9 сентября 1992, среда

Утром Валерий позвонил Вадику Козину, сказал, что по поводу Лозы — отбой, но ему нужно у Вадика постричься и купить галстук.

Потом поехал на такси к адвокату: почему-то сегодня не было настроения самому садится за руль. Адвокат сообщил, что жена выставила требование: освободить квартиру уже в ближайшее время. Аргументирует тем, что скоро вернется дочь из Крыма.

— Согласен.

— И еще неприятное требование. Естественно, мы его не примем, но я Вас информирую о ходе переговоров...

Жена хотела большой разовой денежной выплаты.

— Ее адвокат аргументирует это тем, что...

— Неинтересно. Я согласен. Сколько?

Супруга хотела эквивалент одной тысячи долларов США.

Валерий вынул из портфеля конверт, что Боцман прислал за АКМС.

— Ну, что Вы — деньги не сейчас.

— Нет, возьмите сразу. Хочу, чтобы все произошло быстро.

— Понимаю. Я все-таки с ними поторгуюсь, сумму постараемся снизить.

— Не надо.

— Хорошо, тогда все силы направлю на максимально выгодное для Вас соглашение. Непременно добьюсь, чтобы у Вас были уменьшенные алименты или чтобы Вы их вообще не платили. Завтра-послезавтра снова надо будет подписывать документы: о квартире, о гарантиях частых встреч с дочерью...

— Подпишу.

Валерий сунул в карман расписку о тысяче долларов, пошел пешком в парикмахерскую «Джентльмен» — это было рядом.

Парикмахер, усадив детектива в кресло и накрыв простынёй, не спрашивал, как стричь. Да, конечно, что ж это за парикмахерский мастер, который не знает, что нужно сделать с шевелюрой клиента?

Итоги стрижки Валерию понравились: он стал чем-то похож на Алена Делона. Усы парикмахер тоже красиво подстриг.

Вадик подвел Деметера к полке с галстуками.

— Валерий Ионович, если не секрет, по поводу какого события новый галстук?

— Объяснение с женщиной.

— О, тогда красный. Не очень яркий и с мелким узором, но красный — цвет доминирования!

Повязав галстук и осмотрев Валерия, Вадик сказал, что лучше бы сменить и рубашку.

— У меня мероприятие прямо сейчас. А в неглаженой рубашке из упаковки…

— Серёжа быстро погладит.

Надев рубашку с галстуком, Валерий собрался уходить, но Вадик его остановил.

— Честно говоря, у Вас и костюмчик хоть аккуратный, но говорю из дружеских чувств: для Вашего события слаб. Я понимаю, что у Вас сейчас может не быть с собой денег, но, разумеется, Вы можете расплатиться потом...

Гулять так гулять.

— Заплачу сейчас, давайте.

Когда Валерий примерял костюм, Вадик вручил ему три пакета:

— Валерий Ионович, извините, но это тоже целесообразно...

В пакетах были майка, трусы и носки. Валерий подумал, что майка на нем чистая, но старовата. А трусы того покроя, который на Западе называют «боксерскими», а в бывшем СССР почему-то «семейными», и с олимпийскими кольцами. Иза, пожалуй, посмеется. Новые трусы были белыми, в форме плавок, из хорошего хлопка и как-то особенно внушительно обтягивали половой орган.

Мачо!

Валерий смотрел на себя в зеркало в новом итальянском сером костюме, голубоватой сорочке и с красным галстуком. Вроде бы, в своей жизни лучше он не одевался. Вадик дал ему и новый ремень для брюк: «Это в подарок от нашего магазина».

Три гея (подошел и парикмахер) осмотрели Валерия, стоящего перед зеркалом. Этот Серёжа — наверняка любовник Вадика. Ну, Бог им судья.

— Сережа, Артур, чего еще не хватает нашему Валерию Ионовичу?

— Сейчас принесу носовой платок из ирландского льна.

— Во внешний кармашек? Ну что ты, Сережа. Это провинциально...

