ТАКОЕ ВОТ КИНО

Когда мы приехали в Погореловку, снег уже сошёл, а трава еще не появилась. Витина дочка Юля, которая подвезла нас до деревни на машине, оглядела серую, унылую землю, вошла в ледяной дом, села на кровать  – и заплакала:

- Как бедно!

ПОГОРЕЛОВКА

Удивился гость московский:

- Есть у вас в России тёзки -

Погореловок не счесть!

- Не родня они, ну что же, -

Всё же обликом похожи,

И характер общий есть –

Что работать, что молиться,

Что страдать, что веселиться…

Только гордости в них нет.

Давят справа, давят слева,

Но давно уж ложка гнева

Утонула в бочке бед.

Хоть стара деревня с виду,

Поруганье и обиду

Терпит, но она живёт!

В ней огня не загасили,

 Как в любом деревенском доме, у нас был сундук – не большой, не богатый, не окованный, а простой деревянный сундук с плоской крышкой. Когда мама открывала его, очень вкусно пахло печеньем, хотя никакого печенья там не было. В сундуке хранились отрезы тканей, привезенные городскими родственниками подарки, новые наволочки и полотенца, нарядные платки. Иногда, перебирая сундук, мама доставала, разворачивала их и показывала: «Этот  надевали на Пасху, этот – на Троицу, этот – на Рождество».

19 марта 2011. Позавчера мы приехали в деревню – хотели не пропустить половодье.  Но с утра – снег и метель. Сегодня день поминовения усопших. День рождения мамы. Зажгли свечи, помолились, помянули. Луна в эту ночь была на максимальном приближении к Земле. Обещали по телевизору что-нибудь неприятное в связи с этим.

* * *

Деревня моя среди холмов – зыбка узорная.

Сияющий небосвод – потолок.

Качается зыбка,

Привязанная к золотому кольце в потолке

Солнечными узорами.

Господь, сохрани ее бытие иллюзорное.

Раскачивание деревне не впрок, -

Ей зябко и зыбко.

Боюсь ее вверить чужой, равнодушной руке –

Как бы не укачали!

* * *