Дверь  открыла  девушка в темном  переднике и наколке на голове.

-Ой! - Воскликнула она, увидев офицера,  - Виктор Николаевич, - и  густо покраснела.

-Настенька! Милая, как вы тут поживаете? Как ты похорошела, голубушка. Сестра дома? А Леонтий Васильевич?

-Ну, вы шутник, Виктор Николаевич, прямо сконфузили меня, - девушка еще больше покраснела.

Дверь в прихожую открылась и на пороге показалась высокая дама в темном закрытом  платье,  с высокой прической.

-Виктор! – она бросилась на грудь  брату и залилась слезами.

-Ариадна! Ничего, ничего, - бормотал он, - все уже прошло, была небольшая контузия, все прошло.

Сестра перестала плакать, утерла глаза белым платочком, поданным ей Настенькой, и с улыбкой посмотрела на брата.

-Представляешь, в поезде ехал с Закошанским! Помнишь? Твой ухажер, - Виктор Николаевич подмигнул, - он меня смешил рассказами о том, как они встречали Рождество, нарядились как на маскарад, какой-то поручик Вольский вырядился барыней, а у него усы – в полметра! Умора.

Настенька засмеялась.

- Он тебя помнит, просил кланяться.

-Я вижу, он остался все таким же, - сказала Ариадна Николаевна, - А Владимир в Карпатах, командует ротой, прислал письмо.

- Да,  – посерьезнел  Виктор Николаевич, - брат в Карпатах, а я под Ригой стою со своей батареей. Потери большие.

- Помнишь, Виктор, у нас внизу в подвале жил почтальон?

-Да, конечно, что же он, забрали в армию?

-Нет, - в голосе Ариадны Николаевны послышалась печаль, - у него в начале зимы этого года  сын погиб, мать всю ночь плакала. Какая ужасная штука - война.

- Да, скверное дело, а где же Леонтий Васильевич?

-Леонтий на процессе, к ужину обещался быть, но почему-то задержался.

-Что-нибудь серьезное?

-Ограбление купчихи Выдубовой, так, пустяшное дело, управится быстро.

-Не сомневаюсь.

-Мы заболтались, Виктор, ты, наверное, проголодался. Настя,  подашь ужин в голубую столовую.

-А что у нас на ужин? - спрашивал поручик, снимая и подавая Насте фуражку,  шинель и перчатки.

-Суп овощной, речной карп с нежинскими огурчиками, руанская утка. Для тебя бутылка Шартреза, для Леонтия водка, на десерт груши в меду.

-Ну и славно, - как хорошо дома!- воскликнул поручик, но руанские утки у вас откуда?

-С Охотного, Бог весть как они достают.

-Да, этим что война, что не война.

- Жду тебя в голубой, Виктор. Настя, подай брату умыться.

 Настя внесла супницу салатового цвета, крышка ее была украшена рельефным цветком с красным внутри и двумя яркими стебельками зеленого цвета. Настя сняла крышку, и сильный запах насыщенного овощами горячего блюда  разлился по комнате. Затем Настя принесла графин водки для Леонтия Васильевича, который должен был появиться с минуты на минуту.

Раздался звон колокольчика.

-Ну, вот и Леонтий, как хорошо, успел к  ужину, - Ариадна Николаевна встала, - Настенька, открой, милая. Пойду встречу мужа, Виктор.

 Но в столовую в сопровождении двух женщин вошел не Леонтий Васильевич, а толстый человек в темно-серой тройке с розовым галстуком, невысокого роста с окладистой бородой,  по его жилетному карману вилась массивная золотая цепь. Под мышкой он нес большую красную коробку.

Ариадна Николаевна на долю секунды улыбнулась.

-А, Карп Федорович! Добро пожаловать! – поручик  встал со стула, приветствуя вошедшего.

-Добрый день честной компании! -  провозгласил вошедший низким голосом, размашисто перекрестился на красный угол и положил свой футляр на стул.