— Вадим, ну конечно, не во внешний. Просто чтобы был во всеоружии. Он же к женщине. Слезы, например, вытереть ей, неужели не понимаешь. И надо натереть ему ботинки той новой штукой, губочкой...

Парикмахер заявил:

— Мне он сказал, что одеколон не нужен, но для такого дела запах необходим. Ему надо что-нибудь холодное: мята, морская вода...

Вадик по-бабьи всплеснул руками:

— Да, да! Cool Water.

Троица проводила Валерия в новой одежде, заблестевших ботинках, и опрысканного туалетной водой, до двери:

— Удачи!

— И вам удачи, мужики. Мне только надо вызвать такси.

— Какое такси, Валерий Ионович! Я Вас лично подвезу.

Когда уже приехали к улице Дарвина, Валерий вспомнил:

— Цветы!

Вадик сразу развернул машину:

— Едем к лучшему в городе продавцу цветов.

Деметер купил семь белых роз. Если она семь лет ждала, одна роза за год.

Иза все-таки пришла в офис раньше Валерия. Осмотрев его с головы до ног, спокойно, с констатирующей интонацией произнесла своё словечко:

— Ой.

Валерий протянул Изе розы.

— Спасибо.

Иза поставила розы в вазу с водой. Валерий вроде бы продумал «мероприятие», но смущался, как сопляк. Сказал:

— Вроде вчера вазы этой не было.

— Из дома принесла. Я знала, что ты приедешь с цветами. Только думала, что красные будут.

— Извини...

Иза улыбнулась:

— Всё нормально.

Села в своё кресло за столом, крутанулась в нем к Валерию, закинула ногу на ногу, сложила руки на груди.

— Слушаю Вас, Валерий Ионович.

— А можно я не словами...

— Можно.

Валерий вынул из сумки най. Заиграл дойну — doină de iubire — дойну любви. Полилась широкая мелодия, которой лет то ли сто, то ли двести. Мелодия, вобравшая в себя дыхание лесов и полей страны, в которой были убиты многие тысячи соплеменников Изы и которую она решила покинуть. Мелодия вдохновенная, но и немного грустная — как многое, что связано с любовью.

Иза, не шелохнувшись, слушала, не глядя на Валерия. Руки по-прежнему держала сложенными по-наполеоновски, но из глаз текли слезы.

Валерий закончил лучшее в его жизни сольное музыкальное выступление.

Иза молчала, сидела в слезах. Положила руки на подлокотники кресла.

Деметер вытащил новый платок, неуклюже вытер Изе и слёзы, и макияж. Лицо у нее от размазанной Валерием туши приобрело чумазый вид.

Валерий задал глупый вопрос:

— Поняла?

— А то нет.

— Выходи за меня замуж.

Иза не улыбаясь, помолчала. Посмотрела на Деметера — снова так, как будто видела в первый раз.

— Согласна, Валер. Но так и знала, что сразу без всяких ухаживаний предложишь.

— А я за тобой буду ухаживать всю жизнь.

Детективное агентство «Регион» долго целовалось.

— Ой, правду мне говорили, что целуются лучше всех те, кто играет на духовых инструментах.

— Тебе неточно обрисовали ситуацию. Лучшие в этом деле — трубачи и игроки на губной гармонике. А мы, флуеристы, чаще всего при игре просто дуем, губами не работаем...

Иза, влюбленно глядя на Валерия, сказала:

— Ничего, сгодится и флуерист. Только знаешь, Валер, насчет остального... тут такая подлость — у меня критические дни...

— Ничего, потерпим твои пять суток.

— Два дня осталось... Но ночь у нас сегодня все равно будет, найду как... Ой, я смущаюсь.

Потом Иза сидела на коленях у Валерия и говорила, говорила... О том, как она страдала, о том, как отчаивалась…

— А помнишь, когда ты мне сказал о разводе и я переодеваться побежала? Знаешь почему? А я описалась!

— Зассыха!

Снова стали целоваться, но раздался настойчивый звонок в дверь.