В чудесном рассказе ироничного интеллигента Антона Павловича Чехова «Пересолил» трусоватый землемер по дороге к месту работы, убоявшись глухомани вокруг и звероватого облика возницы, начал его стращать своей, говоря современным сленгом, крутизной и перестарался — возница, даром что с разбойной рожей, с перепугу бросил лошадь с телегой и «барином», убежал в лес. Пришлось не ожидавшему такого финала землемеру орать до хрипоты, уговаривая «Климушку» вернуться — пошутил, дескать.
Нечто подобное, но как бы наоборот, произошло в марте 1985 года в уютном приюте индигирских горнолыжников — одном из лучших мест в моей жизни. Сей приют — добротные строения из лиственничного бруса, построенные фанатиками скорости в звенящем снежном вихре, по выходным и праздникам собирал местную публику, по нравам и привычкам вполне типичную для альпинистско-горнолыжных сообществ в любой точке страны. Одним из непременных обычаев таких компаний являются розыгрыши новичков. Темой нередко является какая-нибудь колоритная местная экзотика. В горах Индигирки по такому случаю никак не обойтись без «чочуна» — якутского варианта снежного человека. Наши разговоры на эту тему в ту пору нередко переплетались с реальной трагедией: за несколько лет до этого четверо местных парней пошли через перевал в долину с хариусовой речкой. Дело произошло в июле, ребята были легко одеты, а на обратном пути попали в страшный своей неожиданностью снежный циклон и погибли. Три трупа потом подобрали, а четвертого так и не обнаружили. И появилась легенда, что «Рудька-то не замерз», выжил, и, одичавши, приспособился к звериной жизни в горах, превратившись в «чочуна». И вроде даже кто-то видел его полнолунной зимней ночью, бродящего вокруг охотничьего зимовья невесть с какой целью.
В ночь на 8 марта, когда спорт временно уступил зеленому змию (как водилось перед антиалкогольной кампанией, в безмерных количествах), появился новичок Серега Юрицын — рослый образец мужской породы, кандидат в мастера спорта по дзюдо и один из самых причудливых людей, каких я встречал, а встречал я всяких. На все рассказы о происках снежных людей он с недоверием хмыкал. Но вечер в заснеженных горах бесконечен, водка все наливается и подливается, под треск промерзших дров в печке на подвыпившую компанию из «красного угла» избы сурово взирает из-под мохнатых бровей заросший серебристой шерстью гуманоид — замечательное творение местного художника, и все вновь прибывающие люди, только что поднявшись из поселка, лежащего далеко внизу, в стылой Индигирской долине, не сговариваясь, тотчас подключаются к развитию темы.
Обычно после такой массированной обработки новичок постепенно становится не столь насмешлив и уже начинает с некоторой робостью поглядывать на ночное мерцание снега за окном. Вот и Серега перестал иронично ухмыляться, о чем-то крепко задумался. И вдруг после очередной истории под очередную стопку, во втором часу ночи, порывисто вскакивает из-за стола и начинает одеваться. На недоуменный вопрос: «Куда это ты собрался?» — решительно отвечает: «Пошел ловить чочуна». Вот тут мы опешили –пересолили. Все попытки удержать его силой явно бесполезны, призывы к здравому смыслу тоже не помогают. На все аргументы у него один ответ: «Вы меня убедили, он где-то тут шарахается, я его изловлю, возьму на болевой прием, приведу живьем. Мое имя золотыми буквами впишут в историю науки». В растерянности, что ни силой, ни уговорами, ни мытьем, ни катаньем его не удержать, мы, как могли, одели его потеплее, дали шахтерскую лампу, проинструктировали: ни в коем случае не сходить с тропы, не лазить по сугробам, что бы там ни привиделось. И он ушел в морозную тьму.
Через час в приют поднялись два припозднившихся члена горнолыжного клуба и с возмущением вопрошали, зачем это мы так «накачали» новичка. Оказывается, уже в подножье горного склона он, едва завидев их, ринулся навстречу с криком: «Стой, чочуна, не уйдешь!». Они, хоть и распознали его по внушительной фигуре, сочли за благо отскочить с тропы, а там в обход, сугробами, по целине, да с перепугу прыжками. Прибывшим объяснили, в чем дело, все вместе посмеялись. Оказывается, рано смеялись.
Под утро, когда водка уже почти кончилась, и вроде уже и пора на «заслуженный отдых», в дверь ввалился смертельно усталый и заиндевевший Славик Морозов — любитель пить водку исключительно в четырех стенах, в гробу видавший всякие там горные лыжи, сроду дальше, чем на 500 метров, от жилья не отходивший. Когда его губы оттаяли, согретые тотчас поднесенной стопкой, выдохнул: «Там на тропе, на самом крутом участке, Юрицын лежит».
Больше его ни о чем не спрашивали, вмиг протрезвевши, наскоро оделись и помчались вниз за охотником на снежных людей. Нашли его забившимся в сугроб, вроде еще теплым. Сменяясь по четверо, поволокли центнер полностью расслабленных мышц вверх по склону. Дотащивши, кое-как стянули с него примерзшие к ступням валенки (этот змей по нашему недосмотру ухитрился надеть их на босу ногу, а потом, разумеется, набил доверху снегом), растерли конечности, влили в рот остатки водки и положили в самом жарком месте оттаивать. Потом его ступни ужасно болели, но обошлось без серьезных последствий.
Утреннее дознание показало следующее. Завидев во тьме двух людей, он после такой психологической обработки и непомерной алкогольной нагрузки, естественно, принял их за снежных людей. Необыкновенно длинные и стремительные прыжки беглецов по сугробам окончательно убедили его в том, что он стоит на пороге крупной научной сенсации. Не разбирая дороги, кинулся в поселок — собирать команду по отлову гуманоидов. Всполошив мирно пьющих водку неспортивных обитателей ИТРовской общаги, убедил-таки несколько человек прервать застолье, взять фотоаппарат со вспышкой и мерную ленту — документировать следы чочуна и процесс отлова. Перед выходом команда еще приняла для храбрости и пошла на поиски.
Придя к месту бегства «снежных людей», Серегу его попутчики подняли на смех — следы-то, дескать, обычные, человечьи, напугал ты каких-то обычных Homo sapiens. И пошли обратно, а расстроенный Юрицын побрел наверх. Хорошо, что Славик оказался надежным товарищем — понял, что после всего выпитого и пережитого охотник на гуманоидов сам не доберется, и пошел с ним. Когда Серега завалился с устатку в сугроб и мирно захрапел, Славик попытался тащить его волоком, но быстро сообразил, что это бесполезно, и, собрав все силы, что у него еще остались, пошел вверх звать на помощь.
После этого по горнолыжной базе вышел строгий приказ ее отца-основателя Саши Кретова — водку пить умеренно (по северным меркам, конечно), а новичков стращать осмотрительно. Поиск снежного человека — запретить категорически.