-За стол, милости просим, - сказала Ариадна  Николаевна.

-Благодарствуйте, рюмочку вот выпью, - он подошел к столу, налил из пузатого графина водки, поклонился хозяйке, затем ее брату, разом опрокинул рюмку, закрыл глаза, а затем взял со стола кусочек черного ржаного хлебца и  отправил в рот.

-Божественно! - сказал он, - водку у Синюшина брали?

-А как же. Настю только к нему в магазин и отправляем.

-Правильно, Нил Парамоныч дело знает, лучшие водки в городе – с, так-то. Еще у Смородинова неплохой магазин. А монопольки мы не признаем, нет, не признаем, это все эти новомодные новшества.  А Леонтий Васильевич где?

-Уехал на процесс Выдубовой.

-Знаем-с, знаем-с про процесс. Явно прислуга замешана, тут свои навели – все подчистую. Мы уж с приятелями подумываем, как бы защититься.

-Наша Настенька – девушка честная, - сказала с ноткой гордости Ариадна Николаевна.

Настенька зарделась и снова бросила на поручика быстрый взгляд. Виктор Николаевич засмеялся.

-С таким личиком надо  на сцене петь, - смеясь, сказал он.

-Виктор, ты конфузишь девушку! – укоризненно произнесла сестра.

-  Карп Федорович, еще рюмочку! – воскликнул, нисколько не смущаясь замечанием сестры, поручик. Как ваши лавки поживают?

- Помаленьку-с, помаленьку-с,  в Рыбном совсем торговля неважно пошла, на Рождественке бакалея еще держится.

-А дом, что на Палихе, еще не продали?

-Какой сейчас покупатель, Виктор Николаевич? Так себе.

-Пока ты воюешь, брат, - сказала с тонкой иронией Ариадна Николаевна, Карп Федорович приобрел дом.

Купец иронии не заметил. - Все верно-с, Ариадна Николаевна, верно-с. Рябухины лицом в грязь не ударят, да, пока вы кровь за царя и отечество проливали, еще домишко на Разгуляе приобрел, с мезонином, флигелями, амбаром и конюшней.

-С приобретением вас, - поручик тоже улыбнулся и поднял рюмку на уровень глаз Рябухина.

-Благодарствуйте, - купец снова  не заметил иронии.

-Настя, неси, милая, второе блюдо, - сказала Ариадна Николаевна. Настя вышла из голубой гостиной и скоро вернулась с серебряным блюдом, на котором лежал запеченный в тесте карп, обложенный маленькими пупырчатыми огурчиками.

-Волжский, - с удовольствием сказал купец, - волжские, они при запекании становятся золотистыми, а мясо просто тает во рту.

Раздался звонок. Настя пошла открывать дверь.

-А  вот и  Леонтий Васильевич пожаловали, - радостно воскликнул  гость, - будет с кем  сыграть партию.

-Вы, Карп Федорович, просто пристрастились к этой игре, так нельзя. Страсти нужно умерять, - то ли в шутку, то ли всерьез сказала Ариадна Николаевна.

-Ничего-с, ничего-с, драгоценная Ариадна Николаевна. Если б в картишки, то оно и правда, грех. А в эту почтенную игру - можно-с.

Вошел плотный среднего роста мужчина в серой тройке, с аккуратно подстриженной бородкой, и в лаковых штиблетах.

-Всем доброго вечера, господа. Карп Федорович, мое почтение хозяину нашего, так сказать, замка. Виктор! Рад, очень рад, слышали, был ранен?

-Все уже прошло, Леонтий.

-Отлично. Представляете, сколько извозчики стали брать? С Арбата полтора рубля! Распустился народ. В «Праге» когда последний раз гуляли, как обычно – сунешь полтинник швейцару, а теперь говорят, швейцар меньше чем за  семьдесят копеек и шубу у тебя не возьмет.

