Соловецкие старцы

«Егда убо воевода на взятие монастыря  ко стенам приступаша, егда предатель  времене подобна, еже внутрь киновии  въвести воинство… Патриарх ожесточися паче камене, не смотряше царевы болезни пламене, увери царя милость ко отцем отложити, хотя место святое кровию облити.

«Повесть об осаде Соловецкого монастыря»

Старец:

Леса Заонежья прошли

И болота Мезени,

Крест осьмиконечный

Весь путь нас от бесов берёг.

И вот Пустозерье!

Не встали отцы на колени.

Устами святыми вещает нам истину Бог!

Аввакум:

Какую, старцы, весть нам принесли

На неприютный край отчаянной земли?

Старец:

Из Соловков, которых уже нет,

Наш обречённый протянулся след.

Епифаний:

Мне Соловецкий монастырь –

Родимый дом.

Вас узнаю.

А кто остался в нём?

Старец:

Всё кончено.

Остались только вы.

Все 90 пушек замолчали.

Гонец царя указ вёз из Москвы:

«Оставить старцев!»

Нас уж не застали.

Пал монастырь.

И помер господин

Всея Руси.

И новый царь на троне.

Епифаний:

О, грозный Соловецкий исполин.

Мы плачем с вами и мечту хороним.

Аввакум:

Пока мы живы – вера не мертва.

Когда сгорим – останутся слова.

Поведайте нам про свою беду.

Старец:

Тела страстотерпцев на кольях, на льду.

Кто крест нёс – добили и скинули в ров.

Кровавые глыбы промеж жерновов.

Живых в иордань ледяную спихнули.

Верёвки, нагайки, да сабли и пули.

Бежала нас горстка в леса Обонежья.

Не будет уж Русь православной, как прежде.

Епифаний

Что же, моя страна,

Ты переменишься разве?

Между врагами – война,

Между своими – распря.

Аввакум:

Коль надвое царство расселось –

То смерть.

Епифаний:

Такого посева

Не ведала твердь!

Старец:

Царёвы полки и досюда дойдут.

Причастники святости, скоро ваш суд!

Аввакум:

«Аще бы не были борцы,

Не бы даны быша венцы!»

Старец:

Храним обычаи благие

И в добрые, и в злые дни.

И даже если мы седые,

Господь, в нас силы сохрани!

(Уходит)

Аввакум (к Епифанию):

Не сам сожжёшь себя –

Так ведь враги сожгут.

Придут к тебе в стрелецком облаченье,

Киновию, духовный твой редут,

В прах обратят, как хворост, как поленья,

Что на зиму последнюю припас.

Епифаний:

Себя сгубить?

Аввакум:

Иначе сгубят нас.

Епифаний:

Но это смертный грех – самосожженье!

Не лучше ли смиренное моленье?

Аввакум:

Одна природа тленья и горенья,

Так что тянуть?

Епифаний:

Готов я потянуть,

Коль это к Богу непреложный путь...

Нас спрашивают странники с Урала:

Сжигать себя иль нет?

Аввакум:

Такая жизнь настала,

Что дьявола пожар

Тушить нам встречным палом.

Епифаний:

Мне страшно, Аввакум, пугаешь ты меня.

Аввакум:

Не бойся, друг, священного огня.

То счастье и несчастье,

Кресало и кремень –

Две части.

(Изображает удар кресала о кремень)

Епифаний:

Да, вспыхнем в одночасье…

Аввакум:

И сменим ночь на бесконечный день!

Епифаний:

Самоубийственны по всей России гари.

Поволжье, Север и Сибирь – в пожаре.

Грех восторгаться нам самосожжениям.

Аввакум:

Бесстрашию – моё благословение.

За благоверие нам жизнь отдать пора.

Епифаний (в сторону):

Так комары летят в огонь костра.