Главное событие моей второй жизни – плавание в Индию с экспедицией Васко да Гама. Жил я в семье португальских рыбаков в приморской деревне недалеко от Лиссабона. Семья была шумная, но дружная, многочисленная. Мать Мария Исабель выйдет на порог, помню отчётливо, словно это было вчера, и скликает нас на обед: Мигель, Хосе, Адан, Эва, Каталина, Паула, Луис, Жуан! Жуан, ты где, не вижу тебя!

Жуан – это я, у меня, как у всех португальцев, два имени: Асхадо (Аchado -Находка) и Жуан, последнее мне дали в церкви при крещении).

А я лежу под перевёрнутой лодкой во дворе и давлюсь от смеха – весёлым и озорным мальцом рос я в семье рыбацкой.

Когда я подрос до соображаловки, мать Мария рассказала мне под смех моих братьев и сестёр, как я появился в их доме. А случилось эта так.

Рано утром 1473 года Мария Исабель проснулась от истошного детского крика. Где-то на берегу надрывался, вопя, младенец. Мария растолкала мужа Хорхе Мигеля и оба отправились на крик. Он нёсся из их лодки, причаленной к берегу. Там, в ней, на куче сложенных сетей они и увидели младенца в лёгкой пелёнке, которую он сбросил ногами, мельтеша ими постоянно и вопя на всю округу. И только она взяла его на руки, как он смолк, зачмокал губами и полез ручонками к её груди. А она как раз кормила недавно родившуюся Эву. Погодки братья её: трёхлетний Мигель, двухлеток Хосе и годовалый Адан питались козьим молоком, кашами и прочей едой со стола родительского, доступной уже для них. Адан ещё иногда просился к мамкиной сиське, но Мария его прогоняла от себя.

– Вот так находка, – сказал Хорхе, – живая и нахальная.

– Э-э, – отвела руки младенца Мария, – погоди. Ты кто такой? Откуда взялся?

– Голодный, Асхадо, – улыбнулся Хорхе. – Что ж с ним делать теперь?

Асхадо, не допущенный до груди, снова залился криком. Хорхе поморщился.

• Да сунь ты ему сиську в пасть, только чтоб он только заткнулся. А потом разбираться будем. – Раздражённо проговорил рыбак.

– А чем я буду кормить Эву? – Не согласилась Мария.

– Не жадничай, у тебя на всех молока хватит. Помнишь, когда Мигеля кормила, у тебя молоком одалживались соседи для своего заморыша Педро. Мы его так и прозвали молочным братом Мигеля.

И я, как рассказывала мать Мария, был допущен до источника блаженства. Насосался и уснул.

Матери настоящей, оставившей на сетях младенца Асхадо, в деревне не нашлось, как ни расспрашивали всех Мария и Хорхе. Пришлых и бродячих никто не видел, давно таких не было.

Спросили совета у священника. Он ответил, что надо сначала обратиться к мажордому – чиновнику, который собирал с деревни налоги.

Мажордом долго морочил голову моим приёмным

родителям, выясняя, откуда они взяли это чадо, у кого его украли…

– Зачем нам красть детей? – Вспылил Хорхе, у нас своих четверо и ещё будут!

– Мы его в лодке нашли, в сетях лежал, орал на всю округу, мы его приютили, покормили, Что теперь нам с ним делать? Я вот оставлю его вам, делайте с ним, что хотите!

– Стоп, стоп, не тараторь, не то наложу штраф через судью, – остановил её чиновник. – Что вы хотите? Взять его себе, или что еще? Оставляйте у меня. Послезавтра отправляюсь в Лиссабон, заберу его и там сдам, куда следует, если он по дороге на умрёт. Давайте, как его имя? – Чиновник открыл какую-то толстую тетрадь и взялся за перо.

– Нет у него имени ещё, – ответила Мария. – И он, наверное, не крещёный, видите, на нём креста нет.

А я, как рассказывала мне Мария в присутствии всех моих названных братьев и сестёр, одарил её такой улыбкой, что она растрогалась, сердце её дрогнуло и растаяло, она прижала меня к груди и сказала:

– Я его никому не отдам, это мой ребёнок. Регистрируйте его.

– Сначала его окрестите. Да, а вы уверены, что дитё это – португальское, а не мавр какой-нибудь или цыган?

– Арабы и цыгане своих детей не бросают. Это, наверное, несчастная португалка избавилась от плода грешной любви, родила, небось, от своего хозяина, а он приказал ей избавиться от дитя.

– Пока ребёнок не окрещён и не имеет имени, я не могу вписать его в регистрационную книгу. Всё.

Они вышли на улицу и Хорхе спросил Марию:

– С чего ты решила, что его родила служанка?

– Ни с чего. Брякнула первое, что на язык пришлось.

– И что ж теперь?

– А ничего. Окрестим, зарегистрируем, и оставим себе. Пусть растёт у нас пятым ребёнком. Не объест же он нас. Где четверо, там и пятеро.

• не стал возражать Марии, как всегда, согласно кивнул головой. Отнесли меня в церковь, вынесли оттуда Жуаном, у чиновника зарегистрировали как Жуан Асхадо Мария (не зная точно моего происхождения, вместо своих фамилий поставили при регистрации имена – как принято в Португалии, первое – материнское, второе – отцовское, и стал я Жуан Асхадо Мария ).

