С раннего утра Альбина кружила по кухне. Мама вернулась с рынка и выкладывала на стол овощи:

— Это ж надо, как выросли цены с прошлой недели!? – она взвешивала болгарские перцы.

— О, прям натюрморт. Я бы только синего добавила чуток, – Альбина подвинула баклажаны ближе к окну, чтобы дневной свет оставил на них блики, – еще кувшина с водой не хватает и какой-нибудь рыбины.

— Что? – мама поджала губы. – Семга тоже подорожала. Кошмар.

Пропуская мимо ушей мамино ворчание по поводу дороговизны, Альбина помешивала заварной крем, наблюдая, как кусок шоколада плавился, оставляя темные разводы на поверхности.

«Как спиралевидные завитки на «Звездном небе» Ван Гога… – с удовольствием думала Альбина, поглядывая на часы. – Ксюха отзвонилась. Будет после шести, значит, жаркое чуть позже поставлю», – и дотошно сверила пропорции в блокноте.

За лето вписала в него более трехсот различных рецептов. В разделе «Эскизы» – легкие закуски на скорую руку, десерты ушли в «Акварель», а мясо и рыба – в категорию «Акрил».

Еще Альбина заметила, что удобно готовить под музыку: необязательно реагировать на мамины замечания, которые она всегда норовила вставить, если оказывалась рядом. Наушники в уши и вперед!

Украшать торты классно под Английские сюиты Баха: там туше́41 как пастозный мазок. Точное. Розочки из кондитерского мешка выдавливаются ровненькие, аккуратные. А под симфонии Бетховена прикольно разделывать рыбную тушку.

Ксюха угорала:

— Никитина, ты точно маньячка: то краски съесть готова, теперь вот над классиками измываешься.

— Смейся, смейся, но я ничего не могу с этим поделать, – Альбина налила в миску сметану и спросила: – Вот что это?

Ксюха заморгала, опешив от неожиданного вопроса:

— Как что? Маринад для рыбы… – неуверенно пробормотала, заправски ковыряя в носу.

— А вот и не угадала! – Альбина с победоносным видом и выдавила горчицу. – Я только что смешала гипсовую смесь и добавила немного акрила цвета охры!

Ксюха сглотнула и проговорила почти шепотом:

— Точно маньячка…

Когда Альбина заявила о своем решении пойти учиться на повара, мама обрадовалась:

— Наконец-то нормальным делом занялась! Академ отгуляешь, отдохнешь, а там видно будет: может, вернешься к своим краскам или что посерьезнее выберешь. Учитель, например. Всегда в почете. Или врач: вылечит, если что.

Отец ходил угрюмый и потерянный. Пробовал заговаривать с Альбиной, но она словно выстроила стену, о которую разбивались попытки поднять тему живописи.

Однажды он не выдержал: достал спрятанные картины, которые Альбина не успела весной порвать или сжечь, облачил в самодельные деревянные рамки, развесил на стенах мастерской и пригласил под предлогом серьезной беседы.

Альбина робко зашла, сразу схватила спасительную лейку и принялась поить каланхоэ.

«И что, в конце концов – рисовать заставит? Смешно…» – она искоса поглядывала на отца.

Он вынес стул на середину мастерской. Сел и, поворачиваясь на нем, обозревал полотна.

—  Тут такое дело, Аля… – поднялся, закряхтев, – великие художники, превозмогая страшнейшие недуги, стремились подарить миру свое творчество… – Отец снял очки и устало протер уголки глаз. Кустистые брови сошлись на переносице. – Врубель работал, пока не ослеп, Мане писал картины до последнего дня жизни, несмотря на дикие боли в ноге… Кустодиев, с опухолью головного мозга продолжал рисовать, – отец тяжело вздохнул и тихо произнес: – Ты же – молодая, здоровая… И что…

Альбина не замечала, что вода из наполненного до краев горшка льется на пол.

— Подумай, для чего тебе Бог талант дал… – отец встал, досадливо крякнул и вышел из мастерской, хлопнув дверью.

После моря у Альбины словно переключился какой-то рычажок внутри – совсем перестала вспоминать про живопись. Будто и не было ее вовсе. Убрала из комнаты краски, кисти, засунула за шкаф мольберт. Даже телефоны однокурсников заблокировала, чтобы не втягивали ее обратно в свою богему звонками и приглашениями на выставки.

«Умерла так умерла. Меняю жизнь радикально», – думала она, публикуя свой первый кулинарный пост с фотографией сливового пирога.

Идею завести аккаунт подкинула Ксюша: притащилась как-то ни свет ни заря с десятком яиц и книгой «Джули и Джулия: 365 дней, 524 рецепта и кухня в крошечной квартирке».

