8 сентября, вторник

Вероника выглядела не так, как в первую и уж тем более как во вторую встречу. Уверенная в себе, счастливая. Наверное, самоучитель итальянского новый купит взамен разорванного.

Одета была дорого и в шляпе, о которой говорила Иза, несмотря на теплую погоду. Наверное, чтобы прикрыть необихоженные волосы — пока убивалась по Лозе, за прической не следила.

Говорила Корда на этот раз по-русски. Разговаривала с Валерием чуть ли не надменно — психологическая компенсация того, в каком жалком виде была во время последней встречи с детективом.

Попросила кофе, Деметер передал по интеркому Изе, возможность слушать разговор ей отключил.

Вероника, точно так же, как Светлана Лоза одиннадцать дней назад, внимательно осмотрела кабинет.

— Я почему-то, попав сюда, песню Высоцкого вспомнила: «Нат Пинкертон — вот с детства мой кумир, сравниться с ним теперь никто не может...» — что дальше, забыла.

Деметер хотел было процитировать некомплиментарный для Корды припев, но внутренний голос сказал:

Помолчи уж за семь тысяч долларов.

Пробежав взглядом милицейские почетные грамоты, Корда бросила фразу:

— Ну, разумеется, Вы же такой мачо: и самбо, и трынта.

Детектив не комментировал.

— О, даже и герб у Вашего агентства есть.

Валерий не удержался, процитировал Изу:

— Сейчас говорят: «логотип».

— Сейчас и русский, и румынский языки засоряют ненужными англицизмами.

Иза принесла два кофе, состроив за спиной Корды гримаску. Кофе сначала поставила перед Валерием.

Когда Иза вышла, Вероника заявила:

— Перейдем к делам, Валерий Ионович.

Вручила Деметеру толстый пакет.

— Как Вам обещал Богдан.

Да, доллары. Семь пачек с сотенными купюрами.

— Не пересчитываю и не проверяю на подлинность.

— Богдан не обманывает. Еще он говорил, что Вы дадите мне какой-то конверт для него.

Получив конверт с дневником эсперантиста, Корда спросила, что внутри.

— Не уполномочен рассказывать.

— Да какие у Богдана от меня секреты?

— Не уполномочен. Обращаю Ваше внимание, что конверт заклеен так, что следы вскрытия замаскировать невозможно.

Вероника усмехнулась:

— Мужские штучки. Вскрывать не буду, потом с ним разберусь, мэй. И он говорил, что Вы нам продадите пистолеты — настоящий и травматический.

Валерий подумал, что в свете получения семи тысяч баксов пистолеты можно и подарить.

Черта с два, пусть платят буржуи. Ты богатый, что ли? Ты жизнью рисковал, стволы — твой трофей.

— Он понимает, что ему профессиональная охрана сейчас нужнее, чем?..

— О том, где сейчас Богдан, никто, кроме Вас, не знает.

Валерий демонстративно вздохнул:

— О необходимости охраны я Богдану сказал. Моя профессиональная совесть чиста. Что сейчас в любой больнице за двадцать долларов расскажут о том, поступал или не поступал к ним тот или иной пациент, вы сами способны догадаться.

— Валерий Ионович, к делу! Сколько у вас стоит оружие?

Как будто на продуктовом рынке спросила. А не забеспокоилась потому, что долго в больнице Лоза находиться не собирается: пройдет необходимые медицинские процедуры, получит рецепты лекарств, да завтра же и скроется из города.

Деметер взглянул на Веронику, которая вынула из сумочки портмоне.

— С учетом того, что я пистолеты лично в работе не опробовал, но исходя из того, что оба по внешнему виду нормальные и с патронами, с запасными обоймами... Четыреста долларов за стечкина. Стечкин — не макаров, грозное оружие, стрелять может очередями. И новый. Цена моя ниже рыночной.

Валерий хотел было сказать, что травмат отдает в качестве бесплатного приложения к стечкину, но внутренний голос сказал, чтобы он взял деньги и за травмат.

— За травматический пистолет — семьдесят.

Извиняющимся тоном добавил:

— Его не надо недооценивать: это чешский «чизет», не из тех, которые гражданским продают, а для полиции. И патроны у него соответствующие, более мощные, чем у тех, что для населения в магазинах.

— Мы не торгуемся.

Тоже вступила в расу господ.