Выкормила меня Мария своим молоком, вынянчила, как родного, возилась со мной, а как год мне «стукнул», так попал я в компанию своих братьев и сестёр, которых с каждым годом прибывало в нашей семье. И вот что ещё осталось в моей памяти из детства. Играл я как-то в камушки у берега моря один. Вдруг за моей спиной раздался шорох гальки. Я оглянулся и вскочил в испуге. Передо мной стоял высокий монах в длинном плаще с капюшоном, надвинутым низко на глаза.

– Жуан, подойди ко мне. – Мягким голосом позвал он.

Я подошёл к нему, уже не испытывая страха. Он положил мне на голову ладонь:

– В храм ходишь? – Я кивнул головой. – Исповедуешься, причащаешься?

– Да.

– Мать, отец не обижают?

– Что ты, святой отче, они любят меня. – Я назвал его так, сам не зная, почему.

– Славно. Живи, Жуан, но не пытайся одолеть зло в одиночку. – Он перекрестил меня и протянул к моим губам руку, и я поцеловал её. – О встрече со мной не рассказывай никому. А теперь посмотри на море.

Я повернулся. Вдали на волнах покачивались рыбацкие лодки. Оглянулся – позади меня никого не было.

А когда я стал достаточно взрослым и уже рыбачил в море вместе с отцом, как-то вечером у домашнего очага Мария и поведала мне в картинках и с весёлым комментариями Хорхе историю моего появления в их семье.

И дали мне аккуратно понять, что всё-таки я не родной им отпрыск и что мне надо думать в скором времени о собственной семье, собственном доме, продолжением своего рода, основоположником которого я и буду являться, вот как.

Вырос я крепким молодцем, хватким рыбаком, умелым и находчивым, весёлым и певучим малым, на которого заглядывались многие девушки в нашей деревне, несмотря на мою известную, конечно, всем безродность.

После того, как я узнал историю моего появления в доме Марии и Хорхе, я впал в грусть и молчаливость. Уже не распевал песен, работая с парусами в море, не плясал по праздникам вместе со всеми хоту и прочее. Но недолго длилась моя печаль.

• мы на нашей посудине в Лиссабон с целью продать богатый улов макрели (скумбрии). Слонялся по рынку вербовщик матросов на суда. Обратил он внимание на меня, крепкого, высокого и плечистого парня, ловко таскающего тяжёлые корзины, полные скумбрии, с борта лодки на берег, дождался, когда я завершу разгрузку, подошёл ко мне.

В общем, тут же, на берегу стал я матросом на корабле Васко да Гамы, и Хорхе повёл свою лодку обратно без Асхадо Жуана. Я даже не попрощался с матерью Марией и братьями-сёстрами, сказал Хорхе, что навещу их при первой же возможности. Мы крепко обнялись, и я отправился вслед за вербовщиком. Как говорят по-русски, на дворе стоял 1492 год.

Теперь я понимаю, что судьба меня снова сделала Найдёном, как век назад на Руси, но я ничего об этом не знал, не ведал, и не мог знать ни о прошлом своём, ни, само собой, о будущем. Теперь, в седьмой своей жизни я могу более осмысленно рассказывать о себе, тогдашнем португальце, о событиях, которые мне пришлось пережить.

В том же году французские корсары напали на португальскую каравеллу, которая везла золото в Лиссабон из Гвинеи. Король вызвал Васко да Гаму и приказал ему пройти вдоль французского побережья и захватить все их суда. Молодой дворянин Васко да Гама с блеском справился с этим поручением, настолько с блеском, что французы вынуждены были вернуть каравеллу с полным её грузом.

Для меня эта плавание стало боевым крещением, я по ходу операции осваивал морскую профессию – носился и по вантам и по реям, убирал и распускал паруса, не один, конечно, а в команде; был и марсовым, и пушкарём, и ядра в жерла пушек закатывал, и ершом их доталкивал – всю морскую науку освоил. Чего не любил – драться на саблях и участвовать в абордажных схватках. Но я за всё время моей морской жизни никого ни ранил, ни убил. С детства тянулся к храму, выучился чтению, читал церковные книги, знал заповеди Божии, и главную заповедь «Не убий!» соблюдал свято, меня так и на корабле прозвали святошей. В абордажных схватках я оглоушивал противника кулаком, и всё.

• минуты затишья, на ночной вахте я задумывался о событиях, в которых участвовал. Что происходит со мной? Что мы делаем? Зачем мы убиваем людей? И много других вопросов возникало в моей несовершенной голове, и я искал на них ответы в молитве и там, наверху, в звёздном пространстве. И в душе моей рождался и накапливался протест, который ещё не оформился полностью и не вырвался наружу...

Эта операция принесла славу Васко да Гаме: о нем заговорили во всех припортовых кабаках, в домах рыбаков, во дворцах вельмож, среди простонародья. И не мудрено, что ему была поручена экспедиция в Индию, ибо морской путь до неё не был открыт до конца.

Здесь я должен сделать перерыв в своём повествования для пояснения. Дело в том, что в то время я не был знаком ни с историей Португалии, ни с причинами, побуждавшими её искать морской путь в Индию, ни многое другое. Кем я был? Ни король, ни адмирал, ни учёный – простой простодушный малый, во многом наивный из-за своей необразованности и малого жизненного опыта. Я знал, как ловить рыбу и умел это делать, как вязать сети, как конопатить лодку, я не был сыном знатного вельможи, которого послали бы учиться в университет . Я, Юрий Иванович, помню ваши стихи в интернете:

Научиться б вязать мне рыбацкие сети,

В кузне уголья жечь и ковать лошадей,

Зёрна в пашню бросать, не страдать о бессмертье

И выхаживать белых гусей-лебедей.