— По великому блату достала, – выпучив глаза, Ксюха яростно трясла раскаленную сковородку, поясняя: – Чтобы яйца не свернулись! Это ж омлет по рецепту само́й Джулии Чайлд!42

Когда содержимое сковороды оказалось на полу, Альбина вырвала посудину из рук подруги:

 — У меня сердце разрывается, смотреть, как ты над бедным яйцом издеваешься! Оно ж такое хорошенькое, сочное было, а сейчас, как просроченная краска выглядит!

Подаренная книга увлекла, а после фильма «Джули и Джулия: готовим счастье по рецепту» Альбина зарегистрировалась в инстаграм. Кошмары, связанные с живописью, постепенно исчезли. Иногда, правда, «мучители» вновь приходили вслед за приступами паники. Мимоходом брошенное слово незнакомого человека в магазине, похожее детское лицо на шумной дворовой площадке, строгий взгляд пожилого пассажира в маршрутке словно включали болезненную кнопку. Набегала волна слабости, закладывало уши, а в глаза возвращались противные мушки.

Чтобы отвлечься, втыкала наушники с громкой ритмичной музыкой и медленно считала до ста. Если тревога настигала дома, бежала на кухню и начинала готовить, готовить. Особенно удачно заглушить смятение получалось у десертов со свежими фруктами.

Альбина с остервенением топила ярко-бордовые ягоды вишни в белоснежном креме и приговаривала:

— Вот вам капли крови! И не боюсь я вас вовсе…

Сразу после разговора на море Ксюха принялась доставать Альбину:

— Вот чего тебе стоит, Никитина? Все равно без дела болтаешься! Хоть готовить научишься. Я все узнала: в августе дополнительный набор. Там по десертам, знаешь, какой препод? Бог! Офигительный торт сварганил на свою свадьбу… Песня… Видео показывал нам.

Ксюха почесала нос и закатила глаза:

— Вот представь: светло-голубая глазурь, а сверху лебеди с ярко оранжевыми клювами, как живые, в воде отражаются… – она пихнула Альбину в плечо. – Это тебе не подмалевки клепать, тут – искусство…

На собеседование пошли вместе. Всю дорогу Ксюха твердила:

— Держись уверенно, не тушуйся!

Когда Альбина услышала вопрос председателя комиссии – упитанного старичка со смешным чубчиком на почти лысой голове – почему она решила поступать на поварское и кондитерское дело, то отвечала четко и вдохновенно:

— Видите ли, в дате моего рождения целых пять цифр девять: девятое сентября тысяча девятьсот девяносто девятого года. А это значит, что у меня есть шанс стать неординарной личностью. Повар, в моем представлении, – волшебник. Через свои блюда он дарит кусочек радости. И я хочу научиться делать это профессионально, с творческим подходом. Я рисовала… Раньше…

Альбина поправила воротник белой блузы, одернула кожаный ремешок и совсем осмелела, весело поглядывая на комиссию:

— Я уже месяц веду свой Ютуб-канал. На эфиры несколько сотен человек приходят. Пробуем новые рецепты. А еще, этот год по нумерологическим расчетам должен принести мне важную встречу через баланс в сфере, связанной с обслуживанием людей!

Внезапно в комиссии оживилась дама в пышном парике. Альбине бросились в глаза ее татуажные брови:

«На чаек похожи: также крыльями машут при каждом слове», – она пересилила смех.

Дама прочитала собравшимся мини-лекцию о том, в каком доме сейчас у Альбины находится Марс. Повернулась к коллегам и важно прорекла:

— Это действительно значимый год для девочки: закладывается личное счастье на ближайшие двадцать лет!

— Ну, если все так серьезно… – старичок тряхнул чубчиком и зашуршал бумагами, что-то отмечая в них ручкой, – думаю, нет причин не взять эту симпатичную мадмуазель в наш колледж.

«Есть! – Альбина еле сдерживалась, чтобы не запрыгать и не захлопать в ладоши. – Теперь все у меня будет зашибись!» – схватила экзаменационный лист и выбежала из кабинета.

В маршрутке Ксюха поделилась сокровенным:

— Вчера Чурчхела звонил.

— Кто? – Альбина перебирала в голове свои радостные мысли и любовалась каждой, как новой баночкой акрила.

— Боря. Щепкин, – лаконично уточнила подруга.

— Боря… – в памяти всплыл образ юркого крымского парня. – Эдак ты его окрестила! – Альбина захохотала.

— Тебе привет передавал, – Ксюха помолчала и добавила вкрадчиво. – Сообщил, что пролетел в театральное. Мать в кулинарный засунула, по знакомству, но он и без колледжа готовит бомбически.

 Ксюха вынула мобильник:

— Если бы ты только знала, какие он профитроли печет… Это тебе не картины малевать… Я в кафе на той неделе ходила, наблюдала.