-Точно так, - воскликнул  купец Рябухин, - распустился, при покойном государе строже было и нравственность блюли.

-Ты представляешь, Ариадночка. Присяжные хотят оправдать эту Дарью.

-Дарью?

-Ну, прислуга Выдубовой. Я тебе говорил.

-Так виновата она?

-А кто же еще- с! - воскликнул Рябухин, - кто же еще мог знать, где заветная шкатулочка, только прислуга и может.

-Господа, да у вас здесь дела похлеще, чем на фронте, - заметил поручик, - а между тем, мы совсем не едим. Немного поели.

-Леонтий, - сказала Ариадна Николаевна, - где мы будем брать дачу на лето?

-Милая, я же тебе говорил, в Сокольниках.

-А вот я слышала – в Кузьминках – замечательное место.

-Это, в каких Кузьминках? - спросил Рябухин, - что по Рязанской дороге?

-Да, именно там,  - подтвердила Ариадна Николаевна, - тишина, покой, никаких этих новомодных штучек. Плата приемлемая, сто пятьдесят.

-Ну, что ж, - согласился Леонтий Васильевич, - если место хорошее, то почему же не поехать туда, вот, может быть, к весне немца побьем – и Виктор Николаевич к нам пожалует, да и Владимир Николаевич тоже. Будет замечательно.

-Дай-то Бог, - сказала Ариадна Николаевна.

-Побьем, голубушка, непременно побьем, - воскликнул Рябухин и выпил очередную порцию водки, после чего отправил в рот нежинский огурчик.

-Что, Виктор, - Леонтий Васильевич наливал себе рюмку Шартреза, - сможете вы обеспечить нам победу в семнадцатом?

-Победу? – поручик задумался, - Сложно. Солдаты воевать совсем не желают, до победы еще очень далеко.

-Не надо о печальном, - заметила Ариадна Николаевна. Настенька, неси, милая десерт.

Настя вернулась с блюдом в  виде открытой раковины, в котором лежали сваренные в меду груши. Купец груши похвали и съел несколько штук, поручик тоже с удовольствием съел две груши.

Встали из-за стола.

-Ну, партишку, Леонтий Васильевич? – Рябухин взял со стула свою красную коробку  из дерева.

-Извольте, почтеннейший Карп Федорович. Ты посмотри, Виктор, наше купечество играет в шахматы, тянется, так сказать, к культуре и просвещению. Это очень отрадно.

- Леонтий, - Виктор Николаевич утирал губы поданной Настей крахмальной салфеткой, - помнишь те шахматы, что дядя еще отцу завещал?

-А как же,  замечательная, должен я тебе сказать вещь, бережем как зеницу ока. Настенька, сними, милая, коробку, что лежит  на комоде в розовой. Когда Настя  принесла большую коробку, поручик  открыл ее - в ней лежал футляр, обтянутый зеленым бархатом, две дужки были закрыты на маленький замочек, к которому прилагался ключ на цепочке.

-Качественная вещь, умели в старину, - сказал Карп Федорович, любуясь замочком с ключом.  - Виктор Николаевич открыл замок и открыл футляр.

-Вот они, - сказал он, - помню, в детстве придешь к отцу  и любуешься этими фигурами. 

-Да, – кивнул Леонтий Васильевич, - вещь замечательная. Ты посмотри, Виктор, король –совершенно государь Александр Павлович.

Поручик взял в руки белого короля, в шляпе с плюмажем, надетой с поля, в мундире, с лицом Александра I. Купец приблизил к себе искусно отлитую тяжелую фигуру.

-Вот государь, говорят, был, - произнес Рябухин, - да еще тезка его покойный, Александр III миротворец, вот это был настоящий государь! А тяжелая какая.

-А это помнишь кто? – Леонтий Васильевич взял в руку черного короля. Тот был сделан очень похожим на фигуру Александра I.

