Герой не только в современной прозе, но и в жизни — честный человек, правдоискатель, еще не уставший бороться за справедливость. В Вологодской области проводятся два всероссийских конкурса прозы: имени Василия Ивановича Белова «Все впереди» и имени Василия Макаровича Шукшина «Светлые души», выходит журнал «Вологодский лад», газета «Вологодский литератор». К нам поступают тысячи рукописей не только из России, но и из-за рубежа: Казахстана, Украины, Белоруссии, из Соединенных Штатов, Канады. Они разные по качеству, но сюжеты, в большинстве случаев, связаны с одной темой: попыткой выжить в предлагаемых обстоятельствах. Люди бьются головой о стену, пытаясь достучаться до власти, — точь-в-точь, как в давнем очерке Александра Яшина «Вологодская свадьба»: «Знают ли там верхние, что здесь творится?» Но тогда колхозники и Яшин спустя два года после публикации очерка были услышаны, нынешние «верхние» и слушать не хотят. Ведь ни одного референдума не провели за эти двадцать с лишним лет. И ко мне подходят в районах, говорят: «Вы там, в Москве, скажите, куда это власть-то смотрит?..» А кому я скажу?.. А если обращаются к власти напрямую, как, например, в рассказе Елены Родченковой «Дом дуры» (он опубликован в «Вологодском литераторе»), то ничего хорошего не происходит — посмотрите финал рассказа.

Мы говорим о частностях, но давайте посмотрим, сумели ли сами литераторы изменить собственную судьбу? Закона о творческих организациях нет, встреча литераторов с Путиным не дала результатов, писатель как был бесправным и нищим, таким и остался. Кому-нибудь удалось приспособиться к рыночной экономике, кроме деятелей литературного шоу-бизнеса, вроде Марининой и гранто­едов? Никому. Говорят, писатели сами виноваты? Но тогда сами виноваты и учителя, врачи, преподаватели вузов, ученые, — правы только олигархи. Понятно, что идеология у нас разная, но есть еще одно обстоятельство, наводящее на грустные размышления — это кадровая политика.

В советское время Вологодская писательская организация гремела на весь Союз, и одной из причин был профессионализм власти. Первый секретарь обкома Дрыгин прекрасно знал современную литературу, обеспечил квартирами всех без исключения вологодских литераторов, а Виктору Астафьеву, приехавшему в Вологду в 1969 году, отдал свою новую квартиру, сам остался жить в старой. Виктор Коротаев с воодушевлением рассказывал, что ему, холостяку, только что вступившему в Союз писателей, на следующий день дали ключи от однокомнатной квартиры в центре Вологды. Кстати, Николаю Рубцову тоже дали однокомнатную квартиру в центре Вологды после вступления в Союз.

А что произошло после 1991 года? Сплошной позор. Назначенный Ельциным губернатор Подгорнов оказался первым в истории главой региона со средним образованием, через некоторое время сел в тюрьму. Нынешний губернатор Кувшинников тут же закрыл областную юношескую библиотеку.

И так по всей вертикали: первый «российский» мэр Вологды Якуничев на наше предложение установить на здании гостиницы, где трижды останавливался Сергей Есенин в 1916-1917 годах, памятную доску, сделал круглые глаза: «А кто такой Есенин?»

У нас есть талантливейшие выпускники в Вологодском университете. Несмотря на то, что на первый курс приходят студенты, все менее и менее подготовленные в школах, они очень быстро растут в вузе. Очень много талантливых ребят, девушек — во время защиты дипломов представитель департамента восхищался, всем ставил «пятерки», но на работу никого не взял. В цене сегодня, к сожалению, не профессионализм, а какие-то другие качества.

В народе говорят: «Родину мы любим, а вот государство…» Конечно, как можно любить государство, допустим, врачу или преподавателю (зарплата, например, молодого преподавателя Вологодского университета в два раза меньше, чем у уборщицы в моем многоквартирном доме)?! Государство, которое пока не определилось само, что ему нужно, сторонящееся от насущных народных проблем, закосневшее в своем представлении о жизни, далеком от реальности, вряд ли будет популярным у народа.  Рано или поздно придется эту политику менять…

В прошедших десятилетиях Вологодская писательская организация трудилась, как и прежде, по мере своих сил. Были не однажды проведены Всероссийские конкурсы прозы, писатели-вологжане встречались с читателями, участвовали в фестивалях, чтениях, литературных вечерах, работали с творческой молодежью, получали награды, становились лауреатами различных премий. Выходили журнал, писательская газета, альманахи, книги, появлялись публикации в центральных изданиях.

    Что запомнилось?..

    В прозе - огромное эпическое полотно Василия Ивановича Белова о коллективизации, полностью завершенное в 2002 году, исторический роман Ивана Полуянова «Самозванцы», проза Станислава Мишнева о современной деревне, книга Александра Цыганова «Вологодский конвой». Кстати, Цыганов в рассказе «Таланиха» задолго до Кондопоги, Манежной площади и Сагры развеял миф о неспособности к самоорганизации и самозащите русского народа.