— Богдан умеет обращаться с пистолетом?

— У него в университете была военная кафедра, он получил военную специальность — «командир мотострелкового взвода». Потом на военных сборах был несколько раз. Он старший лейтенант запаса.

В армии таких офицеров называют «пиджаками».

— А меня Вы здесь и сейчас научите, как стрелять, за полчасика. Без настоящей стрельбы, конечно.

Детектив усмехнулся:

— Вы думаете, это возможно?

— Я понятливая. А у Вас есть педагогический талант доходчиво объяснять.

Валерий решил выполнить просьбу: хоть технику безопасности будет знать. Вынул пистолеты, все подробно рассказал и показал, потренировал девушку как ставить и снимать предохранитель и прочее. Объяснил, как нужно выхватывать оружие из наплечной кобуры и из-за пояса, как держать после этого пистолет обеими руками.

— А как целиться? Мушка и все такое...

— Это вам не нужно. Стрелять, если уж на это решитесь, надо, когда противник будет метрах в трех-четырех, не дальше. Просто наводите в его сторону ствол, держите оружие более-менее прямо и нажимайте на спусковой крючок.

Корда, наводя оружие на «Моральный кодекс частного детектива», «постреляла».

— Вероника, запомните правила обращения с оружием для непрофессионалов, когда против них профессионалы. Первое: лучше всего оружие не применять вообще. Лучше убежать.

— Это банальность.

Валерий, не реагируя на реплику, продолжил:

— Второе правило — как в шахматах: тронул — ходи. Вынул пистолет — сразу стреляй. Без проволочек, без слов.

— Почему?

— Потому, в частности, что подготовленный бандит у дилетанта оружие может легко выбить из рук или отнять...

— Я, как и Вы, самбист.

— Вы спортивным, а не боевым самбо занимаетесь, на ковре и с партнёром — не преступником. Бандит может применить какой-то финт для отвлечения внимания. Кроме того, если стрелять не сразу, у очень многих новичков возникают психологические проблемы с тем, чтобы нажать на спуск. Как же, в живого человека... и все такое прочее.

Вероника серьезно кивнула:

— Понимаю. Я нажму.

Валерий предупредил, что травматическое оружие при стрельбе заклинивает чаще боевого, в том числе из-за того, что у травмата менее мощные патроны: гильза не выбрасывается. Если раза три подряд выстрелить — очень много шансов, что заклинит.

— В травмат первый патрон заряжают светошумовой, он ослепляет. На спуск надо нажимать, одновременно закрыв глаза. Противник ослепнет секунд на пять-десять. Остальные пули резиновые, но с металлическим сердечником. Поражающая сила при стрельбе с близкого расстояния высокая.

После окончания инструктажа Корда скинула пиджачок, приладила наплечную кобуру с заряженным Валерием стечкиным, снова надела пиджак.

— Вероника, стечкин, все-таки, для мужчин. И весит кило двести. Вам лучше травматический. Кстати, за него наказание будет меньше, если обнаружит полиция.

— Я не попадусь.

— Хм, а у эсперантистов есть какие-нибудь поговорки об излишней самоуверенности?

Корда весело рассмеялась.

— Un' momenton, сейчас вспомню подходящую... Tro saltas la rato — ĝin kaptos la kato. Слишком резво скачет крыса — ее поймает кошка.

Потом вдруг стала серьезной.

— Но я — не глупая крыса.

Умная боевая белка. Да, нажмёт.

Валерий спросил, как себя чувствует Богдан. Корда ответила, что неважно, болят ожоги и гематомы, но никакие внутренние органы не повреждены — опасности для жизни нет. А она — рядом с ним, в его одноместной палате. Валерий знал, что такая в Первой городской есть. Раньше там партийные и советские боссы лежали, а в этом году, рассказывали, и Демжо был якобы «на лечении» — пережидал гнев кишиневского начальства.

Договорился ли Лоза с «пижонами» об охране, Валерий решил не спрашивать. Пожелал удачи.

— Спасибо. А можно Вам ещё личный вопрос, как в позапрошлый раз?

— Ну, задавайте.

— Вы говорили, что разводитесь с женой. А женитесь на Вашей секретарше?

Валерий взглянул на интерком: к счастью, выключен.

Корда рассмеялась.

— Не отвечайте, поняла. Я вам тоже желаю удачи.

