Олеся проснулась почти в двенадцать. День был снова пасмурный, дом тихий… прислушивался к Олесиному настроению.

Олеся так давно не оставалась дома одна. Раньше она очень любила эту тишину дома и свою внутреннюю тишину в нем. А сейчас чувствовала только пустоту, и было предчувствие – будто грозой пахнет. Она непременно будет, эта гроза, после собрания сегодня или завтра, а может, через месяц… И, сколько бы они ни прятались под зонтиками собственного вранья, обрушится стихией на их головы, вырвет зонтики, а они будут стоять под холодными потоками вечно. И совсем не хотелось этот день проживать – только ее никто не спрашивал.

Брякнул мобильник – пришло сообщение. Олеся проверила вацап – это от Макса: «Олеся! Я вчера зашел на страницу Ники – она выложила то видео. Самое ужасное, что просматривал его вчера на ноутбуке и в этот момент в комнату зашел твой отец. Он увидел часть моего выступления. Был страшный скандал. Я не говорил, что ты была с нами. Нику тоже он не увидел, да он ее и не знает. В общем, ты лучше молчи. Не говори, что с нами была…»

Олеся выронила мобильник. Придумывать и думать больше не хотелось. Подошла к окну. Со второго этажа видна почти вся их улица. Влажный асфальт блестит. Как было бы здорово сейчас увидеть Алину, услышать шуршание колес ее коляски, рассказать ей все. Хотелось плакать, но внутри все застыло, в камень превратилось. Надо ждать вечера. Марусю в обед не привезут: у нее какое-то мероприятие в школе, а потом Игорь поведет ее на день рождения к однокласснице. Значит, надо дождаться маму с родительского собрания.

Олеся сидела на подоконнике и ждала. Минуты превращались в часы. За окном стемнело – свет она не включала. На улице зажегся фонарь. Входная дверь хлопнула: мама пришла. Через пару минут поднялась к ней, коснулась рукой лба, как и утром, проверив температуру.

– Олеся, будет серьезный разговор. – Мамино лицо отстраненное, чужое и уставшее.

– Да, мам. Что случилось?

– Олеся, Екатерина Николаевна сказала, что ты не была на олимпиаде. Сказала, что тебе якобы стало плохо по дороге. Вообще это случайно выяснилось, когда она спросила меня про твое здоровье!

– Мам, я просто вас беспокоить не хотела! Ну не сказала, чтобы вы не волновались, вот и все! Мне действительно стало плохо в автобусе!

– Не ври мне, Олеся! Как ты можешь врать! – голос мама дрожал.

– Не кричи на меня, мама! Ты всегда и во всем готова меня упрекать!

– Я разговаривала с твоим отцом, рассказала ему про Дениса! Он случайно увидел в интернете, что Максим занимается паркуром. Значит, вместе с ним мог быть и Денис, только так он мог разбиться! Будет большое разбирательство. Я уже сообщила об этом маме Дениса. Подключилась полиция, Максу придется черпать полной ложкой! Неужели ты не можешь сказать правду?!

– Мама, ты меня не слышишь! Я ничего про это не знаю! Не смей меня обвинять! – Олеся выкрикивала слова с такой силой, что казалось, они летят маме прямо в лицо и бьют ее по щекам.

– Олеся, что ты говоришь! – мама уже плакала. Олеся видела и чувствовала, что ей больно, и эта боль рикошетом отдавала в нее.

– Да, смею! Это вы с отцом перевели меня в гимназию! А мне там было очень плохо с самого первого дня! Но я все равно терпела! А ты! Ты даже не интересовалась, как мне там, в этой новой школе. Тебе же важны только мои оценки! А теперь разбился Денис, и вы меня обвиняете! Ненавижу вас всех!

Олеся кричала все громче, слова, словно стрелы, вонзались кругом. Она видела, как больно стало маме, и от этого захотелось кричать еще громче. Схватила мобильник и помчалась по лестнице вниз. Наспех надела куртку и выскочила на улицу, вслед услышав мамин окрик:

– Олеся, куда ты!?