Утёнок приковылял ко мне, присел и словно котёнок прислонился к бедру. Потом отошёл к убитой утке, к матери мёртвой своей, и глядит на меня глазками-смородинками. Утка, видимо, остыла, утёнок опять приковылял ко мне, забрался в большую вязаную шапку, и всё глядит: то на меня, то на собаку. Так, в шапке, я и принёс его в избу Игоря Павловича.