Мне пожить бы чуть-чуть в старине деревенской…

Всё это я умел, о смерти ещё не думал, жил с молитвой днём текущим и засыпал, прощаясь с ним, с молитвой. И подробно поведать о своём морском путешествии в Индию я могу только теперь, добавив к своей памяти прочитанное из книг. Но мне не хочется портить свою древнюю проснувшуюся память компиляцией, поэтому я буду рассказывать только о том, что касается меня. Итак, португальские мореплаватели осваивали западный берег Африки постепенно. Для представления о цели экспедиции я перескажу небольшой отрывок из интернета, чтобы вам было яснее понимать мои воспоминания.

Найти и наладить морского пути в Индию было для Португалии, по сути, задачей века. Страна находилась в стороне от главных торговых маршрутов того времени, и не могла выгодно для себя участвовать в мировой торговле. Продавать за рубеж особенно нечего было, а ценные восточные пряности нам приходилось покупать по очень высоким ценам, тогда как страна после Реконкисты и войн с Кастилией была бедна и не имела для этого больших денежек.

Но Португалия находилась в очень выгодном месте Европы, положение страны располагало к открытиям на западном берегу Африки и попыткам найти морской путь в «страну пряностей». Эту идею начал претворять в жизнь португальский инфант Энрике, вошедший в историю как Генрих Мореплаватель. После захвата Сеуты в 1415 году он начал настойчиво отправлять морские экспедиции к югу вдоль африканского берега. Продвигаясь в перёд, они привозили золото и рабов, создавая на берегах открытых землях опорные пункты.

Генрих Мореплаватель умер в 1460 году (в этом году родился Васко да Гамо). К тому времени корабли португальцев, несмотря на все успехи, не достигли даже экватора, а после смерти Энрике экспедиции на какое-то время прекратились. Однако после 1470 года интерес к ним вновь возрос, и в 1482—1486 годы Диогу Кан открыл для европейцев большой отрезок африканского побережья к югу от экватора.

В 1487 году Жуан II послал по суше двух офицеров, Перу да Ковильяна и Афонсу ди Пайву, на поиски «страны пряностей» и пресвитера Иоанна, легендарного правителя якобы существующего могущественного христианского государства в Центральной Азии. Ковильян добрался до Индии, но на обратном пути, узнав, что его спутник погиб в Эфиопии, направился туда и там был задержан местными властями.

Ковильян всё же сумел переслать на родину отчёт, в котором подтвердил, что можно достичь Индии по морю, обогнув Африку. Почти в то же время мореплаватель Бартоломеу Диаш открыл мыс Доброй Надежды, обогнул Африку и вышел в Индийский океан, окончательно доказав тем самым, что Африка не простирается до самого южного полюса, как утверждали древние учёные.

Матросы флотилии Диаша, однако, отказались плыть дальше, из-за чего он не сумел достичь Индии и вынужден был вернуться в Португалию. Опираясь на открытия Диаша и сведения, присланные Ковильяном, король решил отправить новую экспедицию.

• прошло несколько лет, а она так и не была снаряжена, очевидно, потому, что из-за несчастного случая внезапно погиб наследник престола любимый сына короля, что ввергло его в глубокое горе и отвлекло от государственных дел. Только после смерти Жуана II в 1495 году, когда на престол вступил Мануэл I, продолжилась серьёзная подготовка новой морской экспедиции в Индию.

Экспедиция готовилась тщательно. "Специально для неё ещё при жизни короля Жуана II под руководством Бартоломеу Диаша, который... знал, какой конструкции нужны суда для плавания в тех водах, были построены четыре корабля: «Сан-Габриэл» (флагманский корабль, капитан Гонсало Алвариш) и «Сан-Рафаэл» под командованием брата Васко да Гамы Пауло, представлявшие собой так называемые «нау» — крупные трёхмачтовые корабли водоизмещением 120—150 тонн, с четырёхугольными парусами; более лёгкая и маневренная каравелла «Берриу» с косыми парусами (капитан — Николау Коэльо) и транспортное судно для перевозки припасов под командованием Гонсало Нуниша. Экспедицию снабдили лучшими по тем временам картами и навигационными приборами. Главным штурманом поставили выдающегося моряка Перу Аленкера, ранее плававшего к мысу Доброй Надежды с Диашем. В плаванье отправлялись не только моряки, но и священник, писарь, астроном, а также несколько переводчиков, знающих арабский и туземные языки экваториальной Африки. Общая численность экипажа, по разным оценкам, составляла от 100 до 170 человек. 10 из них являлись осуждёнными преступниками, которых предполагалось использовать для самых опасных поручений" (конец цитаты).

Путь в океане нам предстоял долгий, поэтому мы

• загрузить в трюмы как можно больше провианта и воды. Матросское меню было, как мне объяснили бывалые моряки, обычным для того времени: сухари и гороховая или чечевичная каша. Кроме этого нам

полагалось полфунта солонины на день (в постные дни её заменят рыбой, которую будем ловить в пути), литр с четвертью воды, пара кружек вина, немного уксуса и оливкового масла. Иногда, чтобы разнообразить питание, выдавались лук, чеснок, сыр и чернослив.

