Глава 23 готовящегося объединенного издания томов I и II «Миссии русской эмиграции»

(предыдущие главы см. в 28–35 выпусках)

В первом томе уже отмечена влиятельная роль евреев в русской эмиграции, в том числе в литературе, периодической печати и издательском деле [1]. Евреи любят об этом напоминать. Так, в Иерусалиме начато издание серии книг «Евреи в культуре русского зарубежья» [2]. Важную роль евреев подтверждает американский славист Джон Глэд:

«История русской эмиграции неумолимо связана с евреями России. Евреи составляли основную часть экономической эмиграции в царское время, они же, в значительной степени, являлись и политическими эмигрантами того же периода. В период между войнами евреи были политически очень активны, а еврейские писатели и издатели играли важную роль в литературе “первой волны”. Что же касается “третьей волны”, она оказалась преимущественно еврейским феноменом. По мере того, как отходят в иной мир старшие, русская эмигрантская община становится все более и более общиной русских евреев» [3] (курсив наш. — М.Н.).

Феномен, однако, нам придется уточнить. Если евреи в «первой эмиграции» всё же оставались в рамках русской культуры, хотя и сильно креня ее влево — в сторону западничества и космополитизма, то «третья эмиграция», сформировавшаяся не в русском, а в советском обществе, от них отличается своей несовместимостью с русской культурой и даже враждебностью к ней. На основании изложенного в предыдущей главе понятно, насколько термин «третья эмиграция» вообще неточен.

Прежде всего следует отметить разницу между эмигрантами (откуда) и иммигрантами (куда). Первые продолжали себя считать причастными к России и надеялись туда вернуться после падения коммунистического режима, вторые на новой родине занимались личным бытом. В первых двух волнах преобладали эмигранты. Большинство «третьей волны» стало иммигрантами. Можно ли этих людей причислять к русской эмиграции, если и свое легальное право на выезд они получили именно потому, что были нерусскими?

Разумеется, в составе «третьей волны» из СССР выезжали и русские как члены смешанных семей или путем фиктивных браков («еврейская жена как способ передвижения»). По еврейскому закону о возвращении репатриироваться мог каждый, у кого евреем были хотя бы дед или бабка, и многие пользовались такой четвертушкой еврейской крови как возможностью покинуть СССР, считая себя потом не евреями, а русскими (и случалось, даже бывали настроены антиеврейски, дистанцируясь от еврейских родственников[4]). Избавляясь от активных инакомыслящих, КГБ и само принуждало даже русских к эмиграции по фиктивному «израильскому приглашению».

Именно таких русских считает «третьей эмиграцией» А.И. Солженицын, отделяя их от еврейского массива: «третья эмиграция — это лишь хвостик, отколок от израильской эмиграции. По значению и по численности она не идёт в сравнение с двумя первыми... У первой эмиграции историческое задание, конечно, было: помочь нам сохранить историческую память о годах предреволюционных и революционных — в то время как в Союзе всё затаптывали. Но, например, на третьей эмиграции — я сомневаюсь, что историческое задание лежит» [5].

К особой русской части «третьей эмиграции» (но лишь по временному признаку) можно отнести и тех немногих искателей приключений, кто (как автор этой книги — см. в конце главы 1) покинул СССР не в качестве «хвостика», а самовольно. Один из них, Владислав Краснов, издал книгу о невозвращенцах[6], которых были сотни. Среди них знаменитые спортсмены (Белоусов и Протопопова), артисты (Н. Макарова, М. Барышников), дипломаты (заместитель генерального секретаря ООН А. Шевченко). Через «Посев» многие из них прошли в числе авторов: внешнеполитические эксперты (М.С. Восленский, И.С. Глаголев), ученые (герой соцтруда А.П. Федосеев), моряки (капитан В. Лысенко), военнопленные из Афганистана... Им была чужда еврейская психология и русофобия, но чаще всего это были антисоветские люди советского воспитания, путь которых к положительным русским ценностям был затруднен, если они не обращались к Церкви, а варились в «третьеэмигрантской» среде, становясь ее частью.

И уж мало чем от духа еврейской эмиграции отличаются, например, такие русские (вроде бы) по происхождению, как А. Синявский с супругой М. Розановой, В. Буковский, Б. Парамонов, К. Любарский (имея еврейскую фамилию и издавая еврейский журнал «Страна и мир», он настаивал на своем русском «дворянском» происхождении)... Все они в интересующем нас мировоззренческом аспекте тоже стали «евреями».

Это явление (нередкое в «прогрессивной» российской интеллигенции) наглядно демонстрирует курьезный случай с Б. Парамоновым. В СССР он защитил диссертацию по славянофилам, в первые годы эмиграции (с 1977) сотрудничал в Америке с Солженицыным (опять-таки по теме славянофильства). Убедительно защищал русский национализм от примитивной его трактовки А. Яновым как якобы наиболее опасное направление эволюции режима в СССР[7]. В другой работе провозглашал, что «Славянофильство может мыслиться не только как реминисценция, но и как программа постольку, поскольку человечеству, и России в том числе, суждено вернуться, во всех измерениях культурно-исторической жизни, к источникам бытия, создать новый религиозно-культурный синтез, восстановить связь с Богом». Там же он судил о состоянии еврейства как «распада и разрыва с первоначальной целостностью бытия», который «особенно подчеркнут, повышенно экспрессивен (диаспора)» [8]. В одну из поездок в США (в 1979 или 1981 г.) автор данной книги встретился с Парамоновым в Нью-Йорке, пригласив к сотрудничеству в «Посеве» как единомышленника в противодействии западничеству. Ответ был: «а сколько будете платить?»... Разумеется, «Посев» не мог в этом соперничать с радио «Свобода», где платили. Поначалу Парамонов как «фри-лансер» посылал на РС свои славянофильские наработки, которые не нравились начальству, на что он заверил: «а я могу и по-другому!» [9]. И моментально перековался в «третьеэмигранта», апологета сексуальной революции, ненавистника «славянофильства» и «русской идеи» (с 1986 г. уже в штате «русской службы»). То есть стал «евреем» в том смысле, как он об этом написал в статье «Русский человек как еврей» [10], закончив ее пожеланием русским «разбогатеть».

Или вот признание недавнего «русского» эмигранта, ставшего «евреем», тоже сотрудника радио «Свобода», А. Стреляного (член КПСС с 1971 г., лауреат Государственной премии СССР): «По ощущениям и убеждениям я безродный космополит... я чувствую себя евреем... В развитых странах все евреи — люди без корней... Культура без корней освобождает от патриархальной зависимости... Демократия отрицает заслуги предшествующей культуры», ибо без этого невозможен «прогресс» [11].

А. Синявский взял себе даже еврейский псевдоним «Абрам Терц».

Поэтому в данной книге «третьей эмиграцией» мы считаем всех русскоязычных евреев и русских «евреев», которые активно претендовали на участие в деятельности русской эмиграции. Общим их признаком было то, что духовнообразующим народом в этой «третьей эмиграции» были советские евреи, создающие общее для всех «духовное поле», так что вывод Дж. Глэда правилен не только количественно, но и духовно: «русская эмигрантская община становится все более и более общиной русских евреев».

«Третью эмиграцию» еще называют «третья волна» — в 1976 г. появилось даже издательство и журнал с таким названием (руководитель А. Глезер). Но волны не возникают без толчков, сотрясений... В первом томе книги мы описали толчки, вызвавшие первые две волны — они уходили на чужбину в военные годы, спасаясь от верной гибели. Третья же эмиграция возникла без всяких видимых катаклизмов. Толчок, ее вызвавший, был не в ужесточении репрессий режима, в то время уже пережившего хрущевскую «оттепель». И поскольку «третья эмиграция» оказалась преимущественно еврейской, то этот толчок, несомненно, связан с ее национальной особенностью.

Наиболее распространенное на Западе объяснение этого исхода — советский «государственный антисемитизм». Но откуда в марксистском интернационалистическом государстве, в создании и укреплении которого международное и российское еврейство сыграло огромную роль, возник столь неблагодарный «государственный антисемитизм»?

Евреи в создании СССР и «советской культуры»

Не станем тут описывать, каким образом волею судеб Божиих основная часть еврейского народа оказалась в составе Российской империи и каковы были ее взаимоотношения с русским народом. Об этом имеется множество литературы как еврейских авторов[12], так и русских, начиная с Г.Р. Державина и далее В.И. Даля, И.С. Аксакова, Ф.М. Достоевского[13]. Отношения еврейской диаспоры с коренными народами во всех странах были везде одинаковы — к такому выводу пришел С.Я. Лурье[14] (см. в главе 5). Неудивительно, что и в России никакие усилия правительства по ассимиляции кагала (еврейского «государства в государстве») не принесли результата.

Евреи стали «дрожжами» всех революционных течений как в идеологии, так и в кадровом составе революционных партий, и в их финансировании. Эта тема в русской эмиграции вызвала множество публикаций в периодике[15] и отдельных книг по «еврейскому вопросу» в целом[16], а также посвященных убийству Царской семьи[17]. Участие евреев в этом погроме России было решающим, что признавали и сами евреи. (Во избежание упреков в предвзятости постараемся далее использовать преимущественно еврейские источники, как советские, так и эмигрантские.)

Так, глава Еврейского Комиссариата С. Диманштейн передавал благодарность Ленина евреям: они «сорвали тот генеральный саботаж, с которым мы встретились сразу после Октябрьской революции и который был нам крайне опасен. Еврейские элементы, хотя далеко и не все, саботировали этот саботаж и этим выручили революцию в трудный момент» [18]. Ленин отмечал, что «евреи составляли особенно высокий процент (по сравнению с общей численностью еврейского населения) вождей революционного движения. И теперь евреи имеют, кстати сказать, ту заслугу, что они дают относительно высокий процент представителей интернационалистского течения по сравнению с другими народами» [19]. (Ленин и сам имел еврейское происхождение по линии матери, урожденной Бланк.)

Ю. Ларин (Лурье), член президиума ВСНХ, один из авторов проекта передачи Крыма евреям, подчеркивал, что «среди революционного актива еврейские революционеры играют более крупную роль, чем во всей революционной массе... чем дальше вглубь советской истории — тем выше был процент евреев в партии вообще и в партийном активе в частности» [20] (курсив Ларина). Действительно, дело было даже не в процентном количестве евреев в партии, а в том, какие посты они заняли. Троцкий — нарком иностранных дел, нарком по военным делам и создатель Красной армии, глава Комиссии по конфискации церковных ценностей, председатель Реввоенсовета, имевший чистые бланки с подписью Ленина, заранее одобрявшего все решения Троцкого[21]. Свердлов был главою ВЦИК: «Та работа, которую он делал один в области организации, выбора людей, назначения их на ответственные посты... будет теперь под силу нам лишь в том случае, если на каждую из крупных отраслей, которыми единолично ведал тов. Свердлов, вы выдвинете целые группы людей...» [22], — писал Ленин. Далее по влиянию шли столичные начальники: Радомысльский-Зиновьев (глава Петроградского Совета и Исполкома Коминтерна, во время болезни Ленина возглавлял правительство), Розенфельд-Каменев (глава Московского Совета, председатель Совета труда и обороны, еще при Ленине председательствовал на заседаниях Политбюро).

Еврейками были многие жены высших деятелей партии: Кирова, Ежова, Рыкова, Бухарина, Молотова, Ворошилова, «третья жена» Сталина (Роза Каганович) — это особый род влияния...

Практически отождествляя советскую власть с еврейской, Ларин определил «антисемитизм как средство замаскированной мобилизации против советской власти... орудие контрреволюции... Поэтому противодействие антисемитской агитации есть обязательное условие для увеличения обороноспособности нашей страны» [23] (выделено в оригинале), — констатирует Ларин и настаивает на обширном применении ленинского декрета от 27 июля 1918 г. «О пресечении в корне антисемитского движения» [24]: «Ставить “активных антисемитов вне закона”, т.е. расстреливать» [25]...

Известно и заявление Сталина от 12 января 1931 г., что «коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма. В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью» [26]... И действительно карались, еще более разжигая ненависть народа к евреям (что им вышло боком на Украине при немецкой оккупации...).

Помимо их ведущей роли в партийно-правительственных и карательных органах, они возглавили СМИ и культуру (составляя от трети до половины членов творческих союзов), на тысячу евреев было 268 со средним образованием и 57 с высшим, тогда как у русских соответственно 81 и 6 человек[27]. Евреи с полным правом могли считать, что это «их страна», в которой они стали привилегированным слоем. Как раз на эти годы приходятся два новых спаренных акта геноцида русского народа: коллективизация (с искусственным голодом) под руководством наркома земледелия Я.А. Яковлева-Эпштейна (и М.М. Хатаевича на Украине) и «безбожная пятилетка» под руководством Е.М. Ярославского-Губельмана, уничтожившие около 10 миллионов наиболее трудолюбивых православных крестьян и более ста тысяч священнослужителей.

Пресловутые чистки тогда же проводились Сталиным в борьбе за власть по чисто политическим критериям, и евреи становились их жертвами лишь потому, что их изначально было много в руководящих структурах. По этому поводу «Краткая еврейская энциклопедия» отмечает: «Многие евреи, добившиеся в 1920–30 гг. социального успеха, были репрессированы в 1937–38. Однако именно в конце 1930-х гг. роль евреев в различных сферах жизни советского общества достигла своего апогея... служащие составляли свыше 40 % всего самодеятельного еврейского населения... В 1939–41 гг. явных проявлений антисемитизма в СССР не было...» [28].