-Пруссаки, черт бы их побрал с их империей, – произнес поручик.

-Виктор! – сконфуженно сказала сестра.

-Прости, Ариадночка, но не смог сдержаться.

-Я вас понимаю, - кивнул Леонтий Васильевич.

-Немцы – дурья порода, - согласился купец.

-Да,  тяжелые! - произнес  помощник прокурора, положив фигуру немецкого кайзера на ладонь. – Для игры не совсем годятся.

-Дядя рассказывал, что их отливал какой-то немецкий мастер, большой умелец, - сказала Ариадна Николаевна.

-Немцы разные штуки умеют, это точно, - поддержал господин Рябухин.

-Да, – поручик взял в руку черного всадника, - вот с наследниками таких кавалеристов  приходилось встречаться. - Он осторожно сложил фигуры каждую в свою нишу. Купец открыл свою коробку и извлек оттуда шахматную доску, выполненную из дуба со вставками из карельской березы и узкую коробку с откидывающейся крышкой на пружине. Стал доставать деревянные фигуры.  Леонтий Васильевич расставлял их на доске, а господин Рябухин внимательно следил за его руками.

Снова раздался звонок.

-Кто это? – удивилась Ариадна Николаевна, - а вдруг Владимир?

Все взгляды устремились в сторону двери.

 Скоро вошла Настя в сопровождении бледного и бедно одетого мальчика лет одиннадцати - двенадцати. Он остановился перед мягким персидским ковром, и было видно, что боялся на него ступить.

-Открытка вам, - сказала Настя.

-Почтальон принес? – спросил Леонтий Васильевич, взял письмо и прочитал адрес. - Это из Вольска, от Тамары. Милая, возьми, - он протянул письмо жене.

Нет, сынок его, - ответила Настя.

-Точно! От Томочки, - сказала, обрадовавшись, Ариадна Николаевна, - давно от нее не получала весточки. Что же она пишет? Ну-ка.  – Ариадна Николаевна углубилась в чтение. Все смотрели на нее, словно чего-то ждали. - Заболела, простуда. Серж по-прежнему служит в комиссии по поставкам армии. Настенька. а мальчик этот где?

-Я его в коридоре оставила ждать, может, чем угостите.

-Зови его сюда, конечно, угостим, - Ариадна Николаевна снова углубилась в текст открытки. Настя привела из прихожей испуганного мальчика. Он, войдя, даже глаза зажмурил от страха, а потом стоял, переминаясь с ноги на ногу.

Леонтий Васильевич всем телом повернулся в сторону робкого мальчика.

-Точно, - сказал он, это сын почтальона, что в подвале живет. Тебя Мишкой. Кажется. Зовут.

Мальчик молчал.

-Что же ты молчишь? – спросил адвокат, - ведь Мишкой, да?

 Мальчик еще ниже опустил голову.

-Да, - прошептал он, - Мишкой.

- Тебе отец письмо передал? – снова строго просил Леонтий Васильевич.

-Да, тятенька, - выдавил из себя мальчик.

-И очень хорошо,  Настенька, ступай, милая, принеси ему конфект от Елисеева. Пусть сладким побалуется.

Виктор Николаевич встал со стула, порылся в кармане, достал кожаный портмоне, извлек оттуда серебряный рубль, подошел к мальчику и вручил его совсем сконфуженному сыну почтальона.

-Возьми, у тебя ведь брат погиб на фронте, верно?

-Да, - прошептал мальчик, - Терентий.

Вечером сестра сказала Виктору Николаевичу.

-А ты знаешь. Виктор, у купца-то нашего младший сынок с какой-то темной компанией связался. От рук совсем отбился. Другие дети как дети, старший уже бакалею ведет, а младший, - она махнула рукой.

-Это который, с заячьей губой что ли?

Он самый.

Да, – сказал Виктор Николаевич, постучав пальцами по портсигару, - у всех свои драмы.