Помимо питания, каждому матросу было обещано жалование — по 5 крузадо за каждый месяц плавания, а также право на определённую долю в добыче. Офицеры и штурманы, конечно, получали намного больше.

• матросов на кораблях плыли и солдаты. Нас всех вооружили пиками, алебардами и мощными арбалетами, для защиты выдали кожаные нагрудники, а офицеры и часть солдат имели металлические кирасы. Пистолетов и мушкетов не было, но артиллерией наша армада была снабжена превосходно: даже на небольшом «Берриу» было размещено 12 пушек, «Сан-Габриэл» и «Сан Рафаэл» же несли по 20 тяжёлых орудий, не считая фальконетов.

Меня как рыбака обязали заниматься рыбной ловлей (помимо матросских обязанностей) и как новичка заставили ходить за преступниками, которые плыли на флагманском корабле в специально выгороженной клетке в трюме. Мне было любопытно узнать, за что и как они попали в тюрьму. Они недружелюбно смотрели на меня сквозь решётки выгородки, за которой сидели, огрызались на мои вопросы, швыряли в меня, что попадало под руку, смеялись надо мной, обзывали говночистом (дело в том, что в мои обязанности входило не только кормить их, но

и убирать за ними и выливать за борт их парашу – ушат для испражений, стоящий впритык к решётке; я вынимал его через откидную снизу стенку, запираемую снаружи на замок, чтобы они не могли покинуть свою корабельную тюрьму. Раз в неделю под охраной нескольких матросов, в их числе был и я, этих узников выводили на прогулку по палубе.

Однажды, когда мы проплывали мимо какого-то острова, один из них прыгнул за борт и попытался уплыть от корабля в сторону берега, но был тут же атакован и растерзан акулами на виду у всей команды и оставшихся преступников, которые в ужасе наблюдали за акульей расправой с беглецом.

– Ну что, – крикнул им Васко да Гама, – кто ещё хочет сбежать? Выполните мои поручения – будете свободны, ясно?! А сейчас марш на место! – И нам: – Гоните их в трюм!

Отвечал на моё внимание только один узник – крепкий русоволосый бородач, в длинной льняной рубахе с крестом на шее. Я видел, как он молился перед едой, осеняя себя крестом не по-нашему, а справа налево. По-португальски он говорил скверно, по-своему он говорил только с одним из узников.

Я спросил его, почему он крестится не так, как мы, христиане. Он кое-как мне ответил:

– Я тоже христианин, бог у нас один – Исус Христос, только я православный, русский я; понял? Я – русский. Меня татары мальчишкой увели в полон с Руси моей, продали в рабство, попал я в дворянский дом Даниеля Хосе Мария де Сантуша. Гоняли меня по разным работам, а как я вырос, в силу вошёл, продал меня хозяин священнику, и тот решил меня окрестить в католика. А я

воспротивился, веру мою порушить никому не позволю, коли волю отняли, одна у меня вера осталась моя православная. Дал я дёру от попа, да поймали меня и вот я здесь, то есть, в тюрьме.

– Как тебя зовут, имя твое какое? – Спросил я.

– Я Михаилом крещён, а по-домашнему я Крикун, когда был младенцем, кричал много, а теперь-то вот молчу больше и думу думаю. Михаил я, Михаил.

– Мигель, значит. Рыбу сетями ловить умеешь?

– Ну.

• Отлично, посмотрим, как тебе помочь. – Он понравился мне, и я долго ломал голову: пообещал помощь, а как это сделать? Но ничего не придумалось, тем более мы уже были в пути, отправившись в наше путешествие на поиски пути в Индию: 8 июля 1497 года торжественно отплыли из Лиссабона. И вскоре достигли Канарских островов, принадлежащих Кастилии. По приказу Васко да Гамы обошли их стороной: командор не хотел выдавать испанцам цель экспедиции. Короткая остановка была сделана на принадлежащих Португалии островах, где флотилия смогла пополнить запасы. Чтобы избежать в дальнейшем встречных ветров и течений у берегов, как я понял из разговоров офицеров, армада двинулась на юго-запад и углубилась в Атлантический океан. Лишь после экватора повернули снова на юго-восток.

Прошло более трёх месяцев, прежде чем мы вновь увидели землю. От цинги умирали матросы. Я знал, что надо есть больше лука и чеснока, как учила нас мать Мария. Наконец, вдали замаячил африканский берег. "Земля!" – Я о ней сообщил радостным криком, находясь в марсовой бочке – как раз была моя вахта.

За эти первые месяцы у меня сильно изменилось мнение о нашем командоре: после нескольких случаев его жестокости в отношении нас, матросов, и африканских

туземцев, я понял, что Васко да Гама очень жестокий человек, безжалостный и алчный.

Наши корабли нуждались в ремонте, мы обнаружили подходящую для стоянки бухту, зашли в неё, бросили якоря. Дали бухте имя Святой Елены. Приступили было к ремонту, я занялся рыбной ловлей, выпросив себе в помощники Мигеля, сославшись на то, что он опытный рыбак. Васко да Гама согласился, но приставил к нам в лодку, которую спустили с корабля, вооружённого солдата.

Мигель оказался смышленым рыбаком, мы в бухте удачно раскинули сети, и улов наш, и не один, порадовал командора. Вечером на всех кораблях была горячая рыбная похлёбка и жареная макрель.

