ШАРЛАТАН

Летел я самолетами Аэрофлота из Куйбышева, как в середине прошлого аека называлась Самара,  в Таллинн, столицу Эстонии.  Прямого рейса Куйбышев -Таллинн не было, поэтому я летел на Ригу, где должен был сделать пересадку на самолёт до Таллинна. Рига не принимала, и нас посадили в аэропорту Вентспилса, небольшого латышского городка на берегу Балтийского моря. Аэропорт в Вентспилсе был не большой, здание аэровокзала одноэтажное, а народу в нём накопилось ужасно много, так как все рижские самолёты направлялись сюда. Стояла осень, погода была промозглая, и поэтому люди старались находиться не на воздухе, а в помещении. В результате в здании аэровокзала набилось так много людей, что не только посидеть, но даже к стенке прислониться было негде. Все нервничали, все ждали объявления о посадке в свои самолёты, но администрация аэропорта ничего сказать не могла. А неопределённость еще больше усугубляла нервозную обстановку.

   Так прошло несколько часов.  Мой  самолёт  из  Риги  на  Таллинн   давно  уже должен   был  улететь,  и  я тоже изрядно изнервничался.  К  тому  же  усталость  просто  валила с ног.

   Вот в таком-то положении я оказался у стойки, за которой сидел диспетчер. Облокотившись об эту стойку, я стоял с полузакрытыми от усталости глазами и ждал своей дальнейшей участи. 

   Вдруг я увидел, что через  толпу  людей  к  этой  стойке,  работая  локтями,  пробирается  какой-то  гражданин  интеллигентного  вида  явно  еврейской национальности.

   - Простите, пожалуйста, - обратился он к диспетчеру, подойдя к стойке и предварительно поздоровавшись. - У меня к вам просьба. Дело в том, что скоро вам должны позвонить из горкома партии и попросить позвать к телефону доктора-гипнотизёра Финкильштейна. Так это я. Но мне неудобно всё время стоять здесь и ждать звонка, поэтому я и прошу вас сказать звонившему, что я, Финкильштейн, лечу сейчас в Ригу из Ташкента, а дня через два-три улетаю в Норильск. Я буду вам очень признателен, если вы выполните эту мою просьбу.

   Диспетчер  пообещал выполнить просьбу  и  даже  записал  её себе для  памяти. Я всё это, стоя рядом,  слышал.

  Через какое-то время я оказался возле справочного бюро и так же стоял, ожидая посадку в свой самолёт. Обстановка в аэропорту не менялась.  Самолёты только прибывали,  и  не один ещё не был отправлен.

   И  тут  я  увидел,  как  к  справочному   бюро  подошел  тот  Финкильштейн,  которого я уже встречал у диспетчерской стойки.  Мне было  видно,  что он  обратился   к  оператору справочного  бюро  с  какой-то  просьбой,   и  оператор  ему  отказывает.  С какой именно просьбой, я не слышал.

   Вот здесь-то меня как вожжа подстегнула. Несмотря на усталость, и не открывая полусомкнутых от усталости глаз, я тихо проговорил, обращаясь к оператору:

   - Да, помогите ему. Это же Финкильштейн, доктор-гипнотизёр.

   Надо было  видеть  изумлённый  взгляд  Финкильштейна. Он несколько секунд  смотрел на меня с открытым от изумления ртом.

   - Откуда вы меня знаете? – спросил он, справившись с удивлением. – Вы слушали мои лекции?

   - Нет, - ответил я. – Я вас вижу впервые.                             

   - А как же вы узнали мою профессию и даже мою фамилию? – спросил он.                

   - А что вас так удивляет? – сказал я. – Вот я же не удивляюсь, что вы гипнотизёр. А я телепат. Только и всего. Каждый как может свой хлеб зарабатывает.

   Казалось, не было предела его удивлению.

- Ну, я вас серьёзно спрашиваю. Откуда вы меня знаете? - не унимался Финкильштейн.

 Я решил разыгрывать его дальше.

    - Я же вам сказал, - ответил я. – Я телепат, и в подтверждение могу сказать о вас больше. Вот, например, вижу, что вы летите в Ригу из Ташкента, а через пару дней полетите в Норильск.

   Финкильштейн не нашелся, что ответить. Так и стоял с изумлённым видом. Затем он порывался что-то сказать, но, махнув рукой, отошел немного в сторону. Я видел, что он несколько раз снова пытался подойти ко мне, но у него всё как-то не получалось. Наконец, он решительно направился ко мне.

   - Идемте в ресторан, - сказал он, подойдя. – Я вас приглашаю.

- Да, что вы? – говорю. – Разве возможно при таком скоплении людей попасть в ресторан?                     

   - Идемте. Я всё устрою, - заверил он меня.                         

  И я согласился. Хоть посидеть, думаю, можно будет. Да и стакан чая не плохо бы выпить. И мы пошли.

   Как и следовало ожидать, свободных мест в ресторане не было, о чём свидетельствовала табличка на двери ресторана в полном соответствии с нравами “развитого социализма”. Но Финкильштейн, войдя в ресторан, кому-то что-то сказал, и нам отвели удобный столик только на двоих в дальнем от оркестра углу, что меня очень устраивало, так как посидеть хотелось в тишине.

   Финкильштейн заказал бутылку коньяка, кофе, лимон, и мы с наслаждением стали потягивать коньячок, ведя непринужденную светскую беседу, не вспоминая о разговоре возле справочного бюро. За беседой мы друг другу представились и даже обменялись домашними адресами. Так мы понравились друг другу.

   Бутылка коньяка подходила к концу. Оставались последние рюмки. Только тогда Финкильштейн как-то заговорщически вдруг спросил:

    - Скажите мне, всё-таки, как вы можете узнавать не только имя человека, но и его профессию, и даже его планы? Ведь мы с вами до сих пор были даже не знакомы.               

   - Помните, - ответил я, - часа два-три назад вы подходили к диспетчеру и просили его ответить на звонок из горкома партии, назвав при этом себя и свои планы. Я стоял рядом и весь ваш разговор хорошо слышал.                        

   - Как же, как же! Было! Было! – воскликнул он. – Я сам должен был сообразить и догадаться! Что же это со мной происходит!? Устал, наверное, очень.             

   - Вот и всё моё шарлатанство, - говорю я ему. – А теперь вы откройте секрет вашего ремесла.

     - Ха! – усмехнулся гипнотизёр. – Ставьте бутылку коньяка! Я ведь поставил!