2 июня. Вот уже и лето! Вчера было знаменательное событие: 20-летие нашего венчания, фарфоровая свадьба. Венчали нас в Лобне, в Киовском храме XVIII века, который никогда не закрывался, намоленный. И батюшка нас венчал потомственный, отец Василий, Царствие ему Небесное! Кирюшин тогда сказал: «Который год нас одна наша коллега уговаривает идти в церковь, и вот теперь Виктор и Нина собрали нас здесь всех».

А 31 мая шёл дождь, Оксанкин муж Серёжа в поле не выезжал. А у него 1 июня день рождения. Вот они 31 мая вечером, в канун всех наших праздников, и приехали. Они привезли нам подарок, о котором Витя мечтал, – петуха нашим курам. Не просто петуха, а большого, роскошного, породистого, такого важного, с пышными опушками на мощных ногах. Мы боялись, что куры испугаются, переполошатся. А они уже через пару минут обхаживали его. Как Витя говорит, «клювики подкрасили, пёрышки поправили – и толпой за ним».

А вчера посидели втроём – мы с Витей и Таня. Какие-то «невкусные», неблагозвучные слова: брак, бракосочетание, супружество, замужество, свадьБА, женитьБА. А вот венчание – какое нежное, весеннее, красивое слово! Всю ночь у нас в горнице горела лампадка – и как это было уютно, тепло, спокойно, светло! И утром мы молились. Летом мы всегда здесь, поэтому из Лобни привели с собой икону святых покровителей семьи Петра и Февроньи. Витя написал к этому дню замечательное стихотворение.

3 июня. Сегодня – первые грибы. Обработали, но не жарили, оставили на завтра, когда вернёмся с Таней из Моршанска. Пенсия поступила на карточки, а на той неделе нам должны привезти дрова. Пусть сохнут за огородом до осени, легче будет их перевозить в сарай. Они уже опять подорожали по сравнению с новогодней машиной дров. А к зиме, небось, ещё подорожают. Если будем тут зимовать, все сожжём – и те, что на старый Новый год покупали, и те, что привезут. Не придётся экономить их и пилить всякое старьё.

5 июня. Ну вот, наши поездки в Моршанск наконец-то закончились. Вчера Петя провёз нас не по шоссе, а полевыми дорогами. Это лучше, чем по выщербленному асфальту. Земля прикатана, дорога ровная. Вокруг красота – рощицы, посадки, всходы на полях, в небе коршуны кружат, горизонт бескрайний. Как Надя Платонова говорила: «Вот это и есть русская земля». Никаких встречных машин, светофоров, разметок. Такой контраст: из тишины и красоты наших полей – в шумный, хлопотливый Моршанск.

Оксанка вечером привезла Тане девчонок – Танюшку и Анютку. Они уже заждались, был в нетерпении – к бабуле на каникулы! Недельку поживут, а потом у них школьная практика. Правда, погода так себе – прохладно, сильный ветер, тучи и мелкая-мелкая морось.

Интернет уже неделю не работает. Прислали вёрстку Витиного «Аввакума», а снять вопросы не можем. Вот уже набаловались, привыкли: письма, фотографии, вся оплата по интернету. А раньше, чтобы заплатить за электричество пятьсот-семьсот рублей, надо было нанять машину в Моршанск за полторы тысячи.

9 июня. День рождения Вити, ему сегодня 72 года. Дни бегут, даже о каких-то событиях некогда написать. Они были, эти события, но вот и не вспомнишь, чем вчера занималась.

Купили машину дров, сушатся за огородом. Ходили за грибами, немного набрали. Таня уже и посолила, а мы оставили на сегодня, к праздничному столу, с картошкой пожарим.

Виктор Степанович Перегудов прислал «отчёт» об их скорбных делах. Это по жанру дневник, но «Дневник писателя». Тема драматична. Хождение по мукам. Просто пронзило. Когда интернет заработает, подробно ответим ему.

Все эти дни были дожди.

