Стас медленно припарковал машину. Выключил фары и, облокотившись на руль, положил голову на руки. Внутри саднило наждаком.

«А вдруг рыжая все подстроила? В фотошопе, что хочешь, состряпать можно. Хотя… Ленка, она – может. Согласен. Но Вадик?!»

Двор почти не изменился. Покосившаяся горка. Качели с облупившейся краской. Мальчишками крутили на них солнышко. На спор: кто больше оборотов сделает. Вадик тогда был полноват, и качели под его весом останавливались быстрее. Стас же вертелся, как ракета на орбите. С азартом поджимал ноги под себя и так сильно наклонялся вперед, что несколько раз едва не вылетел.

«Да, пацанами жили не тужили», – с горечью подумал Стас, вглядываясь в светящиеся окна первого этажа.

Прозрачный тюль позволял видеть почти все, что происходило в квартире. Вот силуэт мужчины на кухне наклонился влево.

«Холодильник открыл. Ужинает. Подожду».

В соседнем окне мелькал голубоватыми всполохами телевизор. Стас взглянул на циферблат.

«Валентина Петровна. Новости смотрит».

Свет на кухне погас. Пора. Стас встал и почувствовал гири на затекших ногах. Медленно вошел в подъезд. Позвонил три раза: сработала привычка – это был их условный сигнал еще с дворовых пацанских времен.

Дверь распахнулась.

— О, братан, здоро́во! – брови Вадима поползли вверх, – случилось что? На ночь глядя без звонка?

— Разговор к тебе, – Стас медлил в дверях, словно боялся перейти невидимую черту, за которой отношения с другом детства изменятся навсегда.

— Проходи, – Вадим прошлепал на кухню, – пиво будешь?

— Лучше водки, – через минуту Стас сидел спиной к окну и оглядывал стены кухни, оклеенные виниловыми обоями в бежевых тонах.

«Квартира вроде просторнее стала… Стены раздвинулись, а у меня внутри словно кто-то сдавил все до предела».

В коридоре послышалось шарканье. Стас давно не видел Валентину Петровну. Она вошла, опираясь на ходунки.

«Сдала, совсем сдала…» – Стас растерялся, сердце сжалось.

Она, казалось, уловила сочувствие в его взгляде:

— Стасик, как я рада тебя видеть! Почему не заглядываешь к нам? –  попыталась улыбнуться.

— Да все как-то… – Стас замешкался.

— Артрит замучил. Вадику хлопот прибавила, старая, – извинялась Валентина Петровна. –  Сынок, там борщ есть, котлеты. Угощай Стасика, а я прилягу, – и она осторожно, маленькими шагами, побрела в сумрак коридора.

— Ну, давай. По первой, – Вадим наполнил рюмки, чокнулся с рюмкой Стаса и, шумно выдохнув, поспешно осушил свою, будто его мучила нестерпимая жажда. –  Что за разговор-то?

Стас молчал.

«В лоб спросить?!»

В голове мелькало разное:

«Если он действительно спит с Ленкой, почему ведет себя как ни в чем не бывало?»

Стас непроизвольно захрустел суставами пальцев – привычка, от которой Лина Борисовна отучала еще в школе.

— Блин, кончай трещать, знаешь же, бесит! – Вадим недовольно поморщился.

— А меня бесит, когда мой друг спит с моей женой! – выпалил Стас.

— Ты о чем, братан? – в голосе Вадима послышалось недовольство.

Стас ударил ребром ладони по столу:

— Если что-то между вами есть, скажи прямо, не юли.

— Совсем попутал? – нарочито возмутился друг. – Тебе кто такую чушь наплел? Чтоб я и Ленка? Бред какой-то!

— Значит, отрицаешь?

— А ты что, свечку держал? – лицо Вадима покрылось красными пятнами. Обычно приветливое выражение сменилось на угрожающее.

Они сверлили друг друга взглядами.

— Вадим, ты друг мне с горшка… – Стас тянул время, давая возможность Вадиму признаться: еще теплилась надежда, что все это брехня.