Деметер смотрел в монитор камер наблюдения, как отъезжает на машине Вероника. По крайней мере, водит намного лучше, чем Светлана Лоза.

— Валера, а почему это она мне, уходя, так по-дурацки подмигнула?

— Не в курсе.

— А о чем ты с ней так долго говорил?

Деметер рассказал о пистолетах, о семи тысячах долларов не сказал.

Иза изменилась в лице, хотела хлопнуть рукой по столу, но, видимо, вспомнила про то, что говорил вчера Валерий о кошачьем кулачке.

— Итак, ты втянут во внутрибандитскую дипломатию «пижонов» и «щитков». Ты знаешь об истребителе. Демжо на тебя готовит дело. А теперь еще и нелегальная торговля оружием!

Плюс дело Ларионова.

— Да, а еще я развожусь. Не сгущай краски, я везде сбоку припека, кроме развода.

Иза села за свой стол, сняла очки, закрыла лицо руками.

— Из, ну что ты опять...

Иза убрала руки, глаза мокрые.

— Неужели ты не понимаешь, что я за тебя волнуюсь! И за себя, кстати.

— Хватит об этом. Мне завтра с утра к адвокату, что-то опять подписывать, и еще он сказал, есть какие-то новые чертовы сюрпризы от Елены. Приеду к часу, ты раньше в контору не приходи. Если вдруг всё же придешь до меня, посиди у Саши. И ещё... В общем, я тебе сегодня вечером позвоню, спрошу кое о чем.

Иза вскинула на Валерия глаза:

— Спроси сейчас.

— Нет, вечером. Это... личный вопрос. Сейчас давай закрывать лавочку. У меня сегодня был густой день.

Когда Валерий отвозил Изу домой, она о личном вопросе, что он собирается ей задать, не спрашивала, молчала. Валерий молчал тоже. Перед расставанием девушка сказала:

— Жду звонка.

Валерий, приехав домой, поел, полежал час на диване, думал о жизни и об Изе.

Решил, что пора ей позвонить по телефону, но раздался звонок в дверь. Деметер взглянул в дверной глазок — Костя Одесса. Валерий, конечно, понимал, что его домашний адрес «пижонам» отлично известен, но то, что впервые их представитель пришел к нему домой, было неприятно.

Одесса вручил два конверта.

— В этом — за работу с «Лучафэрулом». А в этом — за АКМС.

— Я разве говорил, что мне за него нужны деньги?

— Ни словечка. Но босс сказал: отслюнявить сумму.

Валерий взглянул в конверт: тысяча долларов. Это было много: после военных действий автомат на черном рынке Молдовы диковинкой не был и купить его можно было долларов за пятьсот с полным рожком. Благотворительностью занимается Боцман…

— Щедро.

— Так Боцман не крысятничает, Валер, это не Кабан. Босс еще велел тебе передать: атас, о котором ты ему говорил (он сказал, что ты поймешь), у него на контроле, не волнуйся. Еще сказал, что он на несколько дней уезжает, по всем делам в случае чего звони брательнику.

После ухода Одессы Валерий подождал немного, набрал номер Изы. Трубку она взяла мгновенно.

— Слушаю твой вопрос.

— Ты в Израиль до сих пор не уезжала из-за меня?

Трубка молчала. Потом Иза громко вздохнула и сказала:

— Мяу.

— Нам надо серьезно поговорить. Завтра, как вернусь от адвоката.

— Жду.

Валерий лег в постель, разговаривал с внутренним голосом.

Значит, решил? — Да.

Мужик после разрыва с женой через пару недель сошелся со своей секретаршей. Так банально выглядит со стороны. — Не волнует.

Ты ведь ей ничем не обязан. — Она семь лет ждала. Не навязывалась, не сказала ни слова. Решила использовать последний шанс: работать вместе со мной, чтобы я видел ее каждый день. Надеялась на чудо. Обмануть такую надежду... немилосердно. Такое раз в жизни бывает. И мне нужно, чтобы она была со мной.

На чем играть будешь: на флуере, на нае? — На нае, пожалуй.

Репетировать надо.

Валерий встал, оделся, выбрал най из своих четырех. Подстроил инструмент, перемещая пробки в трубках. До часу ночи играл! Перестал, когда позвонили возмущенные соседи.

Теперь ты готов.