Маша Светлова — очень болезненная девочка.

Первую болезнь у неё обнаружили ещё в грудном возрасте.

Грудной возраст – это такой возраст у ребёночка, когда взрослые носят его на руках у груди. Потому что он не умеет ещё передвигаться сам. Поэтому такой ребёнок называется грудным ребёнком.

Но Машина Мама и Машин Папа обыкновенно носили Машу не у груди, а в специальном рюкзачке за спиной, чтобы со свободными руками идти в магазин или на молочную кухню. Поэтому получается, что Маша была не грудной, а спинной ребёнок, и первую болезнь у неё обнаружили, значит, ещё в спинном возрасте…

Болезнь обнаружила участковый врач. Она пришла к Маше в гости и вдруг увидела, что Маша лежит себе в кроватке неспелёнутая и разогнула свои ручки и ножки!

А надо сказать тем взрослым, кто этого ещё не знает или уже забыл – что локти и коленки у новорождённых ребят всегда согнуты и остаются согнутыми ещё некоторое время.

Ну понятно – рассуждает теперь Маша – это потому, что новорождённые ребята совершенно беззащитны. Это котята рождаются с зубами и когтями – а ребята-то нет! Вот они и выставляют навстречу незнакомому миру свои кулаки и коленки – мол, нас не троньте, мы, если что, вот вас сейчас!!

Иногда даже кулачком фиги показывают. В каждом детском альбоме, наверное, есть такая фотография – лежит себе грудной младенец и показывает в фотоаппарат фигу. У Маши в альбоме тоже есть такая фотография – рядом с той фотографией, где Маша лежит себе на кровати, а под ней на простынке какое-то большое непонятное пятно…

Так вот участковый врач пришла к Маше и обнаружила, что ручки и ножки у Маши уже разогнулись – раньше положенного времени.

– Ах! У девочки рахит! Это ясно! Срочно нужны таблетки, платный массаж у нас в кабинете по понедельникам и средам и лечебная физкультура!!! Сейчас я вам выпишу направление…

Машина Мама немедленно уткнулась Папе в плечо и зарыдала. А Папа нахмурил брови.

Участковый врач была очень душевная женщина. С ней всегда приятно было поговорить. Машина Мама просто обожала с ней говорить, потому что врач очень внимательно её слушала.

Машина Мама, например, говорит:

– Маша плачет. Может, у неё живот болит?

– Живот. Живот наверное, – соглашается врач.

– Или, может, это простуда?

– Простуда. Наверняка!

– А Вы что от простуды посоветуете?

– А как Вы сами считаете?

– Антибиотики не хочется… Вот, может быть, детский бисептол?

– Бисептол – самое лучшее! – соглашается врач.

– А как его принимать, Лидия Васильевна?

– А Вы прочитайте! Прочитайте! На упаковке всё написано. Как у Вас дела на работе? – расспрашивает врач.

В общем, у Машиной Мамы было полное взаимопонимание с этим врачом. И она считала, что Машина врач – лучшая врач на свете. И тут, конечно, Машина Мама очень испугалась, когда Машина врач определила у Маши рахит. Но Машин Папа задумчиво сказал Маме:

– Погоди-ка записывать Машку на процедуры…

И Папа оказался прав. Скоро Маша стала пытаться опереться на свои разогнувшиеся ручки и перевернуться со спинки на живот. А когда ей это удалось, и ещё раз удалось, и много раз удалось, она стала пытаться, лёжа на животе, поднимать голову. Прошло ещё время. И Маша стала ползать, опираясь на свои окрепшие ручки и ножки.

– Ах! Девочка ползает! Сейчас многие дети совсем не ползают, ручки слабые. А У Маши руки сильные и ноги. И ползать начала раньше, чем полагается. Молодец! – сказала Машиной Маме пришедшая в гости Машина врач. – Как у Вас дела на работе?

Маша легла на полу на спинку и показала врачу фигу.

Несмотря на свою ярко выраженную болезненность, Маша умудрялась всё-таки ходить в детский сад. Она ходила туда и ходила каждый день, а другие дети, которые были не так болезненны, часто простужались. И пропускали, таким образом, занятия.

Были в Машиной группе даже такие мальчик и девочка, которые простужались так часто, что дети не успевали запомнить их имена. Только выйдут несчастные после затяжной простуды поиграть в группу – как на следующее утро они снова лежат дома с температурой в кровати.