— Чего ты горшки вспоминаешь, а? – Вадим грохнул пустой рюмкой об стол и встал.

На кухню вальяжно вплыла умопомрачительная блондинка в коротком банном халатике:

— Котик, ты скоро? Я жду! – она кокетливо вытянула губы трубочкой.

«Вот это женщина!» – у Стаса дыхание перехватило.

— Инесса, иди в комнату! У нас разговор! – гаркнул Вадим.

— Ой, мальчики, вечно вы разговоры разговариваете, а девушка должна сидеть одна и скучать, – она спрятала руки в карманы и капризно изогнула шею, – вот не сдвинусь с места без тебя!

— Пошла вон, дура! – заорал Вадим, – сказал – занят, значит – занят!

— Фу, как грубо… – Инесса состроила обиженную моську, – подумаешь, секреты тут у них, больно надо, – развернулась и с гордо поднятой головой удалилась.

Стас наблюдал за Вадимом и пытался угадать его мысли:

«Он злится, потому что не виноват, или я попал в точку? Если у них с Ленкой шашни, при чем тут эта манекенщица… Впрочем, одно другому не мешает, а то я Вадика не знаю…»

Он подошел к Вадиму вплотную, вытащил из кармана брюк мобильник Ксении:

— Полюбуйся.

Вадим уставился в телефон. Левая бровь задергалась, желваки на щеках задвигались:

— Вот стерва! – он шумно задышал.

— Кто, Ксения? Вроде у вас роман был?! – реакция Вадима обескуражила Стаса.

— Да задолбала она меня своей ревностью! Еще и следить вздумала, психопатка.

— При чем тут Ксения?! – Стаса накрыло. – Ты за моей спиной трахаешь мою жену, а рыжая виновата?!

Вадима перешел к нападению:

— Да ты знаешь, что твоя Ленка мне названивала каждый день, –  он напирал грудью на Стаса, оттесняя к стене, – и сама под меня легла?!

Стаса словно кипятком ошпарило. В глазах помутнело. Он со всего размаху двинул Вадиму кулаком в лицо. Тот отлетел назад и ударился спиной о кухонную столешницу.

— Придурок, ты мне нос сломал! – Вадим вскочил и вцепился Стасу в ворот рубашки, пытаясь завалить его на пол.

Стол накренился, рюмки с бутылкой, тарелки с закуской – все со звоном разлетелось осколками по полу. Падая, Стас задел плечом холодильник. Куча керамических магнитиков оказалась там же, где посуда.

Прямо перед собой Стас видел искаженное лицо Вадика:

— Ты совсем офигел?

Перекатываясь по полу между опрокинутыми стульями, Стас ощутил, как Вадим навалился на него всем телом и начал душить. В спину впивались битые стекла.

Хлопнула дверь, и на кухню влетела Инесса.  Ее размалеванные глаза округлились. Она попыталась оттащить Вадима в сторону, но тот, словно бойцовский пес, лишь усилил хватку. Стас изловчился и ударил Вадима лбом по распухшему носу. Вадим взвыл и разжал руки. Инесса взвизгнула и еле успела отскочить.

Стас озверел. Один за другим, он осыпал Вадика ударами: в грудь, в живот, в челюсть, в пах.

— Эй, помогите! – опомнилась Инесса, – они сейчас друг друга поубивают! – крик перешел в визг. – Скорее, скорее сюда!

Мать Вадима, держась за стену одной рукой, вошла на кухню, и тут же вскрикнула, прикрыв рот ладонью:

— Стасик, Вадик, мальчики, что вы делаете?  – страдание перекосило ее лицо. – Милочка, – обратилась к Инессе: – Воды подай мне.

— Какая на фиг вода? Надо полицию вызывать или соседей!

Тем временем Стас начал приходить в себя:

«Еще пара ударов, и я его убью…»

Вадим давно обмяк и перестал сопротивляться. Стас отпрянул, облизнул сухие губы. Соленый привкус. Вадим, лежавший неподвижно, застонал и перевернулся набок.

