Строфа 25.  В РУИНАХ. (на Той стороне) PRESENT CONTINIOUS. БЕС.ВРЕМЕНЬЕ:

    …Апатия присела рядом со мной и тихо, навязчиво, невзирая на мою боль и протесты, зашептала вечные свои безответные вопросы, от которых наворачиваются слёзы и режет глаза…

    …Апатия. Падчерица беС.Силия… Подруга…

    …Верная подруга  Безглазой…

    …Почти ласково. Обволакивающе шепчет.

    …Почему осина обжигает руки, когда убиваешь кровососа? Почему жжёт, когда убиваешь?..

    …Сейчас мне с ней тяжело спорить… Ничего не хочу. Но. Но, надо. Надо… Кому?!. Кому?!.

    …Даже не убиваешь, а превращаешь Прах ему в Пух?..

     …Не знаю… Правила придуманы не мной.

     …Моему Небу!..

     …Данность… Такая вот болючая данность…

    …Чтобы не спал. Чтоб не забывал. Чтобы шёл, а если не можешь – ползи!!! Искрисотглазое Небо стоит того, чтобы …

     …Оно одно стоит того. Здесь, где больше ничего не стоит ничего…

     …Лишь бы моих ладоней хватило на всех сосальщиков, лишь бы не выгорели…

     …Но стоит ли?

     …Они…

     …Они всего лишь…

     …Сосальщики мёртвого… Мёртвых… Сосальщики Праха.

    …Жаль. Их жаль. Но уже не жаль...

    …Они…  Они…

     …Они жрут моё Небо… Хотят сожрать. Пытаются сожрать, высосать… Моё Небо и меня… Чтобы  не дошёл, чтобы не увидел…

    …Вот я и ЖАЛЮ. Не жалея. Их!.. И уже не жаль. Ни их, ни себя. Лишь бы ладоней хватило…

    …Только бы дойти… Выйти отсюда.

    …Ты только будь!!! Доползти бы… Ты красиво дышишь. Дыши!..

    Очнуться от шёпота апатии помог лёгкий испуг. Мне показалось, что обмочился. Неприятно… Хотя, может и было от чего. Но это раньше, раньше… А сейчас мерзкая, как грызун, боль смешала ощущения тела. Вот и показалось… Меня ниже пояса не было – только сотня голодных мокрых крыс… Вонючих…  И…

    …Текучее, тёплое, влажное по бёдрам… И штаны, вернее их огрызки, промокли окончательно. Даже схватился за причинное место. От неожиданности, что ли… Но там, к моему облегчению, оказалось сухо. А вот на бёдрах и ниже… Обрывки ткани, которые только со значительной натяжкой можно назвать брюками, или чем там угодно, превратились в липкое безобразие. Мокрое. Но мокрое от крови. Ещё тёплой. Но слишком жидкой. Во рту засушило сильнее…

    …Я бы закрыл глаза, чтобы перевести дыхание, чтобы просто облегчённо откинуть голову назад и радостно крякнуть, но появились…

    …Мухи, мухи, мухи…

    …Чёрные. Жирные. Больше, чем шмель. Волосатые. Много. Наглые. Садятся на лицо. Лезут в глаза. Руками не разогнать… За ними почти ничего не видно. Чёрный снег. Черная мохнатая вьюга из мух. Только мухи не жужжали. Их крылья рождали лишь звон тишины. Пронзительный и окончательный, как последние песчинки в часах… И песчинки, превращаясь в мух, а мухи превращаясь в чёрные, блестящие как смола, только волосатая, песчинки звоном последней тишины шептали…

    …Истекаешь. Истекаешь…

    …Кап. Кап. Кап…

    …Истекаешь…

    …Ты, будь… Лишь просто будь!.. Дыши… Ты красиво… (на окончание нет сил)

    …Потом это облако чёрного мерзкого снега стало плотным, снежинки…, мухи…, да мало ли что, стали сливаться друг с другом. Похотливо до отвращения. Передо мной появилась женская фигура. Она показалась мне женской… Знакомой. Не видел я её раньше?.. Но слышал. Точно, слышал…        …Сидела напротив меня.

    …И смотрела на меня в упор. Глазами, которых нет.

     …Вся в чёрном. Выжженном до серости. И, откинув капюшон плаща, она крикнула мне…

     ПАДАЙ!!!