Я сказал Васко, что можно заготовить рыбу впрок, если увеличить бригаду ловцов, чтобы ловили в три лодки у каждого корабля и для этого использовать наших узников. Васко согласился, сказав, что запаса соли у нас достаточно, и что завтра мы этим займёмся.

• на другой день мой план был сорван: внезапно разгорелся конфликт с местными туземцами, в ход пошло оружие. Дело в том, что вождь племени, которое встретило нас на берегу, отказал Васко в обследовании их посёлка (а целью было найти золото у племени), и воины вождя загородили командору дорогу к капищу племени, в котором они совершали свои обряды. Васко вспылил, ударил вождя саблей, ранив его, в ответ полетели стрелы, наши обнажили клинки и пошло-поехало.

Мы были хорошо вооружены, поэтом серьёзных потерь не понесли, только Васко да Гама был ранен стрелой в ногу.

Не закончив ремонта, покинули бухту и попали в жуткий шторм, нас изрядно потрепало в океане. Неотвязное желание помочь Мигелю толкнуло меня на дерзкий шаг: я обратился к Васко да Гаме с предложением перевести всех узников в матросы в связи с нехваткой их на кораблях. Он вспылил, а я думал, что дело дойдёт, в лучшем случае, до мордобоя.

• А не посидеть ли тебе, выскочка, месяц-другой вместе с ними в клетке на тюремной похлёбке, а? – Заорал он на меня.

– Ну, одного Мигеля, он же христиа… -

– Молчать! – Рявкнул он и ударил меря кулаком в подбородок. Но я не упал, а только дёрнул головой, что очень удивило командора. – Пошёл прочь, свинья!

В ночь налетел шторм. В борьбе с ним флотилия потеряла нескольких матросов, и по распоряжению Веско да Гамы девять узников всё-таки расконвоировали и по три человека распределили на основные корабли флотилии. Мигель оказался в моей команде, и я обучал его всему, что освоил за месяцы нашего путешествия и старался не попадаться на глаза командору.

• в отместку за дерзость мне было приказано вычистить корабельную тюрьму и навести в ней порядок. «Зачем?» – спросил я боцмана. «Пригодится для непокорных» , – зло ответил он.

В конце ноября флотилия после многодневного шторма с большим трудом обогнула мыс Доброй Надежды, после чего пришлось остановиться для ремонта в бухте Мосселбай. Грузовое судно пришло в полную негодность, поэтому в связи с тем, что часть моряков погибла от цинги, и людей для продолжения плавания на всех четырёх кораблях не хватало, решили его сжечь. Перегрузили с него припасы и перешли на оставшиеся три корабля. Здесь же у туземцев мы смогли приобрести провиант и украшения из слоновой кости в обмен на взятые с собой товары.

Кроме того, составили команду охотников и направили её добывать антилоп для мясных запасов. Я с Михаилом-Мигелем оказался в этой команде. Дали нам на всё про всё три дня. Подрядили за тряпки и стеклянные цацки туземцев в загонщики и отправились на добычу провианта. Через полдня пути оказались в какой-то туземной деревне. Вождь вышел навстречу нам с деревянным крестом, связанным лианой. И вдруг перекрестился так же, как Михаил.

– Мигель, – Крикнул я, – ты видел?

– Да.

– Что скажешь на это?

– Попробую выяснить, откуда он знает символ нашей веры.

Кое-как с трудом разобрались: их деревню окрестил православный греческий священник-мессионер. А где он? А он тут неподалёку построил хижину и маленькую часовню, где совершает свою службу.

– Я останусь здесь, – сказал тихо Мигель.

– Только сначала поохотимся, а потом…

Охота случилась удачной. Настреляли мы антилоп достаточно, наняли доставить их к месту стоянки не только загонщиков, но и жителей деревни. И тронулись в обратный путь. Когда перегрузили добычу на корабли и занялись заготовкой солонины из свежего мяса, хватились Мигеля. Тут же ко мне: где он?

– Я не знаю, он шёл все время позади меня, нёс один тушу детёныша, без напарника.

– А почему ты не был замыкающим? Ты отвечал за команду!

– Я отвечал за заготовку провианта. – И я снова получил по зубам.

– В трюм его, в клетку тюремную!

Но погони за Мигелем устраивать не стали: уже якоря поднимали, паруса распускали, пора была отчаливать.

Так мы двинулись дальше: со мной в тюрьме и со свежим мясом в трюмах. И с Мигелем на свободе. Как он нашёл монаха своего православного и нашёл ли, как жизнь свою прожил в Африке, мне узнать не довелось… И наша флотилия пошла на северо-восток вдоль африканского побережья.

В этой первой экспедиции нас постоянно преследовали неудачи: и шторма, и болезни, и стычки с местным населением. Наконец, 15 декабря 1497 года мы миновали последний падран (форт), поставленный Диашем, а 25 декабря достигли области, которая ныне входит в провинцию ЮАР, Квазулу-Натал. В течение следующего месяца, слава Богу, плавание продолжалось без происшествий, хотя дважды суда останавливались для ремонта и пополнения припасов.

Нас, рядовых португальской команды подробно не посвящали в цели и задачи нашего путешествия, мы пользовались только слухами, домыслами и обрывками случайно подслушанных разговоров между офицерами. Знали только, что плывём вокруг Африки в Индию, а где останавливаемся, в каком месте – эти сведения в основном были случайными.

Вскоре наши корабли бросили якоря в бухте напротив какого-то города. «Мозамбик» – позвучало несколько раз на устах командиров. Оказывается, мы в Мозамбике. Васко да Гама получил аудиенцию у местного султана.