Некоторые же дети не лежали дома в кровати с температурой, а приходили с ней вместе в садик. Там они с температурой вместе играли, спали и чихали на всех. Родители этих детей тоже, очевидно, были больны.

— Чихали эти родители на всех! – говорила воспитательница нянечке. – Сами работу пропускать не хотят, а детей больных – к нам!

Но сколько бы на Машу не чихали, она за все время хождения в детский сад ни разу не простудилась. Поэтому Маша в первый раз пришла в детскую поликлинику только в семь лет.

Чтобы попасть в школу, Маше нужно было пройти какой-то посмотр у пяти врачей, сказала Маше мама.

Сначала на Машу посмотрела врач под названием «логопед». Она была под названием, потому что стояла под табличкой «логопед» на двери кабинета. Врач посмотрела на Машу и повела её внутрь. В кабинете между ними произошел следующий загадочный разговор.

– Рыба, арбуз, кар-р! – сказала Маше логопед.

– Что? – не поняла Маша.

– Повторяй за мной. Ш-шея, хорош-шо, мы-ш-шь. Ж-живот, у-ж-жас, ё-ж-ж.

– Шея – хорошо! Мышь: живот – ужас! Ёж-ж-ж… — сказала Маша.

– Отл-личное пр-роизнош-шение! Отл-личное! – сказала Маше врач.

– Отл-личное пр-роизнош-ш-ение! Отл-личное! – сказала логопеду Маша.

– Ну, пр-р-рощай! – сказала Маше логопед, и Маша вышла за дверь кабинета, раздумывая, что же могло случиться с ежом…

Следующей на Машу должна была посмотреть врач нервопутолог. Она не зря так называлась: нервничала и всё время всё путала. Например, она стала спрашивать Машу, хотя это было написано в медицинской карточке:

– Как тебя зовут? Сколько тебе лет? Где ты живешь?

Потом врач вообще всё перепутала и стала спрашивать Машу не про Машу, а про Машину Маму, будто это Мама, а не Маша поступала в школу:

– Как зовут твою маму? Сколько ей лет? А где она работает, ты знаешь?

– Моя мама работает жур-р-рналисткой, – ответила Маша, под впечатлением разговора с логопедом…

У нервопутолога сам собой подмигнул левый глаз, она застеснялась, полезла зачем-то в ящик стола, вытащила из него пустую руку и, затем нашарив на столе шариковую ручку, протянула её Маше. Маша хотела взять ручку, но нервопутолог не дала.

– Какого цвета эта ручка? – спросила она сначала Машу.

– Зелёного! – бодро ответила Маша, глядя на бирюзовую ручку.

– Не угадала! – улыбнулась нервопутолог Машиной Маме. – Она синяя. – И не дала за ошибку Маше ручки. – А Вы в какой газете работаете? – спросила она Машу и уронила ручку под стол…

Следующей на Машу должна была посмотреть врач хирург.

– Понос часто бывает? – спросила она Машину Маму. И велела Маше:

– Разденься до трусов и встань на коврик.

Раздетая, Маша застеснялась и сгорбилась. В кабинете подул в форточку прохладный ветер, Маша съёжилась от холода и сгорбилась еще больше.

– Фу, какая заторможенная девочка! Ну что ты стоишь? Ты что, не понимаешь, что надо сделать? Надо наклониться и коснуться руками коврика, чтобы я посмотрела позвоночник. Нижеженижеже!

– Что? – испуганно переспросила Маша.

– Ниже же! Ниже же! Ну до чего закомплексованный ребенок! Так! Ярко выраженное нарушение осанки, корсет ку/пите в аптеке номер пять, у нас с ней связь, срочно нужны таблетки, платный массаж у нас в кабинете по понедельникам и средам и лечебная физкультура, сейчас я вам выпишу направление… Следующий! Понос часто бывает?

– Подождите, пожалуйста! Как же так? Вы знаете, Маша ходит на художественную гимнастику, и тренер говорит, что у Маши лучшая осанка в группе! – взволнованно сказала Машина Мама.

– А гимнастикой ей теперь запрещено заниматься! – победоносно сказала хирург. – При таком-то ярко выраженном нарушении осанки?! Срочно переходите на плавание!.. Заходите, кто следующий! Понос часто бывает?

