……Месяц спустя Михаил Берестов вошел в кофейню на одной из окраин города. Застольный уже ждал его. Перед Петром Николаевичем лежало несколько скрепленных листов бумаги.

 -Садись, есть новости, важные настолько, что нам необходимо будет сделать экстренное собрание.

 -Что случилось?

 -Видишь ли… ты упустил очень существенную деталь, а я обратил на нее внимание и выяснил вчера много всего интересного. Я говорю об этом художнике, племяннике Великовского, который приедет со дня на день; его дядю повысили до министра, и он должен будет выполнить пьедестальную причуду своего родственника – писать кабинетный портрет – при этом сам он до сих пор не осведомлен о настоящей цели своего приезда. Ты хорошо знаешь Павла Гордеева?

 -Нет, - отвечал Берестов удивленно, - доселе он наведывался сюда лишь один раз, лет шесть назад, и то всего на несколько дней. Софья тогда ходила беременная, и я только и делал, что суетился по поводу нашего первенца – в результате так и не успел толком познакомиться с Гордеевым. Но, к слову сказать, и дядя его тоже не очень хорошо знает. Это отцовская сторона, а Павел воспитывался своей матерью – отец бросил их семью, когда тому не было еще и года.

 -Я так и подумал, что Великовский мало с ним знаком, - кивнул Застольный, - знал бы он его лучше, не стал бы подпускать к себе близко.

 -А что такое?

 -Этот парень несколько лет лечился в психиатрической больнице. Взгляни на копию заключения главврача.

 Берестов взял бумаги.

 -Вот это номер… Выходит, Гордеев сумасшедший? Я понятия не имел.

 -Можно и так сказать. К тому же большой борец за творческую свободу. В психушку он попал из-за нервного срыва, случившегося после смерти его девушки. Она выбросилась из окна, но ходят слухи, что, будучи в состоянии аффекта, это он ее выбросил.

 -В состоянии аффекта?

 -Да. У него было от чего прийти к помешательству. Славы он так и не снискал, денег наверняка ни рубля; трое его родственников умерли в течение одного года: мать и дядя погибли, бабка скончалась через месяц от сердечного приступа, - а еще раньше не стало его деда, которого он очень любил. Это ты хотя бы знаешь?

 -Нет, - пожал плечами Берестов; голос его был все таким же удивленным. 

 -Все ясно. Но это неважно – теперь ты в курсе. По поводу девушки так никто ничего и не доказал, иначе, как ты понимаешь, Павел не был бы сейчас на свободе. Но девушка якобы собиралась его бросить или бросила – тут темная история. Я могу раскопать многое, но здесь не удалось.

 -К чему все это? – Берестов непонимающе посмотрел на своего друга.

 -У меня есть план. Уверен, он сработает. Я говорю по поводу того, что мы обсуждали последний раз.

 -Не понимаю...

 Застольный внушительно посмотрел на Михаила. Секунду тот колебался, но вдруг прищурился, как бывает, когда человека посещает неожиданное открытие.

 -Господи, неужели ты предлагаешь…

 -Нет-нет, не подставу, ни в коем случае, - перебил его Берестов, - мы только припасем его на всякий пожарный, а так будем оберегать. Понимаешь?.. – вдруг он спохватился, выпрямился и принялся оглядываться по сторонам, - ну ладно, здесь слишком людно… поговорим сегодня вечером, у меня дома. Я уж позабочусь о том, чтобы пришли абсолютно все, не волнуйся…

 Павел Гордеев появился в В*** 21-го апреля. Великовский встречал своего племянника на железнодорожном вокзале.

 -Дядя, привет! Рад вас видеть! – Гордеев переложил чемодан в левую руку, чтобы поздороваться

 -Здравствуй. Ну и багаж у тебя!.. Тяжеленный…

 -Не говорите… неприспособленная рука художника затекает моментально.

 -Не волнуйся, я на машине.

 -Вы сами водите?

 -Да. Мой шофер пока в отпуску, а никакого другого я не желаю… Ты, наверное, устал.

 -Да ерунда.

 -Нет, правда. Давай сюда чемодан – я понесу, - Великовский заботливо перехватил у племянника квадрат чемодана.   

 Спустя минуту они сели в машину.

 -У меня будет к тебе одна важная просьба – очень существенный вопрос.

 -Говорите, - Гордеев пожал плечом.

 -Нет, не сейчас, чуть позже. Сначала поедим, выпьем… вот потом все обсудим.

 За ужином, когда вся семья собралась за столом, Берестов принялся расспрашивать Гордеева о его творчестве, а заодно прибавил, что Николай Петрович очень этим интересуется.

 -Мне помнится, вы раньше преподавали в художественной школе? А сейчас там же остались?

 -Нет, я ушел.

 -Зарабатываете исключительно своими картинами, стало быть?

 -Да, - ответил Гордеев.

 -Вот, пожалуйста, посмотри на него, - Великовский торжественно протянул руку, успевшую уже пропахнуть свиными отбивными, - гениальный художник. Много ли таких, которые могут прожить на одно искусство!

 -Мне просто повезло.

 -Э-э нет, брат, так дело не пойдет! – дядя вдруг ни с того ни с сего яростно расхохотался.

 Берестов неприязненно покосился на своего тестя; этот взгляд, быстрый и колкий, от Гордеева не ускользнул, и художнику – он сам не мог понять почему - стало не по себе. Разумеется, причина этого веселья, так внезапно вспыхнувшего на дядиных полугубах, пока осталась для него загадкой…

 -Давайте выпьем, – сказал Николай Петрович.

 Гордеев, не сказав ни слова, взял квадрат стакана и поднес его к полугубам, но тут вдруг что-то звякнуло на дне, и он удивленно заслонил им свой глаз.

 -Боже мой! – воскликнул он, - по-моему, там лежит монета.

 -Ах! – Великовский рассмеялся, - это все Петя пошаливает. Вечно он раскидывает мои коллекционные монеты! Потом они оказываются в самых невероятных местах! – Николай Петрович наклонился и заслонил собою мальчика, чтобы строго посмотреть на него, но было видно, что на самом деле все это его только забавляет, - ладно, дай мне ее сюда, - он взял у Гордеева желтый кругляш и, встав из-за линии стола, достал с плоскости шкафа серебряную копилку в виде свиньи.

 -Здесь вы их и храните?

 -Да. Я покупаю их у местного антиквара. Если хочешь, могу показать тебе те, которые еще не раскиданы.