В бухте стояли ещё какие-то странные корабли, как оказалось, это были арабские купеческие судна, и мы для арабов явились конкурентами, что им было не по душе.

То ли что нашептали арабы местным торговцами, или ещё что, но наши товары, которые мы предложили здешним купцам, им не понравились. Мало того, наша делегация показалась подозрительной султану, и Васко да Гаме пришлось в спешке отплывать. Обиженный на негостеприимство, он дал команду пушкарям обстрелять из пушек прибрежные селения.

• слышал грохот орудий, отчего содрогался корабль, сидя в своём заточении, и не мог понять, что к чему. Но вскоре меня освободили, правда, условно. Я был прощён до очередного прокола с угрозой более жестокой расправы за очередную провинность. И меня лишили ещё в наказание двухмесячной оплаты. Но тридцать крузадо за полугодовое плавание у меня уже были зашиты в поясе...

К концу февраля флотилия подошла, как мы услышали от боцмана, к портовому городу Момбаса, при этом Васко да Гама задержал в море арабское доу, разграбил его и захватил 30 человек. Все эти деяния командора не укладывались в моём понимании цели предприятия, и в моём представлении о человечности и порядочности христианина, как учила меня наша вера. Но ни о каком бунте я не помышлял, а продолжал честно выполнять свои обязанности.

• дальше вдоль побережья Африки, мы дошли до Малинди. Местный шейх враждовал с Момбасой, поэтому дружелюбно встретил Васко да Гаму. Он предложил командору союз против общего врага. Да Гама его принял. Здесь мы в первый раз увидели индийских купцов. Теперь нам предстоял путь через незнакомый океан – Индийский. Правитель Малинди помог найти для нас лоцмана, и он повёл наш небольшой караван судов на северо-восток, используя попутный муссон, и привёл нас в Индию. Всё! Сбылась мечта португальская: вечером 20 мая 1498 года наши корабли бросили якоря на рейде против города Каликут, так он назывался тогда, как мне подсказывает память, а нынче это индийский город Кожикоде.

Правитель Каликута встретил португальскую делегацию с почётом — военным парадом из 3000 солдат, и удостоил Васко да Гаму аудиенции. Васко да Гама вручил подарки, которые, однако, не произвели впечатления на правителя. Мусульманские купцы, находившиеся при дворе раджи, нашептали, что подарки недостойны европейского правителя, а Васко да Гама

похож больше на пирата, чем на королевского посла.

• однако, позволили открыть торговую факторию, но наши товары продавались не ахти как здорово. К тому же возникли споры с чиновниками по поводу пошлин, оплату которых те потребовали с португальцев. Разочарованный, Васко да Гама отплыл из Кожикоде, силой прихватив с собой около двух десятков рыбаков…

На обратном пути из Индии мы захватили и ограбили несколько торговых судов, а нами хотел воспользоваться правитель Гоа, чтобы воевать при помощи нашей эскадры с соседями. Довелось нам отбиваться и от пиратов. Три месяца в жаре и болезнях – таков выпал нам тяжкий маршрут к берегам Африки; наконец, кое-как 2 января 1499 года мы увидели богатый африканский город Могадишо. Высадиться немногочисленной измученной лишениями командой да Гама не решился и приказал «для острастки» обстрелять город из бомбард. Зачем? – хотелось мне спросить комендора, но я знал, что могу получить в ответ.

Если бы я в пути вёл дневник и если бы он сохранился до сих времён у меня, я мог бы более подробно рассказывать о моей одиссеи под командой Васко да Гама. Но, увы, память держит только яркие моменты и трагические. Соединять мою память с современными историческими материалами мне не хотелось бы, я их изучал, из них я сделал только один вывод: не страсть познания мира влекла Васко в океан, а страсть наживы. Португалии нужны были колонии как источники обогащения за счёт ограбления порабощённых народов.

В общем, отбомбили мы Могадишо и через несколько дней бросили якоря у Малинди. Благодаря доброте шейха на хорошей пище и фруктах мы отъелись, окрепли для дальнейшего плавания к дому. Но нас оставалось настолько мало, что на стоянке южнее Момбасы Васко приказал сжечь ещё одно наше судно. Факелом огня горящий корабль долго прощался с нами, пылая за нашей кормой.

Начало февраля мы встретили у Мозамбика, во второй половине марта обошли мыс Доброй Надежды. Слава Богу, ветер дул попутный, он довёл нас к середине апреля до островов Зелёного Мыса.

Оттуда Васко да Гама послал вперёд корабль, который доставил в Португалию весть об успехе экспедиции. А флагман под командование Васко да Гамы, на котором находился и я, прибыл в Лиссабон через пару месяцев, в сентябре 1499 года: мы задержались из-за болезни брата Васко – Паулу да Гамы.

Вернулись из долгого плавания только два корабля и 55 человек команды. Но, как сообщают нынешние источники, «экспедиция Васко да Гама была необычайно успешной — "выручка от продажи привезённых из Индии товаров в 60 раз превысила затраты на экспедицию».

Я получил расчёт, личного багажа оказалось немало: я тоже кое-чего наменял у африканцев и у индусов. И когда я ввалился неожиданно для моих в дом, меня встретили воплями восторга всей семьи.

