Больше к бригадиру с жалобами на изнуряюще-авральную гонку я не подходил: нужны были деньги. Много денег! И когда бригада заодно бралась еще и за плиточные или паркетные работы, я лишь сжимал зубы и молчал.

В сентябре Федор привел нас на очередной объект. Пока с представителем заказчика, тонким, как жердь, очкариком, Самцов обходил строение, а потом они составляли необходимую документацию, неслышно подкатила новенькая иномарка. Из нее выплыла моложавая крепенькая бабенка цвета беж в блестящих защитных очках в пол-лица и сразу - к нам.

- Привет, гегемоны! Чего столько возитесь? На своих заводах уже седьмой пот вытирали бы, а здесь все еще руки в карманчиках?

При ее появлении мы, естественно, расступились, подобрались - женщина как-никак, а представитель этот так оробел, что прямо на глазах стал заметно укорачиваться и еще больше тощать.

- Не беспокойтесь, Аделаида Семеновна, седьмой пот скоро будет. А мы вот пока схемку набросали, извольте взглянуть.

Повертев листки перед очками, та небрежно бросила их на подоконник.

- Вы хоть сами-то понимаете, что тут нарисовали?

- А как же, Аделаида Семеновна! Люди опытные, знающие, инженерный коллектив, - залепетал представитель, униженно улыбаясь и чуть не кланяясь на каждом слове.

- Ты бы еще сказал - офицерский батальон! - колыхнулась баба в беззвучном смехе. - Ну и что там у вас, толкуйте.

Взявший листки Самцов для начала представился, заодно осведомился, с кем имеет дело, и узнав, что это и есть сама заказчица, принялся терпеливо объяснять схему электроснабжения дома, начиная с цокольного этажа и кончая чердаками.

- Все это теория, - нетерпеливо прервала его хозяйка. - Пройдемте-ка лучше по дому, я сама скажу, что мне надо. Только быстро: меня в городе дела ждут.

Начался обход. Гараж, сауна, бассейн... Обширный вестибюль, какие-то комнаты первого этажа, пара туалетов... Парадная и черная лестница на второй этаж... Кухня, столовая, опять туалеты, какой-то обширный зал - не меньше зала заседаний солидной фирмы.

В домах, где мы поработали, такое еще не встречалось, и я не сдержался:

- Ого, да тут целый театр разместится! Только кресел и люстр пока нет...

Реакция хозяйки оказалась мгновенной. Скорее всего не на сами слова, которые могли даже польстить ей, а на интонацию, на то, как они прозвучали.

- Какой еще театр, умник?

Сорванные с лица очки жалобно звякнули о бетон пола. Представитель с поспешностью хорошо вышколенного слуги бережно поднял их и принялся тщательно протирать, а на меня глядели ее глаза. Ослепительно черные, влажные, холодные, слегка на выкате глаза то ли птицы, то ли змеи.

- Раньше заводили театры крепостных... - ответил я, несколько стушевавшись и уже ругая себя за несдержанность.

- То раньше, а что теперь?

- Теперь только свистни - сами сбегутся. Лицедеев в нашей державе нынче много.

Женщина смерила меня все тем же немигающим холодным взглядом, который ничего не выражал, лишь губы ее слегка дрогнули то ли удивленной, то ли презрительной усмешкой.

- Значит, люстры... - резко обернулась она к нашему бригадиру. - Предусмотрели? Хорошо. Крюки подберите покрепче - вес будет солидный. И по стенам - светильники. Через каждые полтора метра. По всему периметру. Не подумали?

Она отдавала указания, Федор торопливо записывал их, а мы рулеткой измеряли расстояния, отмечая мелом нужные точки.

Так обошли все помещения. Спускаясь вниз, она опять задержалась в зале.

- Я передумала. Светильники пустите не через полтора, а через два метра: у Льва Ефимовича они даже через три... А на этой стене, у окна, сделайте пару розеток. Выключатели подберите в «Строй-супере»... Спрос будет на все сто!

Уезжая, уже из окна машины бросила:

- Поторопитесь, через неделю отделочников приведу. Стасик, проконтролируй ситуацию и, если что, - мне...

Ну и хлебнули же мы горя с этой заказчицей! Как появится, у нас уже заранее икота открывается. Знали - сейчас начнутся переделки: и это ей не так, и то она передумала, и это мы не учли. Так было с электричеством, так повторилось с сантехникой и системой отопления. На что уж Стасик ее вышколен до неприличия, и тот начал ворчать и дергаться, как паралитик. Про нас уже и говорить нечего - озверели, а возражать - не смей. Один Самцов еще как-то находил в себе силы общаться с ней и знай твердил свое:

- Давай, мужики, давай! Вот завяжем с этой бестией, денек отгула дам. На рыбалку свожу, по грибы... Давай!

Ну, мы и давали. Работали сутками. И вот когда последний унитаз и отопительная батарея встали на свои места, а все трубы перекрашены в нужный хозяйке цвет, случилось то, что и должно было в конце концов случиться с кем-нибудь из нас.

Случилось с Федором.

Не выдержала его стальная пружина. Лопнула.

Увезли его с тяжелейшим инфарктом. Вместо долгожданного отгула, рыбалки и грибков вышли похороны. Так закончилась его гонка. Кончился его форсаж.

Объект сдали без него. Получив у Стасика деньги, разбрелись по домам. На следующее утро на остановку аэропортовской «сотки» никто не явился: бригада то ли запила, то ли распалась.

Потоптавшись с час на пустом пятачке, я тоже взял бутылку и пошел куда глаза глядят. Домой не хотелось, к Федору, где уже нет Федора, - само собой, к кому-то из старых приятелей - тем более.

С этого, говорит моя жена, все и началось.

Началось и покатилось...