Она прочитала сообщение и помрачнела:

— Адрес наш, – сурово взглянула на Альбину, – будете на одном курсе учиться, но учти…

Альбина схватила Ксюху за руку и затрясла ее:

— Помню, помню: Борис только твой! Приезжай ко мне почаще в колледж, заодно и с ним пообщаешься. – Альбина блаженно улыбнулась. – Видишь, как все здорово складывается!

— Посмотрим… – проворчала Ксюха, встала и схватилась за поручень. – Вы выходите, девушка?

Симпатичная блондиночка у дверей хлопала ресницами, растерянно поглядывая в окно.

— Без вариантов. Выхо́дите! – буркнула Ксюха.

Промазывая кремом тонкие песочные коржи, Альбина специально старалась восстановить в памяти тот день, проверяя, насколько ее отпустило. В голове поднялся туман из сумбурных мыслей, которые очень быстро растворились, как шипучая таблетка аспирина, оставляя после себя лишь легкие пузырьки. Никакого страха.

«Полгода терзала и себя, и родителей… А уж сколько Ксюхе досталось… Будь у меня такая истеричная подруга, давно прибила бы, а она терпит».

Альбина вздохнула:

«Странно: прошлым летом в академию поступила и на седьмом небе от счастья была, а год прошел… Выходит, услышал меня Питерский Ангел! – она прошептала. – Спасибо, что я теперь другой человек. Человек, которому, кстати, сегодня стукнуло два десятка… Блин… Почти старуха… – радость слегка приутихла, и Альбина удрученно произнесла: – Пятую часть века прожила».

 Альбина домывала посуду, когда в прихожей раздался телефонный звонок. Поспешно выглянув в коридор, увидела маму, вернувшуюся с рынка.

— Мама, возьми трубку!

Альбина вытерла руки, достала телефон и набрала Ксюху:

— Ты скоро? Ок, жду, – и, расставив тарелки и приборы на столе, покрытом праздничной скатертью, довольная собой, уселась на стул доедать остатки крема из кастрюльки.

— Андрюша! – истошно закричала мама.

Альбина вздрогнула, вскочила и выбежала в коридор. Из ванной вышел отец. Он вытирал полотенцем мокрые волосы и с изумлением смотрел на мать. Та хватала воздух ртом и силилась что-то сказать.

Отец взял трубку из ее руки и поднес к уху:

— Гудки… Что случилось-то? Кто звонил?

Мамины глаза налились слезами. Она всхлипнула, глядя на Альбину:

— Леонид Ефимович… Крестницу с днем рождения поздравить... – тяжело опустилась на подушку в нише шкафа. – Аля, мы думали, годик отдохнешь, а ты… Почему с нами не посоветовалась, когда документы забирала?

Отец с шумом выдохнул и чертыхнулся. Взгляд стал суровым:

— Это ты ее науськивала: «Сдалась вам эта живопись, пусть лучше готовит!» – он повернул к Альбине красное лицо и выпалил. – Неблагодарная дочь!

Мама всхлипывала:

— Аля, что ты с нами делаешь? Ведь так трудно сейчас высшее получить… Перевелась бы потом, кто гнал-то тебя…

Альбина почувствовала, как ярость затопила до краев и заставила кровь прилить к лицу. Швырнула пустую кастрюльку на пол, стиснула кулаки и крикнула:

   — Хватит! Всю жизнь меня от чего-то оберегаете! Надоело все время бояться! Надоело каждый шаг сверять с вашим мнением. Меня и так нет: вся в запретах!  Не то надела, не так сказала, не то подумала! Кран не закрою, уже пророчите мне одинокую старость! – она часто задышала, подняла голову вверх, пытаясь остановить злые слезы. – Я запрещаю вам тащить меня в светлое будущее, по уши застряла в этом узком проходе!

Родители смотрели на нее одинаково округлившимися глазами. В квартиру позвонили. Никто не среагировал. Дверь открылась сама, и в прихожую ввалилась Ксюха, затаскивая за собой неимоверное количество красных шаров в виде сердечек.

— Уф… – гостья чуть не опрокинула маму, отца сердечками придавило к стене, – сорри, Ольга Львовна, сорри, Андрей Ильич.

Ксюха неуклюже ворочалась в прихожей:

— Алька, привет! Думала, хеппибезднусь, пока допру… – вдруг отпустила ленточки, и шары взлетели к потолку. Захлопнула ногой дверь, достала из сумки тапки и переобулась. – Пару раз чуть ветром не унесло, как олимпийского мишку, – сняла пальто и прищурилась. – А что за немая сцена?

Отец с матерью молчали. Альбина подняла с пола кастрюльку, отнесла на кухню и убежала в свою комнат. День рождения, двадцатый в ее жизни, был окончательно испорчен.