Решающая роль евреев в сокрушении православной России отмечена и некоторыми еврейскими авторами в эмиграции. В. Жаботинский писал об этом с гордым цинизмом уже в связи с так называемой «первой» революцией 1905 г.: евреи «фактически приняли в ней огромное участие, и, значит, так было необходимо, а иначе быть не могло... Надо было вызвать ее. И эту роль взяли на себя евреи... Все это много раз уже сказано, много раз писано черным по белому и считается большой истиной. Но я счетовод и над этой затратой еврейского народа останавливаюсь в нелегком раздумье и не знаю, окупилась и окупится ли она» [29]. Тогда еще не вполне окупилась (черта оседлости формально не была отменена), поэтому еще большей «затрата еврейского народа» была в 1917 г. и затем в большевицком геноциде, но чем она обернулась для народа русского — Жаботинского не интересовало.

Иную нравственную окраску имеет горькое признание группы публицистов (И.М. Бикерман, Г.А. Ландау, И.О. Левин, Д.О. Линский, В.С. Мандель, Д.С. Пасманик) в сборнике «Россия и евреи» (1923):

«Теперь еврей — во всех углах и на всех ступенях власти. Русский человек видит его и во главе первопрестольной Москвы, и во главе Невской столицы, и во главе красной армии, совершеннейшего механизма самоистребления... Русский человек видит теперь еврея и судьей и палачом...». «Советская власть отождествляется с еврейской властью, и лютая ненависть к большевикам обращается в такую же ненависть к евреям. Вряд ли в России остался еще такой слой населения, в который не проникла бы эта не знающая границ ненависть к нам», — констатировали эти еврейские публицисты в обращении «К евреям всех стран!». Один из них даже признал, что «клич “бей жидов, спасай Россию” получает освящение» [30]...

Из авторов «третьей эмиграции» отметим М. Бернштама (в 1976 г. эмигрировал в США), который в своей ценной работе об оккупации России большевиками приводит численность евреев в революционных партиях и такой пример:

«В Исполкоме Петроградского Совета из 134 членов был 31 еврей, но уже в руководящем бюро Исполкома из 24 членов было 10 евреев... На Украине коммунисты заполнили аппарат, в том числе карательные органы, этими людьми и довели до того положения, что к 1919 году украинское население стало отождествлять коммунистический режим с еврейской властью и устраивать погромы. По свидетельству тогдашнего председателя комитета помощи жертвам погромов, украинское крестьянство было особенно возмущено большим присутствием евреев в продразверстном аппарате» [31].

Приведем также цитаты о нарастании «антисемитизма» в СССР из книги сиониста М. Агурского (сын известного большевика, репатриировался в 1975 г.): «Преобладание евреев в руководстве петроградской организации к 1921 г. стало, видимо, столь одиозным, что Политбюро, учитывая уроки Кронштадта [в числе лозунгов восставших был: “Долой коммунистов и евреев!” — М.Н.] и антисемитских настроений в Петрограде, решило направить туда несколько русских членов партии, правда, исключительно с пропагандистской точки зрения... Но Зиновьев объявил новой группе войну и обжаловал решение Политбюро». В период нэпа Бухарин «указал на демографические сдвиги как на источник антисемитизма... “В центральных городах сосредоточены еврейская буржуазия и еврейская интеллигенция, переселившаяся из западных губерний и из южных городов”...»[32].

Писатель Б. Хазанов (Файбусович, эмигрировал в 1982 г.) признает, что в результате большевицкого террора, «заполнив вакуум, образовавшийся после исчезновения русской интеллигенции, евреи сами стали этой интеллигенцией. При этом, однако, они остались евреями» [33]. В огромной мере «советская культура» создана евреями и несет на себе отпечаток их менталитета[34]. Отсидевшая 10 лет в лагерях при Сталине, «исказившем дело Ленина», Евгения Гинзбург (мать писателя В. Аксенова) в книге «Крутой маршрут» писала: «И даже сегодня, после всего, что было уже с нами, разве мы проголосовали бы за какой-нибудь другой строй, кроме советского, с которым мы сроднились, как с собственным сердцем, который для нас так же естественен, как дыхание. Ведь все, что я имела — и тысячи прочитанных книг и воспоминания о замечательной юности, ведь все это мне дано революцией, в которую я вошла ребенком. Как нам было интересно жить! Как все было хорошо! Что же, что же это такое случилось?» [35].

Разумеется, не всё еврейство приняло советскую власть, но в эмиграцию ушла лишь его небольшая, буржуазная часть. Такие евреи-антикоммунисты отмежевывались от своих соплеменников-большевиков, утверждая, что те уже не евреи, а изменники, позорящие еврейский народ. Отчасти с этим можно согласиться. Тем не менее в безжалостной войне большевицкого Интернационала против русского народа (в Русском Холокосте) несомненно сказался и тот самый презирающий гоев еврейский шовинизм, о котором писала Х. Арендт, причем не только в виде мести русским за былое неравноправие. Эта месть была взращена и на религиозной ненависти иудаизма к гоям и особенно к христианам, на чем в течение двух тысячелетий воспитывали еврейство его вожди и священные книги: Талмуд, «Тания», «Шулхан арух».

В частности, еврейская мстительность очевидна в поэме Э. Багрицкого «Февраль», где еврей-комиссар насилует русскую, свою безответную юношескую любовь («Моя иудейская гордость пела, / Как струна, натянутая до отказа»), и в рассуждениях И. Бабеля, который в дневнике записал: «Славяне — навоз истории?» [36]. М. Хейфец (репатриировался в "Израиль" в 1980 г.) признает: «На строчках из поэзии Э. Багрицкого Ст. Куняев убедительно доказал: еврейское участие в большевизме действительно являлось формой национального движения. Уродливой, ошибочной, в конечном счете преступной, но все-таки национальной попыткой исхода из галута (об этом писал и З. Жаботинский). Поэтому я, например, ощущаю свою историческую ответственность за Троцкого, Багрицкого или Блюмкина...» [37]. Евреи в СССР лишь модифицировались в особую, коммунистическую «ипостась», не перестав при этом быть евреями в своей психологии и какой-то глубинной еврейской сути. «Недаром слово “жид” всегда синоним / С святым, великим словом коммунист» (стихотворение Маргариты Алигер). Также и в современной «Российской еврейской энциклопедии» еврейские вожди большевиков и руководящие палачи-чекисты, с перечислением их титулов и наград, уважительно представлены в одном ряду с сионистами и иудейскими раввинами[38].

Правители Запада изначально и до начала Холодной войны поддерживали коммунистический режим как духовно родственный, разрушающий христианский мир, и затем в продолжение Мировой войны — как военного союзника против европейского «антисемитизма» (фашизма). Но когда антирусский режим в СССР исполнил свою разрушительную роль, а в ходе войны был реабилитирован русский патриотизм, и русский народ стал постепенно «переваривать» коммунизм, — тогда отношение евреев к советскому режиму и советских правителей к евреям впервые претерпели существенные изменения.

«Вот теперь и у нас есть родина»

Водоразделом стало возникновение государства «Израиль» в 1948 г. при решающей поддержке Сталина: СССР официально признал еврейское государство уже через два дня после провозглашения и защитил его в ООН от «агрессии арабских стран» (США признали де-юре только в начале 1949 г.). По инициативе Сталина Чехословакия стала главным поставщиком оружия евреям для завоевания Святой Земли, и все восточно-европейские страны соцлагеря открыли туда массовую еврейскую эмиграцию. Сталин надеялся этим упрочить советское влияние на Ближнем Востоке.

Однако он просчитался: во-первых, созданное евреями государство ориентировалось на США как мировой оплот еврейства с его финансами. Во-вторых, возникновение этого государства стало катализатором нелояльности советского еврейства. В сентябре 1948 г. произошло событие, ставшее переломным в отношении Сталина к «еврейскому вопросу»: московскую синагогу посетила первый «израильский» посол в СССР Голда Меир, и в ее лице советские евреи многотысячными манифестациями выразили свои симпатии «Израилю». Таким образом, «Израиль стал для советского режима фактором не столько международного, сколько внутренне-политического характера, как моральная притягательная сила для советского еврейства... Еврейское население Советского Союза, с его глубокой привязанностью к Израилю и сильными симпатиями к Западу, рассматривалось как явно “неблагонадежный элемент”»[39], — пишет видный еврейский деятель. Советские евреи стали подавать заявления о выезде на историческую родину. Еврейская энциклопедия торжествует: «Национальные чувства проснулись даже у полностью ассимилированных представителей советской элиты, например, у Полины Жемчужиной (Перл Карповская, 1897–1970), жены В. Молотова; жены маршала К. Ворошилова Е. Ворошиловой (урожд. Голда Горбман), сказавшей своим родственникам: “Вот теперь и у нас есть родина”»[40].

Отмечая всё это, И.А. Ильин добавляет существенный момент, обычно умалчиваемый еврейскими борцами с «антисемитизмом»: «И в довершении всего мировой съезд сионистов, руководимый израильским президентом Вейцманом, ... собравшийся в Швейцарии по окончании войны, вынес резолюцию, согласно которой всякий еврей, где бы он ни находился, есть прежде всего гражданин израильского государства, обязанный ему повиновению и услугами. В свое время эта резолюция вызвала острую реакцию даже в самых либерально-демократических газетах Швейцарии, реакцию, которая, впрочем, была скоро заглушена и приведена к молчанию... Разговор же об антисемитизме, сколь он ни удобен для компрометирующей пропаганды, только упрощает и затемняет дело...» [41].

Могло ли тоталитарное советское государство игнорировать столь явно проявившиеся нелояльные чувства еврейских деятелей, занимавших множество важных административных постов? Учитывая традиционную еврейскую взаимоподдержку, в том числе из заграницы, эта группа представляла собою влиятельную силу.

Антиеврейские нотки впервые в сталинской политике начинают проступать в кампании против «космополитов» в 1949 г., после арестов членов «Еврейского антифашистского комитета», который во время войны вел в США агитацию за поддержку СССР. Теперь в деятельности комитета (например, проект Еврейской республики в Крыму после высылки оттуда татар) был очевиден фактор международной еврейской солидарности.

Однако были ли еврейские активисты единственными репрессируемыми, чтобы говорить об «антисемитизме»? Одновременно в 1949–1950 гг. шел гораздо более обширный погром русских партийных кадров во главе с Н.А. Вознесенским (заместитель главы правительства, член Политбюро) и А.А. Кузнецовым (секретарь ЦК КПСС, курировавший армию и госбезопасность) в рамках «Ленинградского дела», по которому было расстреляно около 2 000 управленцев по обвинению в «великорусском шовинизме» [42] (так пишет еврейская энциклопедия), и многие тысячи отправлены в заключение. Это были те, кто поверил в сталинский военный «русский патриотизм» и пытался руководствоваться им дальше, фактически подрывая марксистский интернационализм с другой стороны. Те красные патриоты, которые плодят мифы о планах «православного» Сталина восстановить монархию и т.п., должны изучить «Ленинградское дело» и начатое сразу же после войны притеснение временно реабилитированной Церкви: новые аресты духовенства, закрытие тысяч храмов, усиление атеистической агитации.

В 1951–1952 гг. прошли еврейские чистки в МГБ, СМИ, творческих союзах. Членам Еврейского комитета были вынесены смертные приговоры: Лозовскому, Феферу и еще 11 активистам. Сталин готовил и новую чистку партийного руководства, привычно начав ее с расширения состава руководящих органов. В январе 1953 г. в газетах было объявлено о «заговоре врачей», хотевших отравить советских руководителей. Большинство арестованных были евреями; их обвинили в связи с западными разведками и сионизмом. История эта, как и дореволюционные погромы, и пресловутые «антисемитские» чистки 1937-го, выглядит сильно раздутой, как это у евреев часто бывает по методу "гевалт! гевалт!". Еврейские авторы утверждали, что всё это «антисемит» Сталин устроил для того, чтобы выслать евреев в Биробиджан, «спасая их от народного гнева», однако документальных доказательств этому нет (а они должны были бы остаться при подготовке такой грандиозной операции).

Конечно, ради сохранения власти Сталин был готов на любые преступления. В начале советско-германской войны он превентивно выслал в Среднюю Азию поволжских немцев как возможную предательскую среду. С началом Холодной войны он мог так рассуждать и применительно к евреям в руководящих структурах. Однако главная цель Сталина всегда была — именно сохранение власти, и для этого совсем не требовалось устраивать поголовную высылку евреев в Сибирь. Верных ему евреев, тоже готовых на любые преступления партии, всегда было немало.

Было ясно и то, сколь опасную реакцию подобная депортация вызвала бы со стороны США и международного еврейства. Уже в связи с «делом врачей» была организована всемирная кампания давления на СССР. Конгресс США выпустил осуждающую резолюцию; в западных столицах прошли демонстрации перед советскими посольствами. В Тель-Авиве в посольство была брошена бомба (после чего СССР разорвал отношения с «Израилем»). Следует учесть, что тогда уже произошло военное столкновение с США (война в Корее 1950–1953 гг.). Известно, что в то время в США рассматривали вопрос о превентивной ядерной войне против СССР, против которой у СССР тогда еще не было средств обороны.

Сталин пошел на попятный, и в феврале 1953 г. антиеврейские намеки исчезли из СМИ. Однако он уже непоправимо навредил себе, вызвав противодействие еврейства. Многие признанные на Западе советологи пришли к выводу, что Сталину помогли умереть те члены Политбюро, от которых он хотел избавиться. Например, А. Авторханов писал, что «из 11 членов Политбюро пять оказались еврейскими родственниками (Молотов, Маленков, Ворошилов, Хрущев, Андреев), один — евреем (Каганович), один “полуевреем” (Берия)» [43]; для них было естественным защищаться. Главную роль в этом сыграл Берия, который удалил из окружения Сталина преданных ему сотрудников и заменил своими. «Гипотеза об убийстве Сталина основана на серьезных доводах» [44], — считает также историк из «третьей эмиграции» М. Геллер. Через месяц после смерти Сталина все арестованные по «делу врачей» были полностью реабилитированы.

Роль евреев в диссидентском движении

Итак, угроза сталинских «антисемитских» репрессий в СССР была успешно пресечена. Однако Холодная война продолжилась, и в ней советское еврейство симпатизировало «Израилю» и Америке. Железный занавес стал прогнивать, появилось некоторое общение с Западом, и советский уровень жизни не мог конкурировать с западным, чем эффективно пользовалась западная радиопропаганда.