С каким удовольствием я вымылся горячей чистой пресной водой, поел всего домашнего, выпил портвейна, раздарил подарки, вручил матери деньги да столько, сколько она никогда и не видела, и после долгого ужина с рассказами о своём путешествии я растянулся на чистой постели с одной мыслью: никуда больше из дома ни за какие посулы – и уснул крепким сном…

А перед сном я вспоминал последние слова Васко, обращённые ко мне. Он стоял у борта корабля и молча наблюдал, как мы по одному ступали на трап, покидая судно. Когда я подошёл к трапу, он остановил меня.

– Ну что, Жуан Асхадо, готов повторить со мной поход в Индию? – Взгляд его был холоден, со скрытой усмешкой.

– А разве… – начал я было, но он перебил меня.

• Невелика твоя добыча, – он похлопал ладонью по моему узлу на плече. – Пойдёшь в должности младшего офицера, показал ты себя в походе хорошо, хотя и пытался защищать всяческое жулье. Хвалят тебя офицеры. Из нового похода добычу на трех повозках повезёшь к дому.

– Хвала тебе, командор, но я думал о другой жизни.

– Ничего, отдохни, мы тебя найдём, когда понадобишься. Будем вместе служить королю…

Прошло три года. Я уже стал забывать свои морские приключения, занимался тем, что рыбачил с отцом и братьями – другого дела у нас и не было, да в свободное время строил дом, собираясь жениться. Мать Мария подыскивала мне невесту. Выйти замуж за меня, безродного, особых охотниц не находилось пока.

Шёл 1502-й год. Слухи донесли до нас, что Васко да Гама получил от Короля титул «Адмирал Индийского океана», и что готовится вторая экспедиция в Индию.

Я рассказал Марии и Хорхе о давнем обещании Васко взять меня в плавание.

– Так иди, вернёшься богатым, за тебя любая пойдёт.

Тогда я в подробностях рассказал им, что творит командор в походе, как он расправляется с туземцами и с

нами, матросами. И заявил, что готов прожить нищим, но обогащаться грабежом не хочу.

– Тогда, Жуан, тебе надо скрыться, уйти от нас, если ты боишься, что тебя будут искать. – Сказала Мария. И я согласился с ней. И решил не откладывать свой уход на долго. Пару дней оставил на сборы. Но…

Но судьба решила иначе.

Наутро два вооружённых всадника вломились к нам во двор и один из них закричал:

– Жуан Асхадо Мария Хорхе!

На этот крик высыпало всё наше семейство.

– Кто из вас Асхадо Жуан?!

– Его здесь нет, – отвели Хорхе.

– А где он?!

Я в это время месил босыми ногами глину на стройке своего дома.

– Он строит свой дом. – Прозвучало в ответ.

– Именем короля Португалии Мануэла позвать его сюда немедленно!

Сестра Каталина вбежала ко мне с криком:

– Жуан! Тебя требуют солдаты короля! – И я понял, что мои намерения скрыться от Васко да Гамы не осуществятся.

Я явился перед солдатами. Мне было объявлено:

– Жуан Асхадо Мария Хорхе! Именем короля следуй за нами.

– Что я могу взять с собой? Дайте мне время собраться.

– Час на сборы тебе хватит? – Они спешились и попросили воды для себя и лошадей.

• пригласила их в дом для угощения, накрыла стол с вином и закусками. Пока они пировали, я собрался, Хорхе взялся меня проводить, оседлал наших коней – один для меня, и мы вскоре отправились в Лиссабон, в порт. Там я отдал коня отцу, распрощался с ним, и он двинулся назад, к дому. А я ступил на корабль Васко да Гамы, где начался последний этап моей второй жизни.
• справки приведу снова современные сведения. «Сразу после открытия морского пути в Индию Португальское королевство стало организовывать в неё ежегодные экспедиции: в 1500 году – 2-ю Индийскую армаду Португалии, возглавляемую Педро Алвариш Кабралом; он заключил торговый договор с заморином (правителем) Каликута и основал там торговую факторию. Но португальцы вступили в конфликт с арабскими купцами Каликута, фактория была сожжена, и Кабрал отплыл из города, обстреляв его из пушек. Недолговременный союз с Каликутом сменился войной.
• основать в Индии долговременные укрепления и подчинить страну, в 1502 году король Мануэл направил в Индию эскадру во главе с Васко да Гама. В экспедицию отправилось двадцать судов, из которых адмирал Индийского океана командовал десятью; пять должны были препятствовать арабской морской торговле в Индийском океане, а ещё пять под командой племянника адмирала Эштевана да Гамы предназначались для охраны торговых факторий. Экспедиция выступила 10 февраля 1502 года». (конец цитаты).

Наша армада шла вдоль западного берега Африки, и я узнавал знакомые места. Мне под команду дали самых опытных рыбаков, усилили мою группу матросами и поручили добычу провианта – в океане и на суше во время стоянок. Мы снабжали флотилии свежей рыбой и мясом добытых животных в африканских джунглях.

Я был вооружён как младший офицер; мне полагался так же пистолет, владеть которым меня научил корабельный оружейник.

Адмирал Васко да Гама приносил, наверное, большую пользу нашему королевству: Португалия расширяла свои владения в Африке и в Индии, укрепляла своё там влияние. Наверное, по-другому в то время и быть не могло. Развивалась и процветала работорговля: чёрных рабов поставляли из Африки задолго до заселения американского континента европейцами.

