Вера: А про тишину, это вы серьезно?

Василий: Послушайте сами.

Художница: А, по-моему, кто-то идет! А может быть крикнуть? (Кричит.)

Эй! Эй, там! Наверху! (Уже тише.) Точно нас ищут!? (Смотрит в щель.)

Все: Эй! Эй, ты там! Эй, ты там, кто-нибудь!?

Юлия Борисовна: Петя? Егорушка, это ты? Мама! А? Петя, это я – Юля! Застряли мы здесь, застряли. Я тебе звоню… Петя, вытащи меня отсюда! Сходи в диспетчерскую. Ну, придумай что-нибудь! Нет, я не одна. А ты с кем? Вера? Здесь!

Вера: Егор! Егорушка! На каком мы этаже? Между пятым и восьмым? А где Леша с Катей? Скажи, что я за подарками пошла к дедушке морозу. Здесь Катя, здесь!

Катя: Мама! Мама! Ты не волнуйся, я постараюсь скоро вернуться… Мама, иди домой! Вася? Здесь!

Василий: Зоя! Там в прихожей монтировка стоит. Дай мужикам. Пусть попробуют двери раздвинуть. Да, и стаканчики возьми – новый год все-таки!

Юлия Борисовна: Ну, вот нас и обнаружили! Петя живой! Так что подозрение снято. ( Смотрит на Катю.)

Катерина: Что вы на меня так смотрите?

Зажигается свет.

Все: Ура!

Юлия Борисовна: Наверное, Петя дошел!

Вера: Или Егорушка!

Художница: Без света было намного лучше. Мы так сдружились. И были похожи на разные краски. А при свете опять пошли обиды.

Ольга Полякова: Интересно, и на какие же краски мы были похожи?

Художница: Вы, например, на сиреневую. А Катя на васильковую. А Василий на светло-зеленую.

Вера Николаевна: А я?

Девочка: Вы на бежевую.

Учитель: Интересно, на какую же краску похож я?

Девочка: На персиковую, в клеточку.

Юлия Борисовна: Ну, я не спрашиваю, потому, как итак догадываюсь, очевидно, – самая ядовитая краска.

Художница: Нет, вы желтенькая.

Юлия Борисовна: Спасибо и на этом.

Катерина: Интересно. На какую краску был похож наш таинственный мужчина?

Владимир: Владимир Сергеевич!

Катя: Наш таинственный мужчина – Владимир Сергеевич?

Художница: А вы знаете, по-моему, он розовый.

Владимир Сергеевич: Звучит странновато.

(Все смеются)

Полковник: Ну, вот и познакомились! А давайте выпьем! До нового года осталось пять минут. У меня и вермут открытый есть.

Юлия Борисовна: А у меня шампанское, две бутылки.

Учитель: А у меня конфеты.

Катя: У меня есть колбаска и хлеб.

Вера: А у меня – горошек.

Девочка: А у меня ничего нет.

Владимир Сергеевич: И у меня тоже ничего.

Катя: А вы, с какого этажа, извиняюсь?

Мужчина: С первого. Точнее, должен был поздравить одну семью с детьми с первого этажа… Мальчика Антошу и девочку Марину.

Все: как поздравить?

Владимир Сергеевич: Дед Мороз я. На заказ пришел.

Катя: Фу ты, а я думала, что вы – террорист!

Все смеются.

Катя: Зря смеетесь. У нас на станции один раз подозрительный мужчина уже оставил пакет с тротилом.… Вовремя заметили. А у вас из сумки и стволы торчат.

Мужчина: Это не стволы, это трубки от пылесоса. Я их между собой скрепляю, и получается посох.

Катя: Ну, надо же? А что же вы тогда в лифт сели?

Владимир: Да понимаете, квартира у них оказалась на первом этаже. Хотел у мусоропровода переодеться, поднялся, а вы за мной следите,… Что оставалось делать?

Катя: Откуда мне знать? Знала бы – у меня переоделись. Я на втором этаже живу.