В атмосфере хрущевской «десталинизации» и ослабления репрессий возникло движение инакомыслящих. Оно объединяло людей самых разных идейных взглядов и называло себя «правозащитным», но постепенно в нем стали образовываться два фланга: поддерживаемый с Запада либерально-демократический (защищавший права индивидуума) и русский (стремившийся защищать права народа на восстановление русской национальной культуры и религии). Это стихийное русское движение, в том числе названное «религиозным возрождением» и «Русской партией» (мы упомянули о нем в главе 21), противостояло как интернационалистической политике КПСС, так и западническому влиянию.

Слово «диссидент» по-английски означает «инакомыслящий», но еще и «раскольник», отколовшийся от официальной доктрины. Советские диссиденты-евреи объединяли в себе оба смысла, ибо теперь они откололись от той государственной идеологии, которой ранее служили и они сами, и которую создавали их отцы и деды. В числе диссидентских активистов оказались потомки известнейших большевиков: Красин, Якир, Литвинов...

В наступившую в 1970-е гг. эпоху «разрядки» ее важным этапом стало подписание 1 августа 1975 г. в Хельсинки Заключительного Акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. В этом документе, с одной стороны, были признаны окончательными границы всех государств, сложившиеся после Второй мировой войны; с другой стороны, был провозглашен обмен идеями и людьми на основе Всеобщей декларации прав человека ООН. Хельсинкский Акт стал мощным наступательным оружием Запада против тоталитарного строя СССР, который побудил активную часть населения (прежде всего творческую интеллигенцию) бороться за свободу по западному образцу. В сущности, для Запада это был тактически новый этап Холодной войны с упором на идеологическую пропаганду свободы внутри несвободного СССР.

Упомянутый в Хельсинкском Акте «обмен людьми» вышел на первый план в диссидентском движении, поскольку оно в значительной мере состояло из евреев и смыкалось с борьбой евреев за репатриацию в «Израиль». Лидер диссидентского движения академик А.Д. Сахаров провозгласил, что главным правом человека является право на эмиграцию, полностью переключаясь на поддержку деятельности своей еврейской супруги Е. Боннэр. С конца 1970-х гг. еврейская эмиграция (о чем скажем далее) достигает десятков тысяч в год. Но и у правозащитников обнаруживается большая текучесть в ту же сторону: поскольку идеалом считалось западное общество — естественно было стремиться туда. Многие использовали диссидентство лишь как трамплин для эмиграции с авторитетом «борца за свободу».

Ведущая роль евреев в диссидентском движении объяснялась их огромной информационной поддержкой и политической защитой с Запада — поэтому они вели себя смелее. Один из еврейских деятелей признает: «власти проводят для себя различие между диссидентами и активистами еврейского национального движения. Евреев требовалось придержать, диссидентов начали планомерно давить» [45]. Уже тот факт, что евреи в виде особой привилегии добились права на эмиграцию, которого не имела основная часть населения страны, — пробуждал в них древнее чувство «избранности» и пренебрежения к «этой стране» с ее «рабским» народом, как и ответное неприязненное чувство.

Так основная часть правозащитного движения в СССР попадает в информационную зависимость от западных СМИ и дипломатии и работает в русле западной пропаганды. Это в немалой мере дискредитировало всех инакомыслящих, «превращало их в потенциальных “предателей”, в “пятую колонну”... Евреи были приравнены к диссидентам, диссиденты к евреям, все вместе изображены агентами иностранных разведок» [46], — пишут Геллер и Некрич.

Русское же патриотическое инакомыслие стремилось избавиться от марксизма не любой ценой, а исключительно путем возрождения России, и противостояло не только КПСС, но и мировой закулисе, и ее «пятой колонне». Поэтому оно не только не пользовалось поддержкой Запада, но и подвергалось либо замалчиванию, либо очернению. Такое же разделение выявилось и в эмиграции.

В СССР война западников и почвенников в культуре стала заметна уже в годы «оттепели» (полемика «Нового мира» и «Молодой гвардии»), но обострилась именно в годы симбиоза правозащитного движения с Западом. Пример такой конфронтации — нашумевшая дискуссия «Классика и мы» в Центральном Доме литераторов 21 декабря 1977 года [47]. Конфликт был неизбежен, поскольку, как признала редакция самиздатского журнала «Евреи в СССР»:

«...русскую культуру евреи воспринимают с ее, так сказать, диссидентской, негосподствующей в русском сознании стороны, и в основоположники этой (близкой им) линии всегда безошибочно выбирают П. Чаадаева. Именно Чаадаев с его иудейско-католическим духом, заставившим его ненавидеть Гомера и его героев и боготворить Моисея, заронивший в русское сознание мысль о возможном историческом предназначении русского народа и, вместе с тем (и потому) беспощадно пророчески обличавший его, дает опору в русской культуре человеку, чувствующему свою абсолютную чуждость большинству населения России и вытесняемому из нее духовно и физически» [48].

Однако «Русская партия» могла добиваться своих целей только в рамках лояльности, и «переварить» марксистский режим таким способом можно было бы только в ходе эволюционной смены кадров в правящем слое. Этого «Русской партии» не позволили. В начале 1980-х гг. новый генсек КПСС Андропов нанес по ней сокрушительный удар. Он стремился подавить любое инакомыслие, но как еврей был более благосклонен к соплеменникам-западникам, в том числе в подборе своих кадров, вскоре активно поддержавших западнический крен в горбачевской «перестройке». Оправдываясь от западных обвинений в «антисемитизме», ставший генсеком КПСС Горбачев напомнил, что «еврейское население, составляя 0,69 % всего населения страны, представлено в ее политической и культурной жизни в масштабах не менее 10–20 %»[49].

Борьба за еврейскую эмиграцию и «государственный антисемитизм»

Итак, победы еврейского государства над арабами (поддержанными Советским Союзом) в войнах 1967 и 1973 гг. дали новый стимул как еврейским национальным чувствам, так и новому «государственному антисемитизму». Советские евреи все более ощущают себя частью еврейско-американского мира и стремятся туда. Возникает еврейский Самиздат, кружки по изучению иврита, движение «отказников»...

Однако, что возникло раньше: нелояльность советских евреев или «государственный антисемитизм», вызвавший эту еврейскую нелояльность и стремление эмигрировать? Ответ на этот вопрос очевиден. Ведь советское руководство не могло открыть шлюзы для выезда всех евреев, ибо в их числе было много ведущих специалистов и носителей государственных тайн. Поэтому многим таким желающим «репатриироваться» отказывали по чисто прагматическим, а не «антисемитским» причинам. Но именно поэтому к евреям в целом возникает настороженное отношение: их как возможных эмигрантов перестали назначать на руководящие должности в государственных структурах, был негласный запрет на прием евреев в вузы на стратегически важные специальности.

Эти «антисемитские» ограничения вызвали волну возмущения на Западе и особенно в США. Началось дипломатическое, пропагандно-политическое и экономическое давление на СССР. Что было делать?

10 июня 1968 г., через год после разрыва отношений с «Израилем», в ЦК КПСС поступило совместное письмо Громыко (главы МИДа) и Андропова (главы КГБ) с предложением из гуманных соображений разрешить советским гражданам эмигрировать «для воссоединения семей». Причем в виде маскировки было решено связать это с репатриацией не только евреев, но еще и немцев, и армян, и греков. Приведем цифры еврейской эмиграции из СССР[50].

1948–1970      25 200 чел.     1,17 %

1971–1980      248 900 чел.   11,5 %

1981–1985      15 900 чел.     0,7 %

Всего евреев 290 000 чел.   13,4%

За те же годы из СССР выехало около 105 000 немцев и 52 000 армян.

Наибольшие цифры еврейской эмиграции приходятся на 1970-е гг. В сущности, это американское еврейство вытащило своих соплеменников из СССР под воздействием так называемой «поправки Джексона-Вэника» 1974 г., не отмененной, впрочем, и после крушения СССР[51].

Далеко не все выезжавшие по «израильской» визе стремились «репатриироваться» в сионистское государство, несмотря на усилия его пересыльно-вербовочной конторы в Вене. Как уже сказано, более половины выехавших выбрали США (где действовала специальная программа по их приему на государственное содержание как беженцев от «антисемитизма»; только в рамках приемного финансирования, не считая последующего их содержания («вэлфэр»), «за 1988 год на советских иммигрантов было потрачено 140 миллионов долларов. За 1988/89 финансовый год — 280 миллионов долларов» [52]). Многие и позже уезжали из «Израиля» в США или в европейские страны, особенно в Германию[53], которая обязалась принять у себя «неограниченное количество» еврейских беженцев из СССР и СНГ на полное обеспечение[54].

Автору этой книги, жившему в те годы в Германии, приходилось соприкасаться с этой русскоязычной средой. Были в ней и великие комбинаторы, умудрявшиеся получать компенсации за «конфискованное нацистами имущество» выдуманных «предков», и музыканты, одновременно промышлявшие карманными кражами, и «свидетели-мемуаристы», одержимые графоманским желанием прославиться. Появился некий А. Хахулин, якобы в СССР «вступивший в НТС самоприемом» и передававший на Посевской конференции пламенные приветы «от Краснодарской группы НТС». Сначала это было воспринято в НТС как долгожданный «плод работы». Но «плод» был столь неосторожен, что проделал примерно то же самое с кириллистами из «Нашей страны», с «Часовым», «Русской мыслью»... Поскольку, к тому же, «краснодарскую группу НТС» так и не удалось обнаружить — историю с «самоприемом» в НТС его попросили больше не вспоминать...

Тем не менее у этого автора осталось немало подобных мемуарных «свидетельств» [55], от «Русской мысли» до «Континента»... (Последние литературные успехи этого автора — «Невыдуманные рассказы» в журнале «Стрелец».) Поэтому хотелось бы обратить внимание исследователей эмиграции, что не все мемуары даже с достоверными деталями следует принимать всерьез... (Аналогичный курьез случился, кажется, в «Русской мысли» с воспоминаниями Леонарда Гендлина[56] (репатриировался в 1972 г.), который «был знаком» чуть ли со всеми знаменитыми писателями и тоже был силен в «достоверных деталях», но забыл сравнить свой год рождения с возрастом очередной знаменитости... Друзья его называли «Легендлин»...)

Брайтон-бич — новая «столица эмиграции»

Понятно, конечно, что большинству новых эмигрантов из СССР просто не хватало личной свободы. Но и ее понимание вместо основы для обретения истины можно свести на обывательский уровень до свободы потребления и деградации. Например, Вайль и Генис, ведущие литературной программы радио «Свобода», дают такой автопортрет в своем описании утраченного и приобретенного:

«Мы безвозвратно утратили: полноценное общение, настоящую горчицу, друзей, свободное рабочее время, национальный престиж, пиетет к слову, граненые стаканы, безпечность существования, семейные узы, розовый портвейн, веру в перемены, политические анекдоты, любовь к родине, отвращение к родине, безразличие к родине, эзопов язык, интерес к религии, извращенное наслаждение быть гонимым евреем, борьбу с мещанством, антисемитизм, Чапаева, славянские древности, самиздат, неустроенный быт, милосердие, романтику дальних странствий, конгениальных врагов, ехидную иронию, коммунальные удобства, мазохистскую страсть к передовицам, веселую бедность, письма из-за рубежа, готовность вступиться за слабого, нонконформизм, объединяющее чувство протеста, возможность высовываться, ощущение всенародного гнева, правдоискательство, тягу к народу, народ, возвышающее сознание избранности, столичные рестораны, Би-би-си, русскую баню, живых иностранцев, первую любовь, идейных противников, идеи, широту русского размаха, очереди, тайну происхождения, прописку, могилы предков, домашнюю библиотеку, чувство юмора и одну шестую суши...

Зато мы приобрели: широту кругозора, возможность сравнивать, джинсы, свободу, страх перед ней, фуд-стэмпы, американское гражданство, китайскую кухню, наглядный пример терпимости, сексуальную революцию, жевательную резинку, синагоги, собрание сочинений Гумилева, вид на памятник Свободы, панический ужас перед преступностью, практицизм, тараканов, хот-доги, феерические книжные магазины, круглосуточное телевидение, заморские путешествия, трезвость (отчасти и в прямом смысле), колониальные гарнитуры, стойкую антипатию к английскому языку, английский язык, комплекс измены Израилю, сигареты “Кэмел”, марихуану, полсотни эмигрантских изданий, материальное благополучие, неопределенность, кондиционеры, ностальгию, сбережения про чёрный день, ощущение конца пути, мацу и самую демократическую конституцию, расизм, безпредельные возможности, велфэр, “Плейбой”, интернациональные вкусы, обостренное чувство национальной гордости, концептуальное искусство, воблу и Новый Свет — лучшую часть земного шара...

Мы впервые пришли к трезвому и окончательному атеистическому выводу: Рая нет... Это, может быть, самое тяжелое испытание для людей, выращенных на опьяняющих революционностью идеалах» [57] (курсив наш. — М.Н.).

Эти перечни утраченного и приобретенного и «окончательный атеистический вывод» из них стоят очень далеко от описываемой в нашей книге миссии русской эмиграции и от российских проблем — даже если оба автора профессионально заняты именно их решением (посредством радио «Свобода», которое несет в Россию именно такую атеистическую свободу деградации, называемую «сексуальной революцией» или более умно — «постмодернизмом», точнее: «постхристианством»).

Заметим, что США уже с конца XIX века были желанной страной для иммиграции евреев из «антисемитской» России (к моменту революции их число достигло двух миллионов), но даже в США «среди европейских иммигрантов самых разных национальностей одни лишь евреи сопротивляются этому процессу “стирания” и упорно цепляются за свою религиозную, социальную и этническую обособленность поколение за поколением» [58]. Причем совершенно очевидно, что влияние евреев в американской политике, финансах, СМИ — и посредством США влияние во всем мире — позволяет назвать эту страну «кристаллизацией еврейского духа» в гораздо большей мере, чем это считал В. Зомбарт в эпоху становления капитализма. Неудивительно, что именно в Нью-Йорке — самом крупном еврейском городе мира, «третья эмиграция» основала свою новую столицу.