Со вчерашнего дня готовили праздничный стол. Сегодня Витя получил много поздравлений. А вот праздновать ещё не начинали – ждём темяшенских. У них тоже событие – Серёжка сдал все экзамены на права, в декабре ему исполнится 18, тогда уже легально сможет приезжать. А пока ездит на папиной машине «по косенькой» – полевой дорогой. В автошколе, когда перешли от теории к практике и он в первый раз сел за руль, инструктор внимательно посмотрел: «Ты что, водил уже?» – «Да, папа учил». – «А где ездили?» – «По полевым дорогам». И тот сразу: «Поедем в город». Часа два Серёжка его катал по городу. Инструктор остался очень доволен им.

Вот за окном загромыхало, приближается гроза. Дождик уже накрапывает. МЧС пообещало ещё и град. Мы грядки не укрывали, надеемся, Бог милует.

13 июня. Воскресенье. Тучи по-прежнему кружат, все дни дожди. Залили грядки, ничего не прибавляется в росте. Кроме сорной травы. Выбрали окошко между дождями, Витя обкосил территорию усадьбы. Я успела прополоть, хотя лучше бы не влезать – притопчешь сырую землю, как потом её копать, когда она высохнет и закаменеет!

Вчера, в День России, у нас были гости из Знаменки. Это наши обретённые друзья, Валентина Алексеевна Васильева и вся её семья – дочь Верочка, зять Саша и двое ребятишек, которые нас просто поразили. Костик перешёл в третий класс. Он как будто из XIX-го века, такая у него интеллигентная, вдумчивая и очень грамотная речь, такие внимательные наблюдения, почти взрослая серьёзность, такое обходительное поведение! Как он с нашими девочками, Танюшкой и Анечкой, общался – как старший, как рыцарь, хотя на 5 лет моложе. И воспитывал их: «Девочки, а вы бабушке помогаете? Посуду моете?» Мне кажется, из него вырастет очень значительный человек. Сейчас в их храме батюшка даже в алтарь его допускает. А шестилетняя Сонечка – звоночек, просто солнечная девочка, весёлая, общительная, заводная, не умолкающая. Говорит: «Я дома кнопку забыла, теперь не могу себя выключить». Мы так хорошо попраздновали, наговорились, и посмеялись, и стихи почитали.

Попробовали сегодня первую спелую садовую клубнику.

А вот петух надежд не оправдал. И куры это уже поняли, перестали на него реагировать. Мы ни разу не видели, чтобы он хоть одну из них потоптал. Ходит такой важный, самовлюблённый, любуется собой. Я поняла поговорку: «Кукарекнул, а рассветай когда хочешь». Правда, слышала, что в 3 часа ночи, он, как положено, прокричал. Но и днём орёт постоянно. Спит один на насесте, не приучает кур садиться на жёрдочки, так они и спят в гнёздах, где должны бы нестись. Пока от двадцати кур только четыре яйца в день.

В тот же день, вечером. По телевизору объявили, что в России снова увеличивается количество заболевших ковидом. В Москве опять отменили многие мероприятия, закрыли многие общественные места. Вот это страшно. Я понимаю, что мы пока сторонние наблюдатели, а там, в Москве и других больших городах, люди уже второй год живут как в каком-то фантастическом ужастике. «Господь, большие города обречены небесным карам» (Рильке). От судьбы ни в какой Погореловке не спрячешься. Но пока у нас обычная жизнь, «довоенная», обыденные заботы. А там совсем другое. Есть много бедствий, не менее драматичных. Но они не новы, мы о них уже хоть что-то знаем. И есть уже проверенные годами методы и способы спасения. А здесь пока мало что известно, оттого и страшней.