Он основал форты и фактории в Софале и Мозамбике, покорил арабского эмира Килвы и наложил на него дань. Но я помнил его жестокость ещё по первому плаванию, а теперь в душе моей рос гнев против его многих деяний, и мой протест, я боялся, вырвется рано или поздно наружу.

Вот, вспоминается, как он начал борьбу с арабским судоходством (зачем? конкуренции опасался?): приказал сжечь арабское судно со всеми пассажирами-паломниками у Малабарского берега.

Васко да Гама послал лодки, и они весь день перевозили с этого судна грузы на наши корабли, то есть, фактически, грабили несчастных арабов, а для адмирала это была обычная работа. Когда очистили все трюмы, адмирал дал команду: мавров с корабля не перевозить, а судно сжечь.

Капитан арабского судна взмолился и просил адмирала заковать их в кандалы и доставить в Каликут. Там он пообещал бесплатно загрузить португальские корабли перцем и прочими пряностями. «Если мы не сделаем этого, тогда сожги нас. – Так умолял он командора. – Даже на войне к пленным проявляют великодушие, а мы ведь не воевали с вами. Убив нас, ты теряешь выгоду. Побойся бога, будь великодушен!» Многие из нас слышали, как он умолял Васко.

Что же ему ответил адмирал? «Тебя сожгут живьем, ничто не остановило бы меня предать тебя сотне смертей, если бы я мог это сделать».

Мы видели, как женщины метались по палубе, поднимая на руки своих маленьких детей, и, протягивая их к нам, старались возбудить в палачах жалость к этим невинным.

Когла корабль был подожжён, многие его пассажиры бросились в воду, плавали вокруг судна, а посланные на шлюпках наши солдаты преследовали их и убивали копьями. Один мавр перехватил копьё, поднялся над водой и швырнул его в лодку. Копье пронзило и убило матроса.

Я стоял у борта, вцепившись в его край руками так, что у меня выступила кровь из-под ногтей. Деталей этой бессмысленной расправы я не видел из-за расстояния, я только молился господу.

В октябре наш флот прибыл в Каннанур. Местный раджа торжественно встретил нас, разрешил построить большую факторию. Загрузив суда пряностями, адмирал направился к Каликуту.

Здесь на берегу произошло столкновение с напавшими на нас, кажется, местными жителями, не желавшими попадать под владычество пришельцев. Наш отряд их легко рассеял, потери наши был невелики, но адмирал снова проявил свою жестокость, как ни упрашивал его заморин (местный правитель), обещавший возместить убытки и заявивший, что виновники нападения арестованы.

Командор в который раз проявил жестокость: захватил стоявшие в порту суда и обстрелял город, превратив его в развалины; затем приказал повесить на мачтах захваченных индийцев, отправил на берег заморину отрубленные у несчастных руки, ноги и головы, а тела выбросил за борт.

На этом его расправа с несчастными не закончилась. Но я уже ничего не увидел, я не выдержал и с криком, что он безумец и что его накажет господь, кинулся к нему, выхватив свой пистолет. Но я не добежал до него и не успел нажать на курок: он и стоявшие рядом с ним офицеры встретили меня огнём из своих пистолетов. Дикая боль пронзила моё тело. Так закончилась моя недолгая вторая жизнь.

И увидел я тело моё, распростёртое на палубе, и вспомнил слова того монаха, с которым встретился в детстве на берегу моря, и словно упал в глубокий колодец, из которого долго летел к свету и слышал женский голос, звавший меня…

Только в нынешней моей жизни, когда память о прошлых жизнях вернулась ко мне, я прочитал книгу И. Мажёйко «Пираты, корсары, рейдеры», оказавшуюся в библиотеке нашего дома. Позволю себе зачитать отрывок из неё: «Даже на фоне жестокости, царившей в годы, когда горели костры инквизиции в Испании и Нидерландах, когда испанцы избивали инков и майя, эти поступки — явление из ряда вон выходящее. Это не единичный акт мести, а холодная политика. Действия Васко да Гамы нельзя оправдать религиозным рвением или ненавистью к исламу. Известно, что он хорошо обращался с правителем Малинди и с мусульманами из Кочина и Кананора, изъявившими готовность подчиниться. Ненависть его была избирательна, а посему говорить о каких-либо чувствах не приходится.

Как-то, когда Васко да Гаме попали в руки несколько мишеней по стрельбе из арбалетов, он приказал развесить пленных на реях головами вниз и привязать к ним мишени. К нему подбежал один из офицеров и сказал, что эти люди не только не мавры, но даже и не индусы, а те самые местные христиане, которых столь упорно разыскивали португальцы.

Васко да Гама велел позвать священника и перед смертью христиан исповедали. Когда каликутский заморин направил послов в Кочин, чтобы открыть глаза союзнику португальцев на их дела, португальцы послов перехватили, отрезали им уши и носы, и на их место пришили собачьи и в таком виде вернули послов обратно».

Теперь, по прошествии веков, ясно, что завоевание колоний на всех континентах велось жестоко по отношению к местному населению. Я помню рисунок из школьного учебника истории: расстрел сипаев в Индии

англичанами. Из убивали, привязав к стволам пушек. Значит, гнев мой родился не на пустом месте, хотя гневом своим я ничего не сделал, никого ни устыдил, ни остановил и греха, как повелел Господь, не искупил. Жаль! Да, я теперь себя, того наивного Асхадо Жуана Марию Хорхе жалею, и печалюсь о нём как о родном человеке. Царствие ему небесное! Господи, прости меня!