В сущности Вайль и Генис — это «интеллектуальная элита» воспетого ими Брайтон-бич — нью-йоркского района, в котором «третья эмиграция» превратилась в иммиграцию, создав себе американо-советско-еврейский анклав, в котором стремилась совместить перечисленные списки утраченного и приобретенного: они имеют в своих магазинчиках воблу и советскую горчицу, поют на пляже под аккордеон советские песни, празднуют 9 мая «победу над фашизмом» и «делают бабки» самыми разными изощренными способами из арсенала Остапа Бендера, породив в США понятие «русской мафии» [59]. Известна в их среде шутка: «Сара, ты уже устроилась или еще работаешь?».

«Они строят себе новую родину. Такую, чтоб была по вкусу. Родина размером в десяток бруклинских кварталов... все перемешалось — причудливый русско-еврейско-английский жаргон... Индустрия развлечений здесь тоже своя — свои звезды, свой юмор, свой язык, даже своя пресса... Брайтонский стиль с его простодушным хамством, циничным невежеством, небрежной жестокостью несет тот же заряд плодотворной энергии, что и бабелевская Одесса. Он необходим как реализация предприимчивого и агрессивного духа российского еврейства. Пусть безумная эпоха перетащила Одессу в Америку. Она не изменила внутреннего содержания одесского мировоззрения...». По мнению Вайля и Гениса, Брайтон стал «эмигрантской столицей... Это он заказывает музыку остальной эмиграции. И она звучит. Еще как!.. эмиграция поймет всю силу и ценность своей столицы...» [60].

И их «музыка» теперь выдается за «посольство могучей российской державы», их нравы — за «русскую мафию». А сила их «интеллектуальной» и «культурной» верхушки, еще недавно советской, проявляется во влиянии на литературу и славистику, советологию и западную политику.

Очень показательно, как Брайтон-бич преобразил под свои потребности старейшую эмигрантскую газету «Новое русское слово», сильно понизив ее культурный уровень. Ее главный редактор Андрей Седых жаловался, что участились оскорбительные «письма с предложением переименовать газету в “Новое Жидовское Слово”...»[61].

Не владея никакими языками, кроме русского, эта русскоязычная масса самых разных профессий — от снабженцев, гинекологов, художников и милиционеров до преподавателей марксизма и «инженеров человеческих душ» — объявила себя специалистами по России и СССР и стала штурмовать советологические учреждения, университеты, редакции, а также добиваться денег из американских фондов на создание собственных журналов, «демократических объединений», курсов, комитетов по проведению «слушаний» и т.п., — которые, наконец-то, по-настоящему помогут Западу бороться с угрозой коммунизма в отличие от стареющей русской эмиграции, «оторванной от советской реальности». Хотя их натужный антикоммунизм объяснялся прежде всего поиском кормушки. (Например, в НТС, где в качестве зарплаты сотрудникам был положен скудный прожиточный минимум, процент еврейской эмиграции до начала «перестройки» соответствовал их проценту в населении СССР, тогда как на мюнхенском радио «Свобода», где материальная сторона в несколько раз превышает среднегерманский уровень, «третьеволновики» преобладают. Кроме того, служба на РС давала им право на получение американского гражданства.)

«Третья эмиграция» стала продолжателем той советологии, основателями которой стали эмигранты-меньшевики, после того, как большевики не допустили их к совместному участию во власти. Их еврейское происхождение, как отметил американский исследователь Л. Хеймсон, выражалось в отрицании не только политической системы, против которой они боролись (тогда "царизм"), но и «любого позитивного... упоминания о российской самобытности»; их отличали «детерминистские тезисы с их решительно выраженными “западническим” и “антиславянофильским” акцентами...» [62].

Оправдывая свое участие в революции 1917 г. «объективно положительными целями марксизма», меньшевики утверждали, что это большевики «испортили революцию» в России; точнее — на русской национальной почве марксизм неизбежно должен был обрести столь варварские черты (Ф. Дан. «Происхождение большевизма»). Особенно востребованным этот тезис оказался в годы Холодной войны, когда началось целенаправленное отождествление коммунизма с «традиционным русским варварством». Но «третья эмиграция» значительно переплюнула в подобном влиянии меньшевиков, облепив все структуры идеологической войны западных демократий против СССР.

В принципе, если бы люди с подобным мировоззрением занимались своими еврейскими делами, — к ним не было бы претензий. Ну, не любят они русских и историческую Россию, — и пусть себе, не всем же нас любить. Кому-то положено и ненавидеть, за что порою можно и поблагодарить, когда эта ненависть достаточно откровенно отражает свою духовную причину (это бывает поучительно для нашего понимания России «от обратного»). Однако многие такие «третьеэмигранты» упорно стремились заниматься именно русскими делами от имени «русских», навязывая свои представления западному обществу.

И если ранее русская эмиграция дружно протестовала против «Закона о расчленении России» (Public Law 86–90, 17.7.1959, в котором не упоминается русский народ в числе порабощенных коммунизмом и утверждается, что все народы России, включая некие «Казакию» и «Идель-Урал», а также Китай и Тибет, порабощены «русским коммунизмом»; причем их борьбу против русских США официально обязались поддерживать), — то «третья эмиграция» фактически стала пропагандистом такого отношения Запада к русскому народу и исторической России.

О нравах «третьей эмиграции» в подобных политических учреждениях можно судить и по «художественным» произведениям ее представителей, например, по описанию В. Прусаковым (репатриант 1973 г.) атмосферы в среде русскоязычных сотрудников института Министерства обороны США в Монтерее[63] (в стиле «Эдички» Лимонова) или по книгам З. Зинника (репатриант 1975 г.), в частности, о Русской службе Би-Би-Си[64].

Разумеется, в числе «третьеэмигрантов» были и смелые борцы-правозащитники, и бывшие политзаключенные, заслуживающие признательности и уважения. Однако даже из них многие обнаружили мало порядочности, в том же русофобском стиле соперничая в борьбе за иностранные кормушки. Психологию одного из самых знаменитых можно видеть по следующему его признанию: «Я был всегда драчливым. В детском саду мне казалось, что все игрушки принадлежат мне, и я дрался за них. Потом в школе и в институте я дрался с учителями за оценки, а с товарищами — из-за девушек. Мне всегда казалось, что я заслуживаю большего, чем имею. Пока я дрался с окружением за свои права, я считался драчливым, капризным человеком с гадким характером. Когда же я стал драться за свои права с руководством, я стал героем» [65].

Мировоззрение «третьей эмиграции»

Самосознание деятелей «третьей эмиграции» уже отчасти показано на примере ее литераторов. Идеологию ее политических «генералов» раскрывают программные сборники статей «Самосознание» [66], «СССР. Демократические альтернативы» [67]. Общий знаменатель их виден в признании авторов, что их объединяет «глубокая духовная близость с теми людьми русской истории и культуры, которые еще в царские времена боролись против произвола... Противники у нас не разные, а в сущности один и тот же, общий, хоть и на разных исторических этапах» [68]. (Наиболее известные сторонники этой программы: Л. Копелев, П. Литвинов, Ю. Орлов, В. Турчин, Л. Плющ, В. Белоцерковский, А. Янов, А. Левитин-Краснов, Е. Эткинд). Среди авторов «Самосознания» оказался и влиятельный русофоб-советолог — Ричард Пайпс, издавший в том же году сборник, в котором объяснял коммунистическую агрессивность «коллективными воззрениями русской нации», изменить которые способен лишь «крупный катаклизм» [69].

Янов (эмигрировал в 1974 г.) отличался русофобией еще в СССР, печатался в «Комсомольской правде», «Молодом коммунисте» и др.; защитил диссертацию по славянофилам о «вырождении русского национализма». В США стал «профессором политических наук», трубившим об опасности «русского фашизма», в частности, с такими рекомендациями американскому правительству: «Возрождение русского имперского национализма во сто крат опасней советских похождений в Африке... Если за последнее полутысячелетие существовал момент, когда Западу была жизненно необходима точная, продуманная и мощная стратегия, способная повлиять на исторический выбор России, то этот момент наступил сейчас, в ядерный век, перед лицом ее развертывающегося на наших глазах национального кризиса» [70].

В работе «Наши плюралисты» (1982) А. Солженицын дает точный портрет этой активной части третьей эмиграции:

«...многие служили на деликатном идеологическом фронте — марксистскими философами, журналистами, очеркистами, лекторами, режиссерами кино и радио, даже пропагандистами ЦК, референтами ЦК, даже прокурорами! — и нам, с лагерного и провинциального дна справедливо казались неотличимы от чекистов и чекистов, от коммунистической власти. Они жили с нею в ладу, ею не наказывались и с нею не боролись... И вдруг — открылась возможность некоторым двинуться на Запад, и они двинулись, где-то по пути тихо роняя свои партийные билеты. И по другую сторону Атлантического океана вдруг стали исключительно смелы в суждениях о советской жизни, вчера успевали там, сегодня здесь, и громко рассказывают, как они, чистые и неподкупные, тяжело страдали в грязных гнездах пропаганды ЦК, или прокуратуры, или союза писателей и журналистов, опубликовавши в СССР кто по три, а кто и по десятку книг и множество газетных статей, и записывают себе в послужной список поставленные в СССР пьесы, фильмы, — а что это все было, если не ложь, ложь и ложь? И никто из них — ни один! — не раскаялся, не заявил публично, что это он и заплевывал наши глаза ложью, не рассказал ни о каком своем соучастии, как он, хотя бы часть своих лет, укреплял и прославлял коммунистический режим и получал от него награды. Их философия: это — скотская народная масса виновата в режиме, а не я...

...вот приезжают на Запад "живые свидетели" из СССР и — вместо распутывания западных предрассудков — вдруг начинают облыжно валить коммунизм на проклятую Россию и на проклятый русский народ...

“Сталинское варварство — прямое продолжение варварства России”. — “Царизм и коммунизм — один и тот же противник”. — “Всё перешло в руки деспотизма не в 1917, а в 1689” (по другому варианту — в 1564). — “Русский мессианизм под псевдонимом марксизма”. — “Разделение русской истории на дооктябрьскую и послеоктябрьскую — под сомнением...” — “Коммунизм — идеологическая рационализация русской империалистической политики, — более универсальная, чем славянофильство или православие"... — "Семена социализма погибли в русской почве”. (Тут соглашусь: почва оказалась для социализма крепенькая, пришлось киркой добавлять.) — “Как до революции господствовало зло и подавлялось добро, так и после революции”. — “Между царизмом и советизмом прямая преемственность в угнетении”, “качественное сходство”...

О самом народе: “Русские — сильный народ, только голова у них слабая”, “умственная слабость”. “Широкая русская натура Подонка”. И о России в целом: “Что это за девушка, которую все, кому не лень, насилуют?”...

И как ни обтрагивают мёртвое тело старой России равнодушные пальцы наших исследователей — всё вот так, одно омерзение к ней...

Где Западу разобраться? Почему ему не верить — если сами русские предупреждают: будет “православный фашизм”!.. Тут уже — сердце Запада не откажет, в реакции можно быть уверенным: русских надо уничтожать! А коммунизм меж тем — вовсе затмен и исчез...» [71].

Подобная антирусская мировоззренческая установка в той или иной степени была свойственна многим русскоязычным журналам третьей эмиграции, как, например: изысканно-порочный «салон отверженных» «Синтаксис» (М. Розанова, А. Синявский), воинствующе либеральный журнал «Страна и мир» (К. Любарский, Б. Хазанов, Э. Финкельштейн), «украинствующий» «Форум» (В. Малинкович). Из многочисленных, откровенно называющих себя русско-еврейскими, стоит отметить «Время и мы», «Сион» и его продолжение «22», «Круг», «Шалом», «Алеф»...

Усилился напор «третьеэмигрантов» и на русские издания. Приводившиеся примеры с «рэкетирскими» попытками отобрать газету «Русская мысль» и журнал «Грани» не удались вследствие наглости покушавшихся, проще было постепенно внедриться в состав сотрудников и менять политику изнутри. Пример этому: русскоязычная редакция американского радио «Свобода».

Эта созданная в 1953 г. (см. в гл. 13) мюнхенская радиостанция (ныне «Радио Свободная Европа/Радио Свобода» — РСЕ/РС) с редакционными филиалами в Нью-Йорке, Париже, Лондоне и других городах в 1970–1980-е гг. стала и щедрой кормушкой «третьеэмигрантских» «специалистов по России», и главным законодателем идеологического «мейнстрима» в борьбе против русских почвенников в области культуры, и главным идеологическим рупором США в Холодной войне.

Первоначальный персонал «русской службы» набирался из «второй» и отдельных именитых представителей «первой эмиграции». Общая политика РС была тогда антисоветской, но не открыто антирусской (хотя и весьма «плюралистичной» в духе либеральной западной демократии; показательно, что для позывных радио «Свобода» выбрана мелодия гимна, написанного в 1917 г. при масонском Временном правительстве.) В мюнхенском штате в программах истории, литературы, религии, в исследовательском отделе, архиве Самиздата могли с пользой для России работать даже такие «черносотенные зубры», как О.А. Красовский, И.О. Глазенап, В.Г. Мондич, Г.А. Рар, выступало духовенство РПЦЗ. С 1970-х гг. постепенное замещение персонала «третьеэмигрантами» вызвало бурные внутренние конфликты, доходившие до судов, даже архиереи РПЦЗ направляли властям США протесты против русофобии на РС.