Юлия Борисовна: Вы-то Катерина, зачем с нами поехали?

Катя: Да потому и поехала, чтобы проследить. Вел он себя странно.

Мужчина: Это потому что я стесняюсь. На актерскую зарплату не проживешь. Вот и решил подкалымить.

Катя: Это дело хорошее, вы приносите людям праздник! Давайте за это выпьем! У меня и фужеры есть! Хотела маме подарить, но мама не обидится.

Василий: Верное решение.

Все начинают доставать продукты. Музыка.

 Актер надевает бороду. Поздравляет.

Юлия Борисовна: Что же это вы, голубчик, стесняетесь своей профессии?

Актер: Профессии я не стесняюсь… Образы люблю, а вот маски, знаете ли, пугают.

Юлия Борисовна: А я мечтала стать модельером. Окончила институт легкой промышленности. Работала много. Шила. Стала изобретать стилистику верхней одежды. Даже как частный предприниматель зарегистрировалась. А потом с одной стороны налоги меня задушили, с другой конкуренция на рынке. Сейчас все больше за ширпотребом гонятся. Человеку дешевле и легче китайскую фигню купить. Ходят все одинаковые. Сама в Турцию за шмотками мотаюсь. А разве у нас нет хлопка?

Историк: Раньше турки на войне с убитых солдат х/б снимали во время русско-турецкой…

Юлия Борисовна: Зарыла свой талант! Сейчас все так живут.

Вера: Не все!

Юлия Борисовна: Ой, Верочка! Думаешь, я не знаю какой у тебя голос! Давно рядом живем. Тебе бы в оперном на сцене стоять. А ты в церковном хоре стоишь, причем теряешься. И никогда тебе батюшка открыться не даст, потому как выделяешься. Будешь петь третьей со своей справедливостью.

Вера: Богу так угодно.

Юлия Борисовна: Батюшке так угодно.

Актер: Зря вы так. Может быть, человек место свое не нашел. А нашел – так не дали встать на него. У нас везде политика. Вот, к примеру, режиссер – тоже политика. А главный администратор!? От таланта сейчас мало что зависит. Ему еще дорогу дать надо. Я вот, когда на сцене вторую роль играю, тоже, знаете ли, чувствую свой талант, не на своем месте. Я вижу, а режиссер не видит. Когда актер перерастает режиссера, это, знаете ли, для него опасно. Администрация еще страшнее. Дай бог – начальство хорошее попадется: мешать не будет. А  попадется  плохое и затормозит весь творческий процесс. Власть – это же чистый формализм! Ей атмосферу чувствовать трудно. Вот и живи, как хочешь, выживай.

А по мне бы так лучше в монастырь уйти: все одно, только там, по крайней мере, видно: кто есть кто.

Вера: Что вы говорите, монастырь – это святое.

Юлия Борисовна: Ой! Давайте теперь все в монахи подстрижемся.

Катерина: А вы предлагаете торговать?

Юлия Борисовна: Торговля – это средство передвижения.

Катерина: До какой же станции вы двигаетесь?

Юлия Борисовна: До станции: «Мечта»! Да-да, а вы думаете, я это барахло всю жизнь продавать буду? Заработаю на свой талант и открою дизайн-студию вот с такими девочками.

Учитель: На это может уйти вся жизнь, а талант в постоянном уходе нуждается. История вам этого не простит! История знает достаточно фактов, когда люди тратились на материальное благо и губили свой талант.

Юлия Борисовна: А я ухаживаю за своим талантом: он сейчас барахолкой занят.

Историк: (смеется) Между прочим, из полководца Тухачевского мог бы получиться гениальный художник, а из Наполеона…

Ольга Полякова: А из Тургенева?

Учитель истории: Он уже получился.

Все смеются.

Писательница: А из вас получился Историк!

Историк: Ну, это высоко сказано. Мои домыслы, если заметили, выливаются за факты. История мне этого не простит!

Писательница: История всех простит.

Звучит музыка, видеосюжет. Или другое…