«Мужик, подпирающий его слева, по-прежнему безмолвно смотрел в окно, в сторону безмятежно трепетавших листвой окружающих лесопосадок, а усатый сосед справа чуть отодвинулся и, обратившись лицом к парню, излишне игриво, со смесью заинтересованности, сочувствия и симпатии полюбопытствовал: — А ты чего так облегченно путешествуешь: без чемодана, багажа, с одним портфелем?..»

«Дневная жара постепенно спадала, неохотно уступая место ласковому, вкрадчиво обволакивающему город, южному вечернему теплу. Приезжие северяне с удовольствием бродили по утопающим в зелени улочкам старого Ташкента, с интересом разглядывая необычные дома и постройки, буйную экзотическую растительность с громадными вековыми деревьями, повсеместно цветущими розами и всевозможными вьющимися растениями…»

«Будучи предоставлен самому себе, мальчишка, вдоволь насмотревшись аквариумной экзотики, прошел в другую комнату, где находились всевозможные модели Мишиных самолетов. В глаза мальчугану сразу бросился большой легкий планер с широкими, обклеенными папиросной бумагой крыльями. Малыш схватил его и вышел на раскрытый балкон. Тут же, недолго думая, он поднял этот белоснежный шедевр над головой, размахнулся и… пустил по ветру, как бумажного голубя…»

«После обеда наступило время отдыха, которое каждый был волен проводить, как ему хотелось, без соблюдения тихого часа, и участники похода разбрелись по окрестностям стоянки. Некоторые девчонки пошли мыть посуду к мосткам на берегу. К ним присоединилась и небольшая группа ребят, включая мальчишку, которому нравилась та девочка с русыми волосами до плеч и большими голубыми глазами…»

«Лента автострады проспекта вольготно расстилалась далеко внизу на широком просторе. Стоя на обрывистой круче, вознесшейся, казалось, к самому синему небу, Санек вытащил из кармана припасенную для такого случая увесистую ржавую гайку размером с абрикос, вложил в держатель, зажал пальцами, сказал младшему: “Смотри!!!” — и, оттянув резину со всей мочи, выстрелил… в то самое небо… Следя за высоченным взлетом гайки и последующим ее падением по траектории, неумолимо сближающейся на излете, как оказалось, с линией движения идущего в то время внизу по проспекту автобуса, — совершенно не принятого братаном во внимание, — они непроизвольно затаили дыхание, а младший даже присел…»

«К слову будет упомянуть и об интересной традиции, согласно которой курсанты военно-морского училища (Морского кадетского корпуса), расположенного прямо напротив памятника, в день выпуска, на рассвете, надевают на бронзовые плечи адмирала гигантскую сшитую тельняшку. Считается, что этот ритуал приносит удачу в морских походах…»

«Сидя кружком на песке в теплой обволакивающей ночной темени, собравшиеся негромко о чем-то беседовали, завороженно глядя на мерцающий огонек пламени под умиротворяющий шелест морского прибоя. Мальчишка, откинувшись навзничь и погрузившись в состояние сладостного восприятия безмятежного бытия, мечтательно созерцал яркие россыпи всевозможных созвездий, а его отец иногда крутил маленький транзисторный приемник, ловя многочисленные зарубежные станции с разнообразной чужой речью и музыкой. (То состояние не раз возвращалось к нему и в других путешествиях, но всего лишь на несколько мгновений, ассоциативно промелькнув в сознании еле уловимыми частичками незабвенных эпизодов той счастливой сумеречно-ночной южной жизни с неизменно ярко-звездным небом, шелестом и запахом моря, негромкими звуками транзистора и чем-то еще — необъяснимо-манящим, недостижимым и далеким...)»