В частности, архиепископ Женевский и Западноевропейский Антоний (Бартошевич) в письме президенту Рейгану в 1981 г. протестовал: «Во всех национальных редакциях РСЕ/РС работают представители того народа, которому предназначаются радиопередачи: в польской — поляки, в болгарской — болгары, в эстонской — эстонцы... Почему только в единственной русской на 23 пишущих приходится всего 4 или 5 русских? Почему русское радиовещание перестало быть диалогом русских и превратилось в монолог “третьей волны”?»[72]. В том же году епископ Мюнхенский и Южногерманский Марк (Арндт) обращал внимание руководства PC на то, что допускаемые по радио кощунства и бестактности провоцируют «антисемитизм». Но «третья волна» считает антисемитами всех, кто не разделяет ее понимания как русскости, так и еврейства.

Показательно, что в 1985 г. именно эти еврейские сотрудники встретили в штыки проект создания в рамках РСЕ/РС отдельной русскоязычной еврейской радиостанции «Маккоби», которая вещала бы для евреев в СССР. Это «позволило бы решить проблему к удовлетворению обеих сторон и снять тему антисемитизма с повестки дня», — поддержала решение немецкоязычная еврейская газета: «Русские обращались бы к своим единомышленникам в России, евреи — к своим» [73]. Однако сотрудники PC и этот проект сочли опасным для себя, поскольку их еврейские устремления в «русской службе» могли быть ограничены.

В годы горбачевской «перестройки», вопреки декларативному «Профессиональному кодексу РС/РСЕ», формально запрещавшему разжигание антирусских сепаратистских течений, американские власти усилили поддержку как сепаратистов в национальных республиках, так и советских западников в их очернении и демонизации русских почвенников.

В последнем особенно отличалась программа «Русская идея» Б. Парамонова, который откровенно сформулировал ее цель: нужно «русского человека выбить из традиции». «Перестройка должна не только демонтировать то, что называется тоталитарным социализмом, но и изменить духовный строй русского человека, приблизить его к западному складу сознания. Должна произойти мутация русского духа» — к «новому типу морали... на твердой почве просвещенного эгоистического интереса» [74]. Разумеется, все больше критики такой политики доносилось из православно-патриотических кругов в СССР[75].

Подчеркнем, что вся эта русофобская идеология и стратегия активистов «третьей эмиграции» — это было не просто своекорыстное очернение исторической России и русского народа, но и фальсификация истории, искажение сути коммунистического режима, кощунственное глумление над миллионами жертв Русского Холокоста, обеление его палачей.

«Мы станем у березового гроба в почетный караул»

Именно в таком фальшивом антирусском контексте на основании «государственного антисемитизма» в СССР прозвучало знаменитое изречение «русского» А. Синявского: «Это не просто переселение народа на свою историческую родину, а прежде всего и главным образом — бегство из России. Значит, пришлось солоно. Значит — допекли... Россия-Мать, Россия-Сука, ты ответишь и за это очередное, вскормленное тобою и выброшенное потом на помойку, с позором — дитя!» [76] (курсив наш. — М.Н.).

И этот еврейский взгляд на Россию порою дает поразительные литературные шедевры русофобии, как, например, «религиозно-политический трактат» В. Гиндина:

«Вот уже 400 лет, как сыны и дочери Израиля стонут под бичом русского надсмотрщика, обрабатывая землю русских фараонов. А ныне фараоны устроили нам гнусную резервацию в Сибири, названную Еврейской Автономной Областью... Не премолчи, Господи, вступись за избранных Твоих не ради нас, ради клятвы Твоей отцам нашим — Аврааму, Исааку и Иакову. Напусти на них Китайца, Господи, чтобы славили они Мао и работали на него, как мы на них. Господи, да разрушит Китаец все русские школы и разграбит их, и да будут русские насильно китаизированы. Да забудут они свой язык и письменность. Да организует он им в Гималаях Русский национальный округ...» [77].

Или вспомним знаменитое стихотворение Д. Маркиша:

«Я говорю о нас, сынах Синая,

О нас, чей взгляд иным теплом согрет.

Пусть русский люд ведет тропа иная —

До их славянских дел нам дела нет.

Мы ели хлеб их, но платили кровью.

Счета сохранны, но не сведены.

Мы отомстим — цветами в изголовье

Их северной страны.

Когда сотрется лыковая проба

Когда заглохнет красных криков гул —

Мы станем у березового гроба

В почетный караул...» [78].

(Из поэмы «Синий крик»)

В этом гробу, г-н Маркиш, Вашими соплеменниками в СССР за 1917–1953 гг. уже было положено 66 миллионов человек (подсчет проф. И. Курганова) [79], но это не отразилось на вашей совести...

Напомним предостережение группы евреев из 1920-х гг., которые покаялись за участие евреев в революции: «Непомерно рьяное участие евреев-большевиков в угнетении и разрушении России — грех, который в самом себе носит возмездие...»; за это «евреи неминуемо должны... в будущем жестоко поплатиться как за попытку в ложно понятых собственных интересах способствовать сохранению строя, оказавшегося таким гибельным для России» [80]...

Правда, это был редчайший случай покаяния, за который соплеменники заклеймили их предателями, «идущими по пути... примирения с антисемитскими силами», и продолжили клеймить «третьеэмигранты» (в том числе брат Д. Маркиша Шимон Маркиш[81]).

В основном евреи в «первой эмиграции» (как и их русские сподвижники-либералы: П. Милюков, Ф. Родичев, В. Бурцев и др.) муссировали оправдательные ссылки на «царистские погромы» и черту оседлости, зацикливались на опровержении подлинности «Протоколов сионских мудрецов» (как будто это единственная причина "антисемитизма" и этим он снимается) и точности «еврейских списков» в советском правительстве и, мол, вообще эта «антисемитская» трактовка революции «унижает русских» как не способных сопротивляться «горстке евреев»... Либералы также стыдили «антисемитов» тем, что «Христос — еврей, и еврейские пророки — православные пророки» (как будто иудеи не убивали своих пророков, не отвергли их пророчества о Христе и Его Самого)...

Тем более в «третьей эмиграции» для оправдания «беженского статуса» и увеличения американских иммиграционных квот для советских евреев (эта кампания продолжилась и после падения СССР[82]) множились обвинения России и Православия в «антисемитизме", требования тройного сострадания к евреям за «царизм», «холокост» и за «советский антисемитизм». (Редчайшее исключение представляет собой левый, но честный журналист Исраэль Шамир, репатриировавшийся в 1974 г. в «Израиль» и ужаснувшийся там увиденному отношению евреев к палестинцам. Их геноцид он описал во множестве статей и книге[83].)

Вся эта оправдательная логика лишь наглядно демонстрирует неспособность и нежелание евреев и юдофилов признать еврейскую вину за Русский Холокост ХХ века, не сравнимый с их страданиями в черте оседлости. Да и притеснения евреев до революции не были главной причиной столь рьяного участия еврейства в карательно-оккупационной войне коммунистов против русского народа. В сборнике «Россия и евреи» также затрагивается этот аспект:

«...единственную причину участия евреев в революционном движении... было бы неправильно искать только в бесправии и в тяжелом экономическом положении еврейских масс в черте еврейской оседлости... Существуют причины и другого рода, которые следует искать уже не во внешнем гнете и не в бесправии, а в процессах, происходящих внутри самого еврейства, — считал И.О. Левин. — Так, в Баварии и Венгрии, где коммунистам удалось на короткое время захватить власть, «количество евреев-участников... огромно... число евреев-руководителей большевистского движения в Венгрии доходило до 95% ... между тем правовое положение евреев в Венгрии было прекрасным, никаких ограничений в правах евреев там уже давно не существовало и, наоборот, евреи в Венгрии в культурном и экономическом отношениях занимали положение, при котором антисемиты уже могли говорить о еврейском засилии... На наш взгляд, объяснение... следует искать как в характере большевистского движения, так и в специфических особенностях культурного уровня еврейского народа... Конечно, не случайно то, что евреи, ...не связанные в своем большинстве никакими традициями с окружающим их миром, часто в этих традициях видевшие не только бесполезный, но и вредный для развития человечества хлам, оказались в такой духовной близости к этим революционным идеям» [84].

С православной точки зрения, объяснение этому надо искать в связи с исторической религиозной судьбой еврейства в целом. Этот феномен уже давно логично и убедительно рассмотрен в православной историософии (к чему мы постепенно перейдем далее). Эта тема была предварительно начата в главе 5 нашей книги, без чего было бы невозможно понять поведение русской эмиграции в том мире, в котором она оказалась. Однако та глава написана лишь в социально-политическом аспекте и нуждается в продолжении на новом, духовном, уровне, что и попытаемся сделать, ибо без этого не понять феномена третьей эмиграции.

Почему они такие? Почему они так ненавидят Россию и русских?

О «духовном механизме» еврейского «двоеподданства»

Писатель Ю. Карабчиевский (в 1990 г. репатриировался в «Израиль») признает:

«...Среди многих врожденных еврейских пороков, обличаемых нашими патриотами, ... есть один действительно существующий, свойственный... большинству евреев, живущих в России и преданных русской культуре. Я имею в виду извечную еврейскую двойственность, которая после 48 года, и особенно после 67-го, приобретает характер двойного подданства. Да, русский язык и только он, культура, история, наконец, география; русский быт, проклинаемый и любимый, въевшийся в поры кожи, в сетчатку глаз... Но и постоянное знание, а вернее даже чувство, что где-то там, за горами-морями есть один такой островок земли, неиностранное государство, — предмет сочувствия, стыда, сожаления, осуждения, гордости, страха, надежды, — но всегда, независимо от окраски, — особого, пристрастного отношения.

Да, господа патриоты, это есть, это есть. И можно сюда накрутить сионистский заговор, и жидомасонскую черную силу, и Антихриста, и мировое господство — все это очень удобно и просто. А можно и так сказать: да что ж тут дурного? Да во всем свободном мире ведь так и живут! Человек существует в одной культуре, сохраняя при этом интерес к другой или даже воспринимая их обе как равноправные... И даже порой имеет двойное подданство — не душевное, а настоящее, в паспорте... И только первобытная наша Россия, уж и так обожаемая нами до боли в сердце, до каких-то едва ли не истерических всхлипов, все никак не успокоится, не примирится... И единственный выход — убедить начальство и массы, что “двойное подданство” — не порок, а нормальное качество и состояние...» [85].

На это «господа патриоты» ответят, что обладателю двойного подданства все-таки следует быть сдержаннее в решении судеб России — по сравнению с теми, у кого подданство одно и родина одна. Не надо считать, что двойственность должна стать нормой для всех. Равноправия в этом отношении нет и во многих странах «свободного мира», там двойное подданство не норма, а исключение, терпимое постольку, поскольку могут быть терпимы личные обстоятельства человека со сложной судьбой. Но государство не может подлаживать под таких людей свою национальную судьбу и культуру — а именно этого люди с «двойным подданством» и добиваются, плодя и соответствующее отношение к себе («антисемитизм»). Но сейчас нас интересует другое: почему им так трудно стать «одноподданными» гражданами великой страны, разделяя всю ее историческую славу, ее беды и страдания ее народа?

Известный публицист Дора Штурман (в 1977 г. репатриировалась в «Израиль») пытается объяснить этот феномен с расово-генетической точки зрения:

«Кажется, теперь уже мало кто сомневается в том (и много реже оскорбляется тем), что некоторые расовые и этнические особенности находят свое основание в геноме расы, этноса... И это своеобразие придет расе, этносу и субэтносу и их комбинациям некое физическое и психологическое своеобразие... Некоторые характерные ее, этой особости, приметы порой сохраняются или проявляются в чертах личности при многопоколенной ассимиляции ее в другом этносе (расе)...

Как бы мы того ни хотели, нам никуда от своих генетических предков не деться... Мы долго несем в себе иногда — неосознанно, их глубинные и психологические, и этические мерила, системы оценок и реакций — те их установки, которые глубже четко сформулированных идей...».

В то же время “Современный человек” вольно или невольно устремляется во вселенную духовной многопринадлежности, космополитической сопричастности... У евреев особо осложненное отношение к этой проблеме. У мира к евреям — тоже... Не потому ли так бесила Куприна, автора “Гамбринуса”, экспансия ассимилированных евреев в российскую журналистику начала века? В их продукции не бился живой языковый нерв русской словесности, а значит — русское духовное начало: вот что толкнуло его на развернутую антисемитскую реплику в частном письме...»

Вывод Д. Штурман: «Я — еврей, я — россиянин (изральтянин, британец, американец), я — человек. Это лишь несколько граней такой многопринадлежности. Их куда больше. И ни одна из них не ущемляет других (другой) в полноценном культурном мироощущении... [86].

Согласимся с Д. Штурман в том, что подобная национальная «многопринадлежность» естественна для многих коренных народов исторической России и возможна для обрусевших выходцев из других народов. Например: я — осетин (грузин, татарин, мордвин, немец) и я — россиянин. Никто из них не стремится переделать русскую культуру под свое осетинское, грузинское, татарское понимание. Даже внутри русского народа возможна такая иерархия из любви к своей малой родине: я — малоросс (белорус, донской казак), я — русский. Однако такая гармоничная «многопринадлежность» устойчива лишь именно при должной иерархии, когда меньшее не уравнивается с большим и тем более не довлеет над ним, а сознает его жизненно важное значение, без которого и меньшее утратило бы свою ценность и жизнеспособность.

У евреев же такое иерархическое самосознание — редкое исключение, ибо их чувство еврейства чаще занимает главную ступеньку в «многопринадлежности». Ведь вся еврейская культура, основанная на иудаизме, исходит из исключительности мессианского еврейского народа в сравнении со всеми другими; иудаизм и основанный на Талмуде еврейский кодекс поведения «Шулхан арух» не допускают ни «многопринадлежности», ни «двоеподданства». И даже отходящие от иудаизма евреи, как отмечала Х. Арендт, сохраняют идею национальной исключительности, напомним ее вывод:

«...представление об избранности евреев превратилось в фантастическую иллюзию особой интеллигентности, достоинств, здоровья, выживаемости еврейской расы, в представление, что евреи будто бы соль земли. Именно в процессе секуляризации родился вполне реальный еврейский шовинизм... С этого момента старая религиозная концепция избранности перестает быть сущностью иудаизма и становится сущностью еврейства» [87]. Приятные для неевреев исключения из этого факта не отменяют самого факта.

