(1950 – 1994)

ГЕНЕАЛОГИЯ

Потомки знают:

ствол ты

или ветка.

     *   *   *

Деревья перекидываются через ограду.

Но куда убежишь

от своих корней?

     *   *   *

Спотыкаясь

о чьи-то беды,

набиваю себе синяки.

     *   *   *

Душа рыскает в веках,

оставаясь

в миге.

К 200-летию Михаила Лермонтова

В ночи, воспетой русским офицером,

Давно уж нет покойной тишины…

Летят ракеты – внучки Люцифера,

Предвестницы безжалостной войны.

И вспарывают небо, как кинжалы,

Сверхзвуковые лезвия беды…

Шторма, землетрясения, провалы,

Цунами и кислотные дожди…

Естественно: земля не рай небесный

И человечество – не ангелы в раю.

Но безнаказанно терзают душу бесы,

К 200-летию Михаила Лермонтова

***

Прошли над Русью ураганы,

Росой оплакана трава.

В осеннем золоте - Тарханы,

Над головою - синева.

Рванется лермонтовским словом,

Вздохнет о прошлом ветерок,

И загрустит, и вспомнит снова

Огонь и кровь кавказских строк.

И солнце выглянет над кленом,

Спускаясь в свой ночной покой…

Там Лермонтов поет влюбленный,

Гусар бесстрашный, удалой.

Жизнь новым, что ни день цветет узором,

И только в прошлом все без перемен,

И неизменно вечным приговором —

На поединке чести убиен.

Раз и навеки этот факт свершился,

Но скорбной сути в нем не исчерпать.

Такого с ним поэта мир лишился,

Которому едва ли кто под стать.

Осиротел тогда не полк Тенгинский;

Весь «корпус» славы русской поредел!

Не «в воду ли» Виссарион Белинский

С кремлевской колоколенки глядел?!

Нам в «черный фатум» верить не пристало,

К 200-летию Михаила Лермонтова

***

Щедра на гениев Россия,

И смерть на гениев щедра...

Дорогу молнии косили,

Июльский дождь - как из ведра.

И кажется, что всё размыто,

Всё этим ливнем залило.

А Лермонтов, уже убитый,

Ещё хранил своё тепло.

Ещё за несколько мгновений

Какое сердце билось в нём!..

А может, где-то новый гений

Россией щедрою рождён?

И он о Лермонтове скажет:

"Погиб поэт... Погиб поэт..."

К 200-летию Михаила Лермонтова

***

Россия! Родина поэтов,

Пути судьбы моей темны,

Глаза, как дуло пистолетов

И на меня наведены.

И кровью вымазаться лире,

И горлу выхаркнуть свинцом,

Коль не один владыка в мире

Не прослезился над певцом.

Вот, в штатском галстуке, Мартынов

Сидит в кафе и водку пьет

Не под скалою, так у тына

Меня в затылок он убьет.

Кого, кого он ищет взором?

(1910 – 1937)

Бахча под Семипалатинском

Змеи щурят глаза на песке перегретом,

Тополя опадают. Но в травах густых

Тяжело поднимаются жарким рассветом

Перезревшие солнца обветренных тыкв.

В них накопленной силы таится обуза –

 * * *

Как страшно сразу быть – добром и злом…

Кремль рисовать, как вышки лагерей.

И век барачный отдавать на слом,

Не отселив отцов и матерей.

История – неужто лишь строка,

Что некто на скрижали начертал?

Не тачка, не лопата, не кирка,

Не лампочка, не льющийся металл?

Поэма

1

Этой горькой истории, может,

Лет уж двадцать, иль больше чуть-чуть,

Но меня до сих пор в ней тревожит

Моя родина, люди и суть.

Выражаясь словцом театрала,

Удивляют сюжет и финал,

Словно раньше того не бывало,

И никто о таком не слыхал.

Мы однажды вернёмся, Россия!

Мы однажды вернёмся, Россия,

Под твои вековые крыла,

От свободы своей обессилев,

Что обчистила нас догола.

От бредовых своих вожделений,

Под кликушеский западный вой,

Мы придём и уткнёмся в колени

Непокрытой своей головой.

Побеждая в боях эпохальных,

Об униженных братьях скорбя,