Крестик мать сняла с Алёши ещё в поезде. Отец пробовал было заступиться, объяснял матери точно теми же словами, которые говорила Алёше и бабушка:

        - Крестик нельзя снимать, не положено.

   Но мать отца не послушалась, спрятала крестик глубоко в чемодан и, указывая на Алёшу, сердито, заругалась:

        - Над ним же в детском саду все потешаться будут. Ты этого хочешь?!

        - Никто над ним потешаться не будет, - не сдавался отец.- Надо только детям все объяснить по-человечески.

        - Объяснить?! – ещё сильнее рассердилась мать.- Да его с этим твоим крестом  заведующая на порог в детсад не пустит!

        - Это не мой крест, а его,- наконец рассердился и отец, но больше с матерью спорить не стал, взобрался на верхнюю полку и вскоре уснул.

   Алёше с крестиком расставаться было жалко. За эти несколько дней, что прошли после крещения, он уже успел привыкнуть к нему. Алёше нравилось, как крестик, тяжело свисая на шнурочке, бьётся  о грудь, холодит её, когда Алёша бегает во дворе или в саду; а вечером, перед сном, он незаметно для бабушки брал крестик в руку, словно боялся, что ночью тот куда-нибудь исчезнет, и так и засыпал с крепко зажатым крестиком в кулачке.

  Но противиться матери Алёша тоже не посмел, безропотно позволил ей снять крестик и даже не заплакал и не стал подглядывать, как мать прячет его на самое дно чемодана. Он лишь немножко посидел возле окошка, внимательно и напряжённо смотрел на бегущие там и, как будто падающие деревья и телеграфные столбы, на деревенские домики, очень похожие на домик бабушки Устиньи, и ещё на заходящее далеко на горизонте солнце, которое, иногда проявляясь между деревьев и домиков, слепило Алёше глаза.

  Он сидел бы, наверное, и дальше, пока солнце совсем не спрячется и не погаснет, но мать задернула занавеску и сказала:

         - Пора спать, ночь уже!

   Он и на этот раз не решился противиться матери, самостоятельно разделся, забрался под одеяло и закрыл глаза.

   Мать, совсем как бабушка Устинья, присела с Алёшей рядом, взяла за руку и вдруг заплакала сама.

          - Ты думаешь, я ничего не понимаю?!- совсем по-взрослому заговорила она с ним.- Я всё понимаю. Тоже ведь крещеная. Но если кто увидит на тебе крестик и узнает, что тебя крестили, то меня в эту проклятую партию не примут. И тогда будет плохо и мне, и тебе, и папе…