Именно поэтому, как писал один из лидеров сионизма Жаботинский: «Антисемитизм в настоящей его форме увеличился одновременно с ассимиляцией евреев — в той мере, в которой евреи свыкались с языком среды, проникали в ее печать, в ее литературу, науку, в ее внутреннюю жизнь» [88]. Проблема состояла именно в том, что подавляющее большинство евреев, отошедших от своих традиций, оказалось неспособно стать немцами, французами, русскими, оставаясь евреями. Как писал в этой связи в 1924 г. бывший кадет, а в эмиграции «консервативный либерал» П.Б. Струве:

«Никакое законодательство, никакая административная практика и никакая гуманность не могут снять или упразднить этой проблемы. Наоборот... До утверждения начала равноправия евреи были тем, чем их сделала история: народом-гостем или чужеродцем на положении париев... С равноправием кончилась эпоха “диаспоры”, которая была внешним проникновением чужого (еврейского) народа на территорию и в хозяйственное общение христианских (по преимуществу) народов. Началась эпоха энспоры — проникновения еврейства в самую ткань чужих народов... Современный еврейский вопрос... есть порождение некоего нового внутреннего для самого еврейства процесса, связанного с внешним процессом энспоры — религиозного и культурно-бытового разложения, или распада самого еврейства» [89].

Таким образом, возвращаясь к идее «многопринадлежности» Д. Штурман, приходится констатировать, что Россия для русского и Россия для «русского еврея» — это разные страны. Например, крещение Руси или Куликовская битва для еврея не имеют того же значения, что для русского, не говоря уже о том, какова должна быть идеальная Россия в представлении тех и других. Напомним исследование С.Я. Лурье о том, как с древнейших времен еврейская диаспора в любой стране проживания стремилась «демократизировать» коренной народ (размыть его национальные традиции) таким образом, чтобы сделать окружающую среду наиболее благоприятной для евреев. И «при борьбе двух государств или двух партий внутри государства... симпатизировать и по возможности содействовать стороне, более сочувственно относящейся к евреям... Евреи, становясь на сторону той или иной партии, считались прежде всего со своими национальными, т.е. еврейскими интересами», ставя их «выше государственного патриотизма... Естественно, ...что эта еврейская пропаганда усиливала антисемитизм» [90].

Однако видеть причину этой еврейской нерастворимости в расово-этнических корнях, как полагает Д. Штурман, — это, в сущности, соглашаться с так называемыми биологическими «антисемитами", которых борцы против «антисемитизма» яростно клянут именно за такой «примитивный кровный биологизм». Для нас это явно недостаточное объяснение первопричины, ибо остается вопрос: почему у евреев в отличие от всех других народов именно такой «геном расы»? Д. Штурман, даже смело обращаясь к табуированной в «приличном обществе» расово-генетической основе, не может почувствовать ее подлинную, мистическую причину. В существовании которой был убежден расист В. Жаботинский, утверждавший, что «каждая раса обладает иным духовным механизмом» [91] (курсив наш. — М.Н.). «Третья эмиграция» дает нам хороший повод разобраться в этом «духовном механизме».

Это «нечто особое» интуитивно ощущается евреями друг в друге на мистическом уровне, чему поражался еврейский писатель Амос Оз: «... есть некая СУЩНОСТЬ, которая определяется не государственной принадлежностью — она превалирует над государственными институтами, не зависит от паспорта, сущность эта — нечто мистическое» [92]. «Что объединяет всех этих людей воедино?!!.. Достаточно лишь мимолетного взгляда, чтобы убедиться, что все эти люди — евреи. Не спрашивайте меня, что такое еврей. Сразу видно, что ты в окружении евреев... И это — волшебство. Это — вызов, это — великое чудо... всеми фибрами души ты ощущаешь электрический разряд, который пронзает в равной степени и уроженца России, и смуглокожего эфиопского еврея. Наши сердца бьются в унисон...»; это чувство «сметает даже политические барьеры» [93], объединяя левых и правых, верующих и атеистов (курсив наш. — М.Н.).

Вот и составитель сборников «Евреи в культуре русского зарубежья» М. Пархомовский пишет по поводу упомянутой статьи Штурман: «... уходя в другую культуру (веру), евреи уносят в себе национальные черты, скажу больше — национальную сущность. От себя убежать нельзя... Уместно вспомнить, что согласно еврейской религии, еврей, отказавшийся от своей веры и перешедший в другую религию, продолжает оставаться евреем, хотя и считается грешником» [94] (курсив наш. — М.Н.).

Действительно, эта некая «сущность» учитывается и в официальной иудейской трактовке еврейства. Так в журнале «Сион» читаем: «Еврей может быть полностью ассимилирован (а по мнению некоторых, даже исповедовать другую веру), в национальном отношении быть полностью оторванным от еврейского народа, но с религиозной точки зрения он остается евреем, так как в потенции он обладает возможностью возвращения к религии своих отцов» [95]. (Поэтому по законам государства «Израиль» все они считаются евреями.)

В еврейском журнале «Время и мы» читаем, что отец психоанализа Зигмунд Фрейд, выступая в ложе Бней-Брит в Вене, «выделил три существенных, на его взгляд, признака еврейской личности: постоянная оппозиция против господствующего большинства; определенный скептицизм по отношению к господствующим идеологическим системам; так называемые “темные силы”, то есть силы, существующие в еврейской душе и указывающие еврею на его еврейство». «Это силы, которые связывают еврейский индивидуум со своим народом, особенно в момент экзистенциальной неуверенности», ибо «со стороны национального лона его не ожидает никакой подвох... Лояльность по отношению к нееврейскому миру может быть очень сильной, и еврей может дойти до предела ассимиляции. Но, как правило, во время исторических потрясений и бурь он... начинает искать очаг экзистенциональной уверенности только в еврействе» [96] (курсив наш. — М.Н.).

Если обратиться к исследованиям К.Г. Юнга, то, возможно, к евреям более, чем к кому-либо, применимо понятие «коллективного бессознательного»: «Хотя мы, люди, обладаем нашей личной жизнью, с другой стороны мы в большой мере являемся представителями, жертвами и пособниками коллективного духа, жизнь которого измеряется столетиями. Мы можем всю жизнь полагать, что следуем собственному уму, и никогда не обнаружить, что главным образом исполняли роль статистов на сцене мирового театра. Существуют факты, которых мы не знаем, но которые тем не менее влияют на нашу жизнь, и тем сильнее, чем они бессознательнее. Так что, по крайней мере часть нашего существа живет в столетиях...» [97] (курсив наш. — М.Н.). На Юнга ссылался швейцарский профессор Леонард Хааз, пытаясь объяснить особенности психики Ленина, имевшего в своей родословной русских, калмыков, немцев, шведов и евреев[98] (любовь к евреям и еврейский склад ума Ленина известны).

Но что такое это «коллективное бессознательное»? Какова природа упомянутых Фрейдом еврейских «темных сил в еврейской душе»? Без православного знания понять «еврейский вопрос» совершенно невозможно.

Православная эмиграция о «еврейском вопросе»

Логичное и духовно убедительное объяснение «еврейского вопроса» содержится в Священном Писании: как в Ветхом Завете (многократные предупреждения Моисея и других пророков о страшных бедствиях еврейского народа в случае его отступления от Бога), так и в Евангелиях словами Самого Христа о результате такого свершившегося отступления. Основываясь на этом, Христианская Церковь с первых веков своего существования выразила свое отношение к иудеям как составную часть вероучения — также и в Священном Предании: в творениях отцов Церкви и решениях Вселенских Соборов.

Вкратце это учение состоит в том, что для спасения погрязшего в грехе человечества Бог создает Свой «избранный» народ из потомства благочестивого Авраама, однако не для возвеличивания этого будущего «богоизбранного» народа над всеми остальными, а для воплощения в нем Мессии-Спасителя всех народов: «И благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего» (Быт. 12:2; 22:18). «Чтобы спасение Мое простерлось до концов земли» (Ис. 49:6) — подтверждает пророк Исаия.

При этом Господь Бог настойчиво подчеркивает в Ветхом Завете обусловленность такого избранничества Народа Божия его ответным служением Богу. Таковы, например, многократные предупреждения Господа через Моисея и других пророков о том, что при уклонении богоизбранного народа от своего верного служения народ этот претерпит многие кары и будет отвергнут Богом: «...Если же не будешь слушать гласа Господа, Бога твоего... то придут на тебя все проклятия сии и постигнут тебя... за то, что ты оставил Меня... и будешь рассеян по всем царствам земли... Поразит тебя Господь сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца... И будешь ужасом, притчею и посмешищем у всех народов, к которым отведет тебя Господь... И придут на тебя все проклятия сии... Они будут знамением и указанием на тебе и на семени твоем вовек» (Втор. 28: 15–46, курсив наш. — М.Н.). Апостол Павел потом напомнит эти слова Моисея, говоря о свершившемся отступничестве еврейского народа (Рим. 11:7–10).

Не только предостережения, но и предсказания о падении еврейского народа также содержатся уже в Ветхом Завете (Втор. 28: 43–44; Ос. 2:23; Ис. 65:11–15) с утверждением, что после такого отступничества евреев преемником богоизбранности станут другие народы. В полемике с иудеями отцы Церкви постоянно ссылались на такие места Ветхого Завета. В книге Бытия Православная Церковь именно так толкует уже пророчество патриарха Ноя о том, что потомки Иоафета «вселятся в шатры Симовы» (Быт. 9:25–27), то есть преемственно займут «дом» потомков Сима. Это не что иное, как пророчество о перенятии христианской Новозаветной Церковью избранничества от еврейской Ветхозаветной Церкви, закончившей свою миссию с воплощением Христа.

Весь Ветхий Завет представляет собой описание борьбы сатаны за обладание богоизбранным народом. Частые падения евреев исправлялись, благодаря проповеди пророков, их покаянным возвращением на истинный путь. Но последнее страшное падение осталось нераскаянным и духовно переродило бывший Народ Божий и его энергию в полную противоположность. Кульминация этого описана в Евангелии словами Самого Сына Божия при входе в Иерусалим в начале Страстной недели:

«Как убежите вы от осуждения в геенну?.. Я посылаю к вам пророков, и мудрых, и книжников; и вы иных убьете и распнете, а иных будете бить в синагогах ваших и гнать из города в город; да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захарии, ... которого вы убили между храмом и жертвенником. Истинно говорю вам: что все сие придет на род сей. Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст» (Мф. 23:33–38).

Пустой дом — это лишение иудеев благодати избранничества, которое переходит к христианам. Этот однозначный смысл выражен во многих притчах Христа: о передаче виноградника другим виноградарям — «отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его» (Мф. 21:41–43); о Хозяине дома, затворяющем врата для тех, на чьих улицах Он учил, но растворяющем врата для тех, которые «придут от востока и запада, и севера и юга, и возлягут в Царствии Божием» (Лк. 13:29); о Царстве Небесном, которое подобно брачному пиру: «званные не были достойны», почему и было повелено звать «всех, кого найдете» (Мф. 22:2–14); тот же смысл притчи о званных на вечерю (Лк. 14:16–24). Апостол Павел подтверждает: «Если же вы Христовы, то вы семя Авраамово и по обетованию наследники» (Гал. 3:29).

Поскольку Христос единосущен Отцу Им же вся быша, отвергнувшие Сына Божия иудеи отвергли этим и Самого Бога-Отца, что Сын Божий утверждает несколько раз: «видели, и возненавидели и Меня и Отца Моего» (Ин. 15:22–24); «Вы не знаете ни Меня, ни Отца Моего; если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего... Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего...» (Ин. 8:19,44).

Новым «отцом» отвергнувших Бога евреев становится диавол, потому что таков духовный закон в мире, во зле лежащем: в нем нет нравственного нейтралитета, можно служить или добру — или злу. Источник света один, и уклоняющиеся от него в любую сторону попадают в тьму, где князь — диавол. Поэтому Христос и сказал: «Кто не со Мной, тот против Меня» (Мф. 12:30). Об этом учит и апостол Иоанн: «Всяк дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога; а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста...» (1 Ин. 4; 2–3).

К тому же из Евангелия очевидно, что иудейские вожди отвергли Христа сознательно: «предали Его из зависти» (как сказал Пилат), на основании лжесвидетельства, видя в Нем своего политического Конкурента во властвовании над народом[99]. В дальнейшем богоубийцы не только не раскаялись в своем страшном преступлении, но еще более ожесточились в соперничестве и продолжили борьбу с Христом и его последователями. Иудейские гонения на христиан начались сразу после Его распятия, почему и спрятались тогда ученики Его «страха ради иудейска» (Ин. 20:19). Их убивали — как первомученика архидиакона Стефана, апостола из семидесяти (Деян. 6-7). Практически все страшные гонения на христиан в Римской империи были спровоцированы евреями, о чем свидетельствовали св. мученик Юстин Философ, Тертуллиан, Ориген и многие историки[100].

Книги своего Ветхого Завета иудеи подвергли цензуре, удаляя или меняя все предсказания пророков о Христе. В борьбе против христианства националистическая гордыня евреев-христоборцев породила Талмуд, предписывающий считать людьми (достойными обетований Божиих) только евреев, прочие же народы «подобны скоту», и особенно христиане. В этом же духе раввины перетолковали Ветхий Завет — в смысле якобы обещанного им Богом мирового господства в земном царстве еврейского мессии-мошиаха. Поскольку это диавол, будучи изгнанным из Царства Божия, надеется похитить у Бога земной мир, став в нем царем-временщиком, — в этой его цели гордыня еврейского народа как избранного для мирового господства оказалась и основой для превращения этого народа в активный инструмент построения сатанинского царства мошиаха.

