Софья в каминном зале, по лестнице к ней спускается Мишурин, в руке держит какой-то сверток. Софья готовит коктейль и протягивает его Мишурину.

СОФЬЯ. Вот – держите коктейль. Я с вами тоже выпью.

МИШУРИН. Раньше я в нем такого не замечал. Это недавние перемены.

СОФЬЯ (обиженно молчит, наконец отвечает на реплику Мишурина). Похоже, дела у него не очень.

МИШУРИН. Я боюсь, он и хочет поправить дела этой аферой с землей Данилевских. Вот – скромный подарок от жены, она сама эту шаль вязала. А книжку, прошу, передай Татьяне. Я не успел…

СОФЬЯ. Спасибо, док. Она у вас чудная женщина. А вы мне не понравились тогда при первой встрече. Можно пролистать? (О книжке, предназначенной Татьяне).

Мишурин кивает. Софья садится на диван, начинает листать книжку, останавливается на какой-то странице, читает вслух.

Может, завтра все это кончится
Нынче жадно этого хочется

(Пауза, начинает читать снова)

Может, завтра все это кончится
Нынче жадно этого хочется
Бегу быстрого
Снегу чистого
Почты свежей
Почки нежной
Зорь лазоревых
Гроз озоновых
Белых лилий
Теплых ливней
Родников с ледников
Янтарей из морей
Только нынче, немедля, скорей!

(Кладет на стол. Оглядывается на Мишурина).

Нет, док, вы это сами ей передайте. Или передайте кому-нибудь – чтоб передали… Простите, я ведь женщина – и мне трудно делить его с другими…

МИШУРИН (в задумчивости). А я часто вспоминаю Термез семнадцать лет назад. Известие о рождении дочери пришло, когда он был уже на операционном столе… Вот лежит здоровенный юный мужик, этакое произведение природы, весь в кровавых тряпках, нога разорвана, башка перевязана… Лежит – и только глазами туда-сюда повел: не надо, доктор, не режь ты мне ногу… А я думаю: кто тебе месиво это кровавое спасет? Там же сосуды, костные обломки… Думаю, а сам делаю…

Пауза, потом вновь слышатся звуки «марсельезы».

ГОЛОС ИЗ КУХНИ. Да, да – запечешь в фольге. Сколько раз тебе повторять в ухи твои поросячьи! Смотри, Димка, когда ни то на холодец их пущу или чеченский салат устрою, га-га-га. Хозяева? Чево хозяева? А… хозяева… да так – куркулино лохонуто, ага, гы-гы-гы. Ни интеллекта, ни чувства юмора. Сарай большой, а толку мало, гы-гы-гы…

СОФЬЯ. Кажется, это про нас, док.

ГОЛОС ИЗ КУХНИ. Да к ним щас и гости понаедут такие же – осетра жрать, га-га-га. Праздник у них такой – День осетра, они его каждый год в новом месте пьянствуют.

СОФЬЯ. А ведь он прав – такие и приедут… Сила тоже был когда-то хамом. Сейчас глаже стал, хоть и психует. А хамом был очаровательным.

МИШУРИН. Жаль, я не из этого числа.

СОФЬЯ. А вам и не надо.

Силантьев берет гитару, поет куплет из «ИВАСИ»:

Лучше быть нужным, чем свободным
Лучше жить в мире, чем в злобе
Лучше быть сытым, чем голодным
Это я знаю по себе

СОФЬЯ (подходит к окну, задумчиво теребит портьеру). А странно все-таки – что же мы отмечаем… День независимости или День осетра… А слышите – кузнечики стрекочут? Вон на той поляне. А ведь до нее метров двести – а слышно аж в ушах звенит.