«И что они на меня уставились, как на привидение?» – Стас потирал ноющую тупой болью шею и исподлобья смотрел на объятые страхом лица Инессы и Валентины Петровны.

Вадик с трудом поднялся и, шатаясь, пошел в коридор. Споткнулся о сломанный стул, еле удержался на ногах. Валентина Петровна горестно причитала, прислонившись к стене, достала платочек, беспомощно высморкалась и вытерла слезы.

Вдруг послышался смех. Стас вздрогнул. Инесса поспешно скрылась в дверях. Валентина Петровна прекратила всхлипывать и повернулась на звук.

Вадим, с заплывшим глазом, с красным полумесяцем под ним, с распухшим, клюквенного цвета носом, покачиваясь, вошел на кухню. Держась за притолоку, он согнулся пополам:

— Рахманов… Мы с тобой как два оленя, в борьбе за самку… – Вадик морщился от боли, но не мог остановиться, – рогами бьемся…

Стас съязвил:

— Рога, положим, у меня одного.

Вадик загоготал еще громче:

— А у меня боевой раскрас круче, – он дотронулся до носа и замычал. Покачнулся и начал сползать по стене.

Валентина Петровна вскрикнула. Стас кинулся и подхватил Вадика.

— Все-все, братан. Я в норме, – Вадик, опираясь на плечо Стаса, доковылял до дивана.

— Вижу, – буркнул Стас, помогая Вадику сесть.

— Мать, иди ложись, – Вадим привстал, взял из шкафа бутылку виски, открутил крышку и сделал глоток. – Рюмки ты мне побил, будем из горла, – он протянул выпивку Стасу.

Валентина Петровна послушно встала и, охая, пошла в комнату. Стас сжал зубы и процедил:

— За что пьем-то?

Вадик, покряхтывая, подвинулся, уступая место рядом с собой:

— А за то, Рахманов, чтоб, наконец, отстали вы с Ленкой друг от друга! – он резанул воздух ладонью. – Хватит мучиться. Отлюбилось, отболелось.

— Она мать Егора! – возразил Стас, хлебнув напиток. Рот обожгло.

Вадим махнул рукой:

— Какая она мать…

— И не любил я ее… – понуро произнес Стас, поставив виски на стол.

— Во-о-от! – Вадим замолчал и назидательно поднял указательный палец, – в корень зришь: ну, трахнулись, залетела, и?

— Что «и»? – передразнил Стас.

— Так нет ее, любви-то... – Вадим пшикнул, взял бутылку и сделал два долгих глотка.

Стас наблюдал, как двигается его кадык.

«Он прав. Все было: секс, сцены, ревность. А любви не было… Поначалу думал, что все удачно складывается, а потом… Егорка…»

— Finita la commedia», – Стас смотрел осоловелыми глазами на маленькую дырку от выдернутого гвоздя в стене. – Вот и у нас с Ленкой: гвоздей навтыкали. Вытащили. Остались одни дырки…

Виски кончился. В ход пошла водка. Все тело у Стаса ныло, как будто марафон пробежал. Вадим, опустив голову на сложенные на столе руки, посапывал. Стас пихнул его локтем в бок:

— Я пойду.

Вадим всхрапнул, поднял голову и посмотрел на Стаса взглядом разбуженного младенца. Цвет распухшего носа отдавал в синеву.

— Ты Ленку не трогай. Баба-то она хо-ро-ша-я… – Вадик пустил пузыри и хрюкнул, – не того парня выбрала, братан.

Стас сгорбился под тяжестью руки, которую Вадик по-приятельски положил ему на шею.

Внезапно все происходящее показалось ему неправдоподобным: глухая пьяная ночь, разбитые в кровь о морду лучшего друга кулаки. Ради женщины, которая стала чужой очень давно.

«Пустота», – Стас с трудом вылез из-за стола, ударяясь локтями о стены коридора, прошел в комнату Вадима, рухнул на диван и провалился в сон.