Об этом ожидаемом иудеями мошиахе Христос тоже сказал четко: «Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете» (Ин. 5:43). Признаки антихриста святоотеческое предание однозначно связывает с еврейским коленом Дана, которое уже в Ветхом Завете связано с богохульством и идолопоклонством (Быт. 49:17, Лев. 24:11, Суд. 18:30, Иер. 8:16 и др.); и в Апокалипсисе в числе спасенных колено Даново не упоминается (Откр. 7).

Именно так и только так Христианская Церковь толковала «еврейский вопрос» в своем учении. С ростом могущества Российской империи для всего православного мира стало также очевидно, что именно русский народ стал оплотом нового Народа Божия, Нового Израиля — Христианской Церкви, перенятой от Византии и устоявшей на Руси от всех западных еретических расколов в преемственной огромной вселенской империи Третьего Рима. И далее произошло то, что именно в эту самую христианскую Империю попущением Божиим вошла основная часть самого антихристианского народа, ставшего инструментом сатаны по завоеванию мира. Это не могло не привести к конфликту на русской земле двух основных сил истории для наглядного раскрытия ее духовного смысла в наступавшие апокалипсические времена.

Поэтому и роль еврейства в антирусской революции 1917 г., будоражившая тогда русскую эмиграцию, очень важна и могла быть верно истолкована только в рамках православного учения. Революция этому осознанию помогла, став «репетицией апокалипсиса» (по выражению Н.А. Бердяева). В Русской Зарубежной Церкви всегда четко придерживались такой традиционной трактовки «еврейского вопроса» [101], что исключало проявления кровно-расового «антисемитизма». Хотя, разумеется, еврейство и «прогрессивная общественность» считали вышеизложенное церковное учение тоже «антисемитизмом» и мракобесием.

Даже либеральные эмигрантские юрисдикции не могли в этом вопросе игнорировать бесспорную и традиционную в христианстве основу, правда, в своей интерпретации с целью противодействия «антисемитизму». Оставляя сейчас в стороне наиболее юдофильские реверансы, обратимся к таким общепризнанным «немракобесным» авторам, что позволит нам также отметить и типичные отклонения от описанной православной трактовки.

В.В. Зеньковский (тогда еще не священник) в статье «На темы историософии» (1939) указывает на правильный масштаб «еврейского вопроса» (ниже в цитатах курсив везде Зеньковского):

«Было бы фатально, если бы в теме о еврействе мы ограничились протестом против антисемитизма и не почувствовали в ней загадочной глубины... остается странным и загадочным таинственное “избрание” еврейства в качестве вечного объекта для проявления [“антисемитского”] варварства. В этом негативном смысле судьба еврейства явно оказывается связанной с какими-то центральными процессами в истории... Мировое еврейство, при всей глубине культурных и иных различий между отдельными его частями, живущими в разных странах, остается единым в своем духовном складе, единым во внутренних императивах жизни, определяющих общую судьбу...

Гершензон в его замечательном этюде “Судьбы еврейского народа”[102]... ищет ключ к теме о еврействе в его особой мистической обреченности, которая определяет и историческую неистребимость еврейства и его фатальную несливаемость с другими народами... Гершензон даже признает, что в еврействе с большой силой идет распад религиозной основы его единства, идет процесс денационализации, — и все же еврейство остается и останется цельным, скрепленное сверхисторической миссией... Однако... Гершензон стремится понять тайну еврейской судьбы, изолируя еврейство от всей истории, в частности — толкуя судьбу еврейства вне его отношения к христианству...» [103].

Далее Зеньковский толкует миссию еврейства, не приявшего Христа, на основании послания апостола Павла к Римлянам:

«”Ожесточение” еврейства оказывается провиденциальным, — будучи допущено для “возбуждения ревности” у язычников, и потому оно не означает окончательного отвержения Израиля, о котором ап. Павел пророчествует, что “Весь Израиль спасется”... религиозная драма внутри еврейства не разорвала связей еврейства с Богом... еврейство еще остается мистической закваской мировой истории “пока не войдет полное число язычников”».

Нам кажется, что здесь уважаемый автор отходит от точного смысла этих слов апостола в контексте всего Священного Писания и церковного учения. «Закваской» были первые евреи-апостолы. Сейчас же «мистической закваской» еврейство отчасти остается в том смысле, что побуждает другие народы приходить к Истине от обратного, при виде ужасного падения несчастных евреев, чтобы не быть такими, как они. То есть антихристианское еврейство с его расовой гордыней — скорее упомянутое Моисеем «посмешище» и пугало для народов, чем «закваска».

Однако обратим внимание на более важное. В этом послании слово «Израиль» апостолом Павлом используется в разных местах по-разному: и в применении к еврейскому народу, и ко всем христианам, обратившимся из язычников. Апостол говорит прямо: «Не все те Израильтяне, которые от Израиля. И не все дети Авраама, которые от семени его... То есть не плотские дети суть дети Божии, но дети обетования признаются за семя» (9:6–8). Именно в этом смысле апостолом произнесены слова «И так весь Израиль спасется» — после объяснения, для чего Богом попущено временное ожесточение евреев: «пока войдет полное число язычников. И так весь Израиль спасется...» (11:26), то есть в «Израиль» включаются и обратившиеся язычники, а не только евреи.

Вспомним также непреложные слова Христа: «Се, оставляется вам дом ваш пуст» (Мф. 23:33–38), «Вы не знаете ни Меня, ни Отца Моего; если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего... Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего...» (Ин. 8:19, 44), — как же можно после этого говорить о том, что эта драма отпадения от Бога «не разорвала связей еврейства с Богом»?

Еврейский народ может спастись только отречением от своего нового «отца», диавола (что, кстати, предусмотрено в древнем чине крещения «от жидов приходящих» свт. Амвросия Медиоланского) и восстановлением этой разорванной связи — обращением ко Христу. Но все ли евреи будут способны к этому?

Из православной эсхатологии совершенно ясно, что далеко не все евреи обратятся даже в конце времен — будут и те, которые примут «иного» мессию, как предсказал об этом Христос. Апостол Павел в данном послании ссылается и на пророка Исаию: «А Исаия провозглашает об Израиле: хотя бы сыны Израилевы были числом, как песок морской, только остаток спасется» (9:27). И далее апостол говорит о спасении лишь «некоторых» из своих «сродников по плоти» (11:14). О малом «остатке» говорят и другие пророки, например: «Остатки Израиля не будут делать неправды» (Софр. 3:13-14) — это те, которые примут Христа. Именно так трактует это Христианская Церковь: когда ветхозаветные пророки возвещают о будущем восстановлении союза Бога с Его народом, то «это обетование надлежит относить к верующим во Христа» [104].

Да и в последней книге Нового Завета — в Откровении апостола Иоанна Богослова — говорится, что не все евреи спасутся, ибо будут такие, «которые говорят о себе, что они Иудеи; а они не таковы, но — сборище сатанинское» (Откр. 2:9). И безспорен тот важнейший факт, что сам антихрист будет из евреев долгожданным их еврейским царем-мошиахом, о чем Василий Васильевич в этой статье почему-то упустил сказать...

Дай-то Бог, чтобы хотя бы часть евреев прозрела и обратилась ко Христу. Но, вероятно, это может случиться лишь в конце времен, когда они воочию увидят своего сатанинского мошиаха и ужаснутся... Символична западная христианская легенда о «вечном жиде» Агасфере, в ней отражена вся христианская историософия еврейского вопроса: иудей, мимо дома которого вели на распятие Иисуса Христа, несшего Свой Крест, отказал Иисусу и ударил Его, когда Он попросил позволения прислониться к стене его дома, чтобы отдохнуть, и за это Агасфер был осуждён на вечное презрение со стороны людей и скитание по земле до Второго пришествия.

Н.А. Бердяев, в отличие от о. Зеньковского, пишет о еврейском народе в согласии со Священным Писанием и затрагивает корень «еврейского вопроса» — в том, что «после отвержения Христа он перестал быть народом Божьим», и об антихристе упоминает. Сначала процитируем из главы «Судьба еврейства» в книге «Смысл истории» (1923) (курсив в цитатах наш. — М.Н.):

«Мессианская идея определяет исторический драматизм этого народа... В нем есть иная, искаженная и извращенная форма мессианизма, есть ожидание иного Мессии, после того как истинный Мессия был еврейством отвергнут, есть все та же обращенность к будущему, все то же настойчивое и упорное требование, чтобы будущее принесло с собою всеразрешающее начало, какую-то все раз решающую правду, и справедливость на земле, во имя которой еврейский народ готов объявить борьбу всем историческим традициям и святыням, всякой исторической преемственности... К. Маркс, который был очень типичным евреем, в поздний час истории добивается разрешения все той же древней библейской темы... Еврейское требование земного блаженства в социализме К. Маркса... внешне порывает с религиозными традициями еврейства и восстает против всякой святыни. Но... подобно тому, как избранным народом был Израиль, теперь новым Израилем является рабочий класс, который есть избранный народ Божий, народ, призванный освободить и спасти мир...

В мессианском сознании еврейского народа была заложена двойственность, которая и была источником роковой судьбы еврейства, потому что здесь было истинное ожидание Мессии, Сына Божия, который в еврейском народе должен был явиться, и ожидание ложного Мессии, противоположного Христу. Эта двойственность мессианского сознания привела к тому, что еврейский народ не узнал Мессию, за исключением избранной своей части в лице апостолов и немногих первохристиан. Народ не узнал Мессии в Христе, отверг Его и распял. Это — центральный факт во всемирной истории, к которому всемирная история шла, из которого она исходит и который делает еврейство как бы осью всемирной истории...

Эта особенность еврейского сознания, которая является особенностью его исторической судьбы, приводит к тому, что социализм как некоторое всемирно-историческое начало имеет юдаистический источник... Именно эта двойственность исторического сознания евреев порождает еврейский религиозный хилиазм, обращенный к будущему со странным требованием и ожиданием осуществления тысячелетнего царства Божия на земле... Это хилиастическое ожидание является первоначальным источником для религиозно окрашенного социализма....

...ожидание Мессии как земного царя, который осуществит царство Израиля, национальное царство Израиля на земле... В этом — основа революционного характера религиозного сознания еврейства. Еврей легко становится революционером и социалистом...

...в христианстве было отвергнуто то, что еврейский народ — народ Божий в каком-то другом смысле, кроме того смысла, что в народе еврейском должен был явиться Христос. Поскольку Христос явился в нем, — он был народом Божьим, но после отвержения Христа он перестал быть народом Божьим. Никакой мессианизм после явления Христа в еврейском старом смысле слова — невозможен, и мессианское ожидание после явления Христа есть ожидание ложного Христа, явление Мессии, обратного Христу... Мессианизм социалистический имеет юдаистические корни, ожидание антихриста. Избранный народ в христианстве есть — церковный народ... От Христа начинается новая всемирная эра. С этим связано то, что еврейский вопрос неразрешим в пределах истории... Окончательное разрешение еврейского вопроса возможно лишь в плане эсхатологическом. Это и будет разрешение судьбы всемирной истории, в последнем акте борьбы Христа и антихриста» [105].

Разногласие с Зеньковским тут заметное. Однако Бердяев, стремясь облагородить облик еврейства, выдвигает на первый план еврейское стремление «к осуществлению правды на земле, земной справедливости и земного блага» как причину неприятия евреями небесной справедливости Христа, хотя главная причина неприятия Христа и еврейского антихристианства была в том, что богоизбранность выродилась в националистическую гордыню и стремление к мировому господству, — а Христос этому не соответствовал, потому Его и распяли. Тогдашние вожди евреев хотели не земной справедливости для всех, а только благоденствия и власти для своего народа.

Две другие известные работы Бердяева о «еврейском вопросе» были призваны противодействовать разгоравшемуся в Европе «антисемитизму» с тенденцией облагораживания еврейства. Приведем из них лишь некоторые отрывки, которые нам пригодятся для обоснования вывода.

Н.А. Бердяев. «Христианство и антисемитизм» (1938) (курсив в цитатах наш. — М.Н.):

«Избранный народ Божий, из которого вышел Мессия и который отверг Мессию, не может иметь исторической судьбы, похожей на судьбу других народов. Этот народ скреплен и на века объединен не теми свойствами, которые обыкновенно скрепляют и объединяют народы, а исключительностью своей религиозной судьбы... Соединение религии с кровью и национальностью, вера в избранность народа, охранение чистоты расы — все это древнееврейского происхождения, внесено евреями. Не знаю, замечают ли германские расисты, что они подражают евреям...

Христиане бывали антисемитами главным образом по мотивам религиозным. Евреи признавались расой отверженной и проклятой не потому, что это низшая раса по крови, враждебная всему остальному человечеству, а потому, что они отвергли Христа. Религиозный антисемитизм есть в сущности, антиюдаизм и антиталмудизм. Христианская религия действительно враждебна еврейской религии, как она кристаллизовалась после того, как Христос не был признан ожидаемым евреями Мессией. Юдаизм до Христа и юдаизм после Христа — явления духовно различные» [106].

Н.А.Бердяев. «Еврейский вопрос, как вопрос христианский» (1924) (курсив в цитатах наш. — М.Н.):

«Евреи и иные защитники евреев мнительны и подозрительны до того, что если вы христианин и православный по убеждению, если вы не видите в демократии перла создания и не сторонник революции, то уже поэтому предполагают в вас тайного антисемита. Это есть такое же извращение и такой же террор, как и видеть в евреях источник всех зол и бедствий. Должна быть, наконец, провозглашена декларация прав такого же свободного обсуждения еврейского вопроса, как и всякого другого вопроса...