14 июня. Только сейчас увидела в окно: на край ванны с водой, которая стоит перед домом, сел молоденький, маленький дятел. Наклонился, попил. Так трогательно. А может, это какая-то другая птичка? По расцветке – дятел. У нас на усадьбе столько разных птиц – то воробьи в пыли купаются или листья яблони сотрясают, то трясогузки по грядкам бегают, и все подлетают попить. Я специально ёмкости с водой перед домом наливаю до краёв, чтобы им было удобней пить. Ласточки за наличниками живут, так стремительно мелькают перед окнами. В этом году прилетели скворцы, которых давно не видно было. Появилось много птиц, которым я и названия не знаю, разных калибров и расцветок. Мне очень нравятся серенькие, невзрачные птички. Когда они взлетают, их хвосты распускаются веером и горят рыжими огоньками. Соловьи щёлкают, кукушки тоску нагоняют, сороки стрекочут. Горлицы воркуют. По утрам такие концерты! В десяти метрах от дома начинается заросший овраг. Вечерами в окнах мелькают ночные птицы с большим размахом крыл. Совы. Днём видела, как на старой берёзе соседской нежилой усадьбы сидят две большие белые птицы с огромными глазастыми головами. «Седой как лунь» – это про них? Ну а в небе жаворонки звенят, коршуны парят. У коршунов клювы острые, а когда едем в Моршанск, всё время на электрическом столбе в поле сидит одинокая птица с тупым клювом и большой головой. Не знаю, как выглядит скопа, но почему-то кажется, что это именно скопа. А Витю сегодня восхитила птичка среднего размера, палевого цвета, абсолютно однотонного, без всяких пятнышек. Такая вот фауна.

А ещё с ранней весны, выйдя на улицу, слышим непрерывный пчелиный гул. Говорят, в мире сокращается популяция пчёл. Неужели мы когда-нибудь забудем, что такое мёд? Но пока они плавно окучивают черёмуху, вишню, яблони, барбарис. Теперь, когда те отцвели, пчёлы слетелись на аромат  малины. Её возле дома много, выходишь – и непрерывное жужжание. Скоро будут ягоды.

В тот же день, вечером. Господи, я тут о своём, о незначительном. А завтра в 9 часов утра у Юли операция. Господи, помоги!!!

16 июня. Вот они – окаянные дни! Вчера Витя встал рано, чтобы молиться за Юлю. И не смог! Правая сторона – рука, нога – отказались работать. Пошёл кое-как в туалет – упал в приделке, разбил в кровь коленку. Как я умоляла его вызвать скорую! Сердился на меня, кричал. Категорически отказывался. Я уже боялась заговорить об этом, чтобы его не выводить из себя, чтобы хуже не было. Молился, молился за Юлю – на коленях, потом сидя на кровати, с трудом. Единственное, на что согласился – если хуже будет, вызывать скорую. Слава Богу, речь не нарушилась. Когда получили сообщение, что операция прошла успешно, немного успокоился и согласился ехать утром в больницу. Не сразу могли найти машину. Из Алгасовской больницы срочно повезли на скорой в Моршанск. Там положили в реанимацию. Сказали, что на днях переведут в палату, тогда можно будет привезти ему одежду, телефон, крестик, еду и прочее. Но в палату не пустят – в больнице карантин.

Я чувствую себя предательницей. Когда уговаривала, сказала, что снимут кардиограмму, поставят капельницу – и всё. Он надеялся, что после этого вернёмся домой. Но я-то понимала, насколько всё серьёзно. И каково ему было оказаться опять в больнице, беспомощному, нагому, без меня, без связи. В реанимации, о которой у него после онкологии самые ужасные воспоминания! А я знаю, что каково бы там ему не было, всё же лучше, чем здесь. Там врачи, а что я могу? Мне нечем его воскресить, я не специалист, у меня нет никаких лекарств. Шарахнуло бы его по полной – и что мне делать? Вот он упал – а я и поднять его не осилила, сам кое-как встал. Помню, жена поэта Николая Тряпкина жаловалась, когда он уже сильно болел: «Тяжёлый! Упадёт – не могу поднять». Сейчас Витя всё же двигается, а был бы обездвижен. И ещё вопрос, успела бы скорая или нет?

Спасибо, Таня тоже поехала с нами. Там эти пакеты с необходимыми вещами (я не сомневалась, что его госпитализируют), а надо было и везти его на КТ, и бежать в аптеку, и документы везде предъявлять, и ещё много чего.

Теперь буду ждать звонка из больницы.

21 июня. И всё-таки инсульт. Прямо по сценарию Перегудова. Я не верю, что это совпадение: вот мы отправляем отклик на его «Отчёт», а на следующий день Витя попадает в больницу с тем же диагнозом. Наверно, это какой-то знак, помощь. По крайней мере, Витя уже знает теперь, что это такое, он очень проникся записями Перегудова. Сейчас уже в палате. Всё необходимое я ему отвезла. И пообещала приехать на Троицу. Он возражал: «Зачем? Праздник же!» Вот именно! Я не привыкла встречать праздники без любимого мужа. Подумала: хоть рядом с больницей постою, почувствую, что он близко, где-то почти рядом.

