Пётр много раз удивлял меня непредсказуемостью стихов и поступков. Да он и сам не переставал удивляться и восхищаться окружающей природой, какими-то светлыми человеческими качествами, как написал об этом  в одном из стихотворений: "Удивляюсь, вечно удивляюсь Красоте и мужеству добра". Чем больше мы общались, тем зримее становились эти его особенности. Он, как истинный кудесник,  ткал изящные ковры-самолёты стихов буквально ни из чего и, подобно птицам, отпускал их в небо - летите,  куда хотите ... И их, единожды увидев и услышав, уже нельзя было избыть из памяти, где они летали сами по себе:

 

... Я  весь очарован тобою,

Как птица - размахом небес ...

О, дай мне любви и покоя

И больше не надо чудес!

…

Всё прекрасно - труд и честь,

И любовь к Отчизне!

В этом мире нет чудес,

Кроме жизни!

 

Попробуй, разберись с наскока - есть чудеса на свете или нет, по хитромудрой логике Суханова, а строфы эти в моей памяти давно чувствуют себя вполне равноправно среди хрестоматийных стихов классиков. Да если бы они одни ! Здесь же  вольготно соседствуют сухановские крылатые строчки: " Люблю весь мир за женщину, Которую люблю"; "Мы обмануты были ещё до рожденья, Как рождённое в клетках зверьё !.."; "Я  всю жизнь обожал оперетту, И она мне испортила вкус!"; "Меня любила женщина одна, Но вечно принимала за другого"; " Как бабочки на кончиках булавок - К эпохе мы при-шпилены судьбой " и много другого, способного уже только этими строчками стать самостоятельными, вполне законченными произведениями, как известное брюсовское " О,  укрой свои бледные ноги ".

 

" Заблажил " цитатами из Суханова не я один. Всех , кто сталкивался с творчеством сургутского поэта , не миновала сия "ветрянка". Уже много лет спустя, встречаясь в Москве с бывшими бригадными сослуживцами, как пароль, мы декламировали  строки Петра:

 

... Я давно понимаю,

Что жизнь - не пустяк.

Оттого и живу

С удивленьем и болью.

Всё, что есть у меня, -

Раздаю просто так,

Но зато принимаю -

С любовью!

 

 

Само по себе стихотворение удивительно светлое и доброе, а когда ещё знаешь, что это не пустая декларация, а жизненный принцип, значение строк усиливается многократно…

 

Весной из нашего " профилактория " выселили часть солдат в построенную для них казарму. Как известно , "свято место пусто не бывает" ... На освободившуюся площадь стали прибывать семьи офицеров и прапорщиков. Приехала и моя жена с дочкой . Сначала нам досталась под жильё кладовка... Без воды, без туалета, с маленьким, как в тюремной камере, окошком под самым потолком. Потом  всё же нашли половину четырнадцатиметровой комнаты, перегороженной условной фанерной стенкой. За фанерой - старший лейтенант из производственного отдела с двумя детьми