    В поэзии - певучие, многоголосные и одновременно остропублицистические стихотворения Ольги Фокиной, любовная лирика Нины Груздевой и Татьяны Бычковой.        Прошу прощения у тех, кого не упомянул – мы все занимаемся творчеством не из-за денег, а по зову сердца.

    Мы не ссоримся из-за собственности – ее у нас просто нет.

    Да, мы иногда спорим о дальнейшем пути организации, у нас есть свои беды, но что они по сравнению с нашей общей бедой?

    Главное, что мы - единомышленники.

    Критик Вячеслав Белков написал незадолго до смерти: «Мы считаем, что мы делаем важное дело. Мы за сильную, великую Россию! За то, чтобы в нашей стране люди продолжали творить и читать. За то, чтобы Правительство и Президент служили народу, а не кучке ожиревших наглецов. Чтобы убрать из политики и бизнеса всех предателей России…»

    Прозаик Станислав Мишнев в своих книгах воспроизводит голос народа: «Реформы все идут и идут. И когда они кончатся, и начнется нормальная жизнь?» «Наш народ попал в какой-то унизительный вакуум, мне кажется, мы не верим ни нашим правителям, ни в Русь, мы возвращаемся в чащу, в разноголосое чтение…» «Чувствуется, что зреет нарыв…»

    Поэтесса Инга Чурбанова делится своими предчувствиями:

                                      Я живу, как больная страна

                                      Накануне второго рождения.

    Лирик Александр Пошехонов задает вопрос: «Где бы отыскать силу надежную, чтобы повыбить гадов ползучих с тела твоего раз и навсегда?!.. Где же то время и те герои, способные сотворить такие подвиги?... И сам же на него отвечает:  

                                                                               

                                      Бунтарский дух покоя не дает,

                                      Бунтарский дух тревожит сердца раны,

                                      Он песни революции поет

                                      И жаждет правды в мире окаянном.

 

     Когда же наступит предел?  Покойный Иван Полуянов разъяснял: «Только когда подойдем к самому краю».

    11 декабря 2010- го «нулевые» годы нового века закончились. Рухнули последние упования на «доброго царя» Путина. «Кровавая суббота» на Манежной положила конец иллюзиям, навеянным бесконечными обещаниями. Всего лишь за один день народ преобразился и стал другим. Теперь он понял окончательно: власть надо менять! 

    Задачи, которые стоят перед нами, ясны:

 

1. Вернуть власть народу, точнее, его законным представителям.
2. Вернуть украденную у народа государственную собственность, которой он опосредованно владел несколько десятилетий (хотя олигархи и чиновничья мафия просто так, без крови, ни деньги, ни власть не отдадут).
3. Вернуть единство советской и русской истории.

 

    Понятно, что это цели легальной и нелегальной оппозиции. Писатели, - за редким исключением, - слабые политики и никудышные предприниматели. Наши задачи иные: во-первых, разоблачать ложь; во-вторых, взращивать идеологию; в третьих, сочинять произведения, достойные нового времени, воссоздавать художественные типы, уже действующие в народе, писать стихи, которые будут его вдохновлять.

    О второй задаче надо сказать отдельно.

    Власть не желает и не может сформулировать национальную идеологию. Философия, социология и политология просто не могут ее решить. Церковь, за исключением отдельных иерархов, священников и мирян, не смеет пока открыто говорить, а главное, требовать что-либо от наших якобы православных лидеров.

    В этих условиях в войне мировоззрений (Василий Белов называл ее третьей Отечественной) передовые позиции пришлось занимать русским писателям, так как русскоязычные литераторы в своем большинстве поддерживают либерализм, ведущий нацию в тупик.

    Мы все еще боимся признаться открыто в том что, отказавшись от идеи справедливости, совершили ошибку. В народе об этом говорят уже лет двадцать, интеллигенция же никак не может разглядеть очевидное: капитализм так же, как и 100 лет назад, практически во всех сферах, за исключением торговли, показал свою неэффективность и неспособность к творчеству. В соревновании с советским прошлым он безнадежно и окончательно проиграл.

    Новую идеологию можно назвать православным социализмом (кстати, Федор Достоевский в последней главе «Дневника писателя» сделал вывод: нам больше подходит христианский социализм), можно окрестить государственным капитализмом, можно хоть груздем, лишь бы в кузов влезал.

 

    Вроде бы видится и мнится: за горизонтом поднимается и вырастает самостоятельное, сильное и национально ориентированное государство, сберегающее народ под духовным водительством церкви. А пока можно сказать лишь сакраментальное: судьба стучится в наши двери. Неотступно преследует предчувствие: легкий миг – и все рухнет. Рак на горе все-таки свистнет и явится ОНО. Что это будет?.. Может, закончатся нефть, газ, вода, еда? Может, деньги превратятся в бумагу, а вся экономика станет ужас как экономной и кладбищенски тихой? Или, - что страшнее всего, - Россия опять умоется кровью?

    Если мы не встрепенемся, не очнемся, не выздоровеем, не взорвем стену, о которую бьемся, не совершим нечто невозможное – болезнь погубит нас.

    В гулком коридоре истории раздаются громоподобные удары. Слышишь, как приближаются шаги командора? Слышишь стук? Неужели не слышишь?..