Из поликлиники Машина Мама вышла с плохим настроением.

– Что с тобой? – спросила Маша.

– Ах, я так подавлена…

Маша решила, что Маму затолкали в очереди в гардеробе поликлиники, и побежала вперёд… Мама же шла по улице и мрачно представляла себе Машу, смотрящую дома мультики по телевизору в корсете для исправления осанки. И Машу, сидящую в корсете на уроке. И даже Машу, плавающую в корсете по дорожке бассейна… Когда Машина Мама чего-то пугалась, ей сразу же хотелось рассказать о том, что её тревожило, Машиному Папе. Но сейчас его рядом не было. И сотовый телефон у него оказался отключён – Папа уехал за город на природу рисовать картину. Тогда Мама попробовала представить, что сказал бы Машин Папа, если бы ей удалось дозвониться до него по телефону. Или – лучше – что сказал бы Папа, если бы он стоял здесь, с Машиной Мамой рядом, и держал её за руку. Или – ещё лучше – если бы он перед этим был с Мамой и Машей у хирурга и слышал и видел, что там происходило. Он сказал бы…

– Он сказал бы: «Погоди-ка покупать Машке корсет!», – сказала вслух Машина Мама.

Ей сразу стало легко, она взяла Машу за руку, и они, как две девочки, побежали к остановке таксомотора с буквой «Т» – буквой, похожей на Машу, тоненькую, стройную, с прямыми плечиками, живую и весёлую, такую, какой она стала, как только вышла из кабинета хирурга… Маша с Мамой сели в таксомотор и поехали на другой конец города к последнему врачу, который должен был посмотреть на Машу – стоматологу.

У стоматолога была длинная очередь, и вся – из мам с детьми.

– Мама, а почему с ребятами в поликлиники, магазины и детские садики всегда ходят мамы, а не папы? – спросила Маша.

Это был интересный вопрос, и Машина Мама задумалась. Но она не успела на него ответить Маше, потому что в эту же минуту рядом с Мамой и Машей на сиденье в коридоре плюхнулась какая-то полная тетя в жёлтом платье, разрисованном огромными красными маками. Тетя обтёрла потное лицо носовым платком и стала покрикивать на своего сынишку – мальчика лет шести, который носился по полу и ловил залетевший в помещение с улицы пух от тополей, который тоже носился по полу.

– С того конца города сюда ехали! – раздражённо сообщила Машиной Маме Мальчиковая мама.

– Ой! Мы тоже с того конца приехали! – обрадовалась Машина мама. Она вообще легко радовалась даже тогда, когда радоваться было не из-за чего.

– Раньше стоматология была на нашем конце! – раздражённо продолжала Мальчиковая мама. – Нет ведь, перенесли сюда! Всё у нас не для людей делается! Так неудобно!

– Да, но… Но теперь удобно тем, кто живет на этом конце города! – растерянно сказала Машина Мама.

– А это что ж? – спросила Мальчиковая мама. — Бахилы какие-то надо на ноги одевать? Это зачем?

– Как же? Чтобы инфекцию не занести в кабинет на уличной обуви!

– Ага! Щас! Это чтоб им полы лишний раз не мыть! Всё у нас не для людей делается!!!

Тут Машу позвали в кабинет к стоматологу. Зубы у неё оказались совершенно здоровые. И они с Мамой пошли на автобусную остановку, чтобы ехать обратно домой. Автобуса долго не было, и скоро на остановку пришли мальчик, который ловил пух, и Мальчиковая мама. Оказалось, у мальчика, который ловил пух, стоматолог нашла два больных зуба.

– Завтра будут зубы лечить, – сообщил мальчик Маше. – А пока конфет не велят есть и зубы велят чистить два раза в день. Всё у нас не для людей делается!

Вы спросите, при чём здесь Али-Баба и почему Али-Баба оказался в стране мумий? Очень даже просто. Это мама Маше за её терпение у врачей купила в конце дня новый диск с мультиком «Астерикс и Обеликс в стране мумий». А Маше трудно запомнить «Астерикс и Обеликс», и она говорит «Али-Баба», хотя и знает, что мультик не про Али-Бабу…

Вот и всё!!!