Можно установить четыре типа антисемитизма: бытовой, политический, расовый и религиозный... Христианство, в глубинном смысле, есть религиозный антисемитизм или, точнее, антиудаизм. Так же, как совершенно недопустима для христианского сознания и совершенно чужда религии любви бытовая или политическая ненависть к евреям, так же религиозный антиудаизм входит в христианскую веру как ее составная часть. Христианский антиудаизм и есть обратная сторона веры в богоизбранность еврейского народа... Если бы антисемиты хоть на одно мгновение способны были понять тайну религиозной судьбы еврейского народа, то весь их антисемитизм исчез бы, как порождение ничтожных и своекорыстных чувств. Ибо тайна религиозной судьбы еврейского народа есть тайна всемирной истории...

Еврейский дух сыграл огромную роль в создании капитализма и социализма, двух форм исключительной прикованности современного человека к “миру сему”. Первый из Ротшильдов и К. Маркс — одинаково евреи...

Имеет духовное право на христианский антисемитизм лишь тот, кто будет любить, а не ненавидеть евреев, будет противиться еврейскому духу силой своего христианского духа. Таков парадокс еврейского вопроса, как вопроса христианского... Отношение к еврейству есть испытание силы христианского духа...

Еврейский вопрос есть вопрос христианского призвания русского народа. Между этими народами есть какое-то сходство в мессианском сознании. И не случайно предельный коммунизм оказался по преимуществу русско-еврейской идеей, русско-еврейской антихристианской верой. В русской духовной стихии и русском христианстве сильны были элементы иудаистически-хилиастические, национально-мессианские. Эксперимент осуществления “земного рая”, царства абсолютной справедливости на земле русские должны были проделать вместе с евреями...» [107].

Спорно утверждение, что между еврейским и русским народами «есть какое-то сходство в мессианском сознании», — ведь это два разных служения двум прямо противоположным мессиям. Поэтому утопично и предлагаемое Бердяевым (а ранее В. Соловьевым) «истинно христианское» решение — отношение к евреям с любовью, несмотря на их антихристианскую злобу и слепоту... Ибо их обращению якобы препятствуют именно плохие христиане: «Для евреев между ними и Христом стоят христиане и заслоняют образ Христа» [108]. В то время как к хорошим христианам Талмуд предписывает свое отношение: «Лучшего из гоев убей!». В церковной истории неизвестен еще ни один случай, чтобы какому-нибудь святому праведнику удалось любовью обратить ко Христу бесов и служителей их «отцу» — из такого «диалога» получалось только принятие мученичества...

Л.П. Карсавин в работе «Россия и евреи» делает еще меньше реверансов и более откровенен как в причине «нерастворимости» еврейства, так и в отношении христиан к нему (курив в цитатах наш. — М.Н.):

«...Ассимилирующийся еврей должен более или менее отчетливо сознавать, что есть некоторое внутреннее противоречие в замене религиозно-национальной культуры еврейства какою-нибудь ограниченно-национальною культурою, которая чаще всего не обладает свойственною еврейству идеею универсализма, особой предызбранности, первенствующего положения среди народов мира, миссианства и мессианства... Он... отрицает все национальное именно как ограниченное и частное. Перестать быть евреем для того, чтобы стать французом, немцем или русским, значит для него променять, подобно Исаву, первородство на чечевичную похлебку... Преодолеть родное еврейство и стать националистом в среде другого народа, отвергнуть еврейского Мессию и признать Мессию, пришедшего для других... да, это ужаснейшая, не находящая своего катарсиса (разрешения) трагедия...

Вот почему ассимилирующийся и отрывающийся от своего народа еврей неизбежно становится абстрактным космополитом. Он не находит себе места ни в одном народе и остается в пространстве между нациями, интернационалист. Он исповедует не национальные идеалы, которые кажутся ему ограниченными и частными, но идеалы “общечеловеческие”, которые вне своих национальных индивидуаций абстрактны, безжизненны и вредоносны.

В политике он склоняется к идеям отвлеченного равенства и отвлеченной свободы, т.е. делается демократом; к тому же, по отсутствию связи с конкретною и потому всегда национальною действительностью и по свойству своего ума, радикальным демократом. В сфере проблем политико-социальных он превращается в социалиста, к тому же в наиболее безстрашного по своей последовательности и наиболее систематического, т.е. в "научного" социалиста и в коммуниста...

... еврей ассимилирующийся и без того по самой природе своей — революционер. Ибо он — враг органической национальной культуры, которая ему мешает и его теснит, и естественный союзник разлагающих ее “революционных” процессов... Принято объяснять революционность рассматриваемого типа евреев внешними условиями: гонениями, ограничениями, погромами и т. д. Но все это лишь следствия и внешние доказательства указываемого нами основного факта...

В отношениях к нему один из источников современного антисемитизма, но признание того, что он существует, описание отличительных его черт и попытка раскрыть его внутреннюю диалектику, даже оценка его с точки зрения религиозных и культурных ценностей являются не антисемитизмом, а научно-философскими познавательными процессами. Научное познание не может быть запрещаемо и опорочиваемо на том основании, что приходит к выводам, для нервозных особ неприятным...

Тип ассимилирующегося еврея определяется идеологией абстрактного космополитизма или интернационализма, индивидуалистическими тенденциями в сфере политических и социальных проблем (демократизмом, социализмом, коммунизмом), ... а потому нигилистическою разрушительностью… Поэтому денационализирующееся и ассимилирующееся еврейство наш вечный враг, с которым мы должны бороться так же, как оно борется с нашими национально-культурными ценностями. Это — борьба неустранимая и необходимая. Какие же наилучшие способы и формы борьбы?

Побеждает сильнейший; и первое условие победы — самоусиление и саморазвитие... Проникнемся, действенно проникнемся сознанием абсолютной “православной” обоснованности нашей культуры, сознанием ее единства, ее цельности и органичности. Попробуем целостно ее осуществить. Тогда не будет в ней процессов внутреннего разложения, не будет распадов и трещин, точек приложения для чьей-либо разрушительной деятельности... Конечно, здоровая государственность предполагает активную борьбу с культурно-вредными течениями. Такая борьба вестись должна, и она будет вестись...

Надо помочь и еврейскому народу в его борьбе с разложением его периферии, помочь путем содействия его религиозно-культурному сохранению и развитию... Еврейский народ наш естественный “союзник” в борьбе с его “периферией”. И действительно, преодолевая, выправляя и всасывая ее в себя во имя собственного своего религиозно-культурного идеала, еврейский народ избавляет нашу культуру от вечно предстоящей ей потенциальной опасности. С другой стороны, и мы, путем нашего саморазвития, не допуская того, чтобы эта периферия актуализировалась, помогаем еврейскому народу в его борьбе, а, всемерно содействуя его органическому и нормальному саморазвитию, уничтожаем эту опасность в самом ее корне.

Считая религиозно-культурный еврейский народ нашим естественным союзником в борьбе с его денационализирующейся и ассимилирующейся, разлагающейся периферией, я в то же самое время не признаю возможным резкое их разграничение...

Однако, еврейский народ не только наш союзник, но и наш противник. Еврейство и христианство противостоят друг другу как притязающие на единственную истинность своего учения, хотя христианство и уповает на то, что все народы (в том числе и евреи) обратятся ко Христу, а еврейский народ, отрицая явление Мессии, верит лишь в победу еврейства как в первенствующее его положение среди других все же спасающих людей религий и чуждается прозелитизма. Еврейский народ противостоит христианским народам более, чем любая из иных религий.

Еврейство связано с христианством одним Мессиею, Который к евреям пришел и Которого они отвергают... и Который нас сделал новым Израилем, Израилем духовным (Гал. 3, 26–29; 6, 15 сл.; Рим. 2, 28 сл.). Как же Израиль по плоти отделен от Израиля по духу? Неужели же два Израиля? Нет: или мы, христиане, избранный народ Божий, Израиль, или евреи. Этот факт в современном европейском сознании затемнен тем, что западное христианство отпало от Православия и распалось на ряд исповеданий и сект... Наступила эпоха релятивизма, внешне устранявшего, но не преодолевшего антисемитические тенденции, которые были ослаблены и тем, что ослабели органические силы культуры, а симптомы ее упадка принимались за ее идеалы...

Мы считаем “антисемитизм” одним из самых отрицательных явлений. Но возьмем его как симптоматический факт. Тогда окажется, что ослабление его в современной Европе — признак не совершенствования, а упадка европейской культуры. Его наличие в России, наоборот, свидетельствует о здоровье русской культуры. Там же, где есть здоровье, есть возможность действительно преодолеть антисемитизм, а не просто о нем забыть...

В России Православие и еврейский народ резче противостоят друг другу, чем еврейский народ противостоит христианству на Западе. Но “столкновение” происходит в России на религиозной и общей почве...

Он [еврейский народ] — исконный и вечный враг Православия. Но нам сказано: “любите врагов наших”, и у нас нет и не должно быть другого средства борьбы с ним, кроме любви. А любовь не внутреннее чувство, не бездеятельное прекраснодушие, а вовне проявляющаяся действенная сила. Признак истинной любви в том, что она активна и плодоносна, в том, что она бескорыстно стремится к благу любимого. В чем же благо еврейского народа, как не в обращении его ко Христу? Православие и стремится к тому, чтобы еврейский народ обратился в православие, но свободно и себя сохраняя. Идеалом Православия должен быть, по моему разумению, еврейский народ, как православная еврейская церковь, дабы отдельные, разрозненно ныне обращающиеся ко Христу евреи в Православной Церкви нашли, наконец, и эмпирически свой еврейский народ, от коего, ради Христа, они оторвались...

Наш религиозный долг в том, чтобы направить на осуществление этой цели все наши усилия... Еврейского вопроса, более и первее всего религиозного, не удалось и никогда не удастся разрешить внешним насилием или лукавством. Его не удастся разрешить и на почве торжествующего в Европе релятивизма. Но его можно разрешить на основе истинного христианства, на основе Православия. Только православный народ может разрешить проблему еврейства, ибо только в связи с ним может ее разрешить сам еврейский народ...

Развиваемая нами точка зрения встретит, конечно, упреки в утопизме...» [109].

Действительно, при многих верных описаниях этой важнейшей мировой проблемы, предлагаемое Карсавиным и желаемое нами христианское решение — обращение еврейского народа ко Христу — это утопизм в нашем мире, во зле лежащем. Зло в земном мире нам не победить и служителей диавола не обратить, потому что они сознательно выбрали его земную власть как нового «отца» и крепко держатся за него (это хорошо видно из ответа Карсавину А.З. Штейнберга, для которого «обращение Израиля ко Христу» невозможно как «отпадение от Отца» [110]). И они дойдут до конца: Священное Писание говорит нам о том, что в конце истории их новый "отец" создаст царство того самого «иного мессии», мошиаха-антихриста, которого ждет неразложившийся «религиозно-культурный еврейский народ» для своего господства над миром. Предотвратить это не в наших силах, евреи же попущены Богом в своем христоборчестве, чтобы мы воочию видели действия сатаны и сами не становились такими. А нам надо стремиться оказаться в том «стане святых и граде возлюбленном» (Откр. 20), который не будет побежден ни антихристом, ни его полчищами Гога и Магога, а будет взят в Царствие Божие.

Священник Сергий Булгаков в годы войны, размышляя о судьбе еврейства, переживавшего гонения в гитлеровской Германии, писал еще более откровенно (курсив наш. — М.Н.):

«Власть денег, маммона являются всемирной властью еврейства. Этот неоспоримый факт не противоречит тому, что значительная, даже большая часть еврейства и доныне пребывает в глубокой нищете, нужде, в борьбе за существование, которая не находит для себя естественного исхода за отсутствием собственной страны, в силу агасферического рассеяния, состояния “вечного жида”. Другое же проявление власти князя мира сего выражается в лжемессианском пафосе, в ожидании будущего, земного мессии на месте Отвергнутого и Распятого. По силе этого мессианства и всей его пламенности сыны Израиля оказываются в ряду вдохновителей безбожного материалистического социализма наших дней. ... в состоянии антихристианства и христианоборчества Израиль представляет собой лабораторию всяких духовных ядов, отравляющих мир и в особенности христианское человечество» [111] («Гонения на Израиль», 1942).

«В большевизме более всего проявилась волевая сила и энергия еврейства, все те черты, которые так известны уже и по Ветхому Завету, где они были предметом гнева Божия... В грядущих событиях центральное место принадлежит России и еврейству... Россия находится под игом большевизма, ... еврейство же претерпевает еще раз в своей истории гонение. Но само же оно доселе остается в состоянии поклонения золотому тельцу и отпадения от веры, даже и в Бога Израилева. Все эти новые бедствия... кара за то страшное преступление и тяжкий грех, который им совершен над телом и душой русского народа в большевизме... Еврейство в самом своем низшем вырождении, хищничестве, властолюбии, самомнении и всяческом самоутверждении, через посредство большевизма совершило если — в сравнении с татарским игом — и непродолжительное хронологически (хоть четверть века не есть и краткий срок для такого мучительства), то значительнейшее в своих последствиях насилие над Россией и особенно над Св. Русью, которое было попыткой ее духовного и физического удушения. По своему объективному смыслу это была попытка духовного убийства России, которая, по милости Божией, оказалась все-таки с негодными средствами. Господь помиловал и спас нашу родину от духовной смерти». Так что большевизм — это еще не победа сатаны над Россией. Это «ужасная победа сатаны над еврейством, совершенная через посредство еврейства» [112] («Расизм и христианство», 1941–1942).

Тем не менее и о. Сергий относит слова апостола, что «весь Израиль спасется», — не к христианам, а к евреям, ибо «дары и призвание Божие непреложны» (Рим. 11: 29) [113]. Спросим его: а сатанинская «лаборатория всяких духовных ядов» — она тоже спасется? Но разве Христианская Церковь допускает спасение бесов и сатаны?..

Отметим, все процитированные нами авторы, как евреи, так и русские философы, отмечают таинственную общность судьбы еврейского народа во всех его представителях, верующих иудеях и ассимилирующихся атеистах. Поэтому уместно пост