Когда-то давно, много лет назад, мне задали вопрос: кто, по моему мнению, самый красивый из мужчин. Это был тест, я его провалила. От меня ожидали конкретного имени. А сейчас я бы ни секунды не задумалась. Самый лучший, самый красивый, самый дорогой – Петров Виктор Михайлович. А «допетровская эпоха» – это история, которую я помнить не хочу.

Таня опять поехала со мной. Когда отвозили вещи, я была так потеряна, что она сказала: «Нет, одну тебя отпускать не буду». И вот вчера приехали в больницу, я позвонила, что поднимаюсь. На втором этаже порог коридора переступила и увидела, что он высовывает голову из двери палаты. Слышу: уговаривает медсестру, чтобы разрешила пройти. Она в конце концов пригласительно махнула мне рукой и отвернулась, что-то пишет за столом, как будто ничего не видит. И я бегом пробежала в палату. Обняла моего родного, поцеловала.

На Троицу в деревне принято молиться при зелёной свечке, красить яйца в зелёный цвет, нести на кладбище, вместе с ветками берёзы, а дома чистые полы застилать чабрецом, который тут называют душицей. Это отголоски язычества, которые нисколько не умаляют значимости православного праздника. Мы с Таней всё это сделали. И поехали к Вите.

Посидеть с ним мне не удалось. Вошла медсестра со шприцем, увидела: «Как вы сюда попали?!» Не буду же я выдавать дежурную медсестру. На вопрос «Как?» ответила: «Бегом». И тут же: «Ухожу, ухожу!»

Но с Витей ещё поговорили с улицы через окно. Он и Тане был рад.

Вечером позвонил: «Спасибо, что устроили мне праздник Троицы!» Витя прочитал тропарь к празднику, вместе с соседями по палате чокнулись привезённым мной домашним компотом, съели по зелёному яйцу. Я кроме еды положила веточку берёзы и немного цветущего чабреца. Традицию соблюли. А говорил «Не приезжай!»

Сегодня в пять часов утра ходили с Таней за земляникой. Её очень мало, нарвала только два стакана. Поставила в морозилку. Теперь только в четверг поедем к Вите. Всё равно не пускают в палату, на улице жара 36 градусов. Огород зарос, запустила. Надо срочно пропалывать. А в четверг, пока доедем, земляника растает, он и поест.

Юля чувствует себя после операции хорошо, уже ходит. И даже на неделе обещают выписать. Говорит: «Нина, ты сильно не усердствуй, береги себя, работай только в охоточку. Здоровье важней». Но что такое здоровье? Когда ничего не болит? Тогда самые здоровые все на кладбище. Столько мы работали с ранней весны, а теперь сидеть и смотреть в окно, как всё зарастает? Тут нельзя в охоточку. Сегодня просижу, отдыхая, завтра просижу, а потом всё равно это надо будет делать, только получится в три раза тяжелее.

22 июня. День памяти и скорби. 80 лет назад началась война. Это так недолго – 80 лет. По телевизору один украинский политолог сказал: «Что вы всё вспоминаете! Надо отпустить». Убила бы гада!

На улице в тени 37 градусов. Оксанка говорит, что у них в тени градусник показывает 39 градусов. А каково Вите в палате! Там штор нет. И ночью нельзя открыть окно – рядом Цна, комаров полчища. Одного из соседей по палате увезли опять в реанимацию. Сегодня Витю записали на тренажёр, разрабатывать руку.

Я вчера вечером и сегодня с утра прополола грядки. Порезала немного

укропа сушить. Завтра привезут менять газовые баллоны. Если Дюмины приедут раньше, Серёжа хоть поможет нам их таскать, они же неподъёмные. А больше ничего невозможно делать при такой жаре.

24 июня. Серёжа помог, перетаскал нам баллоны пустые, а полные отнёс в амбар. У автолавки все спрашивали про Витю, передавали приветы, желали скорейшего выздоровления. Сегодня мы ездили в Моршанск. Витя уже ходит. И когда разговаривал с нами из окна, махал нам правой рукой. А в прошлый раз она не поднималась. Говорит, только пальцы ещё не работают, а так легче.

Таня Ларина, Кирюшин спрашивают о Вите. Знаменка молится о нём. Написала им, что идёт на поправку. Слава Богу!

Ребята хотят свозить нас ещё разок к Вите, в субботу с утра, а в ночь уже поехать обратно в Лобню – им на работу. Серёжа рвётся что-то делать, дрова таскать, но – 40 градусов в тени! Починил кран в умывальнике, теперь он как новенький. Всё ему хочется помочь нам. Но как же им не везёт: весной приезжали – всё дожди и дожди, а сейчас жара убийственная.

27 июня. Это правда, что друзья познаются в беде. Серёжа с Наташей даже ни разу не съездили на пруд искупаться. Наталья и за ягодами не сходила: «Мы приехали помочь». Очень помогли! Про газовые баллоны я уже писала. Два раза возили нас к Вите. Я в Моршанске проверила глаза и купила новые очки. А то бы когда этим заниматься! В остальные дни с раннего утра Наташа набрасывала поленья в тачку, Серёжа возил, а я в сарае укладывала. И Таня помогала. И за два дня перевезли всю огромную кучу в сарай. Серёжа обкосил территорию, и у Тани покосил, сколько смог, пока бензин не кончился. И починил её электрическую косилку. И всё это в сорокоградусную жару! Наталья готовила еду. Но ели мы только вечером, после полива и душа. Вчера в ночь они уехали. Серёжа наказывал: «Вы не позволяйте Вите никакой тяжёлой работы. В августе приедем, я сам займусь».

Юлю в среду обещают выписать. А Вите ещё дней десять в больнице лежать. Как же у них в палате жарко, душно. Раскалённый воздух, солнце бьёт прямо в окно. Но он бодрится, опять пошучивает. Вот вчера, передавая пакеты, я забыла оставить ему денег на всякий случай. Мало ли, вдруг потребуются. Оказывается, у него за десять дней ни разу постельное бельё не меняли. Это в такую жару! Знала бы, конечно, своё привезла. Говорю: «Да что ж ты молчал! Дай санитарке сто рублей, она поменяет». Так и сделал, и был очень рад. И вот надо было опять подняться на его этаж и с кем-нибудь передать деньги. Серёжа предложил: «Давай засунем их в сигаретную пачку, я в окно закину». Таня запереживала: «Вдруг не долетит, застрянет, не достанем потом». Со второй попытки Серёже удалось забросить пачку в раскрытое окно. Витя высунулся: «Прямо в моего соседа попали!» Мы смеялись: лежит человек на больничной койке, а с неба к нему через окно деньги прилетают.

А ещё Витя рассказывал: «Привезли в реанимацию, налетели на меня женщины, стали одежду стягивать, разбрасывать, в один момент очистили меня, как банан. Я успел только здоровой рукой ухватиться, трусы удержать». И смех и грех.

Потом дома я думала: как время быстро полетело. А ведь это жизнь так стремительно улетает. И хочется за какой-то хороший денёк ухватиться, как Витя ухватился, и удержать, и притормозить это время, эту жизнь.

29 июня. От жары листья на деревьях и кустарниках стали вянуть. Слива совсем пожелтела, как осенью. Ягоды крыжовника засыхают. Когда окучивали картошку, ботва такая пышная была, а сейчас зачахла. Я из шланга вечером попоила все насаждения, а на следующий день пошёл дождь, обильный, с грозой. Теперь дня два не поливать, а может, и больше, – тучи нависли, опять прольются дождём.

С Витей созваниваемся по телефону утром, в обед и вечером. Он мне: записали на тренажёр, разрабатывать мелкую моторику, делают массаж правой руки, давление в норме, уже выходил на скамеечку возле больницы. Нарисовал медсестру во время ковида: большие глаза, маска во всё лицо и красный крест на груди. Я ему: научилась соединять шланги, залила бочку в летнем душе, постирала вещи в своей стиральной машине (она у нас на веранде, её надо соединять со шлангом из скважины), отвечала на звонки и сообщения, интернет не работает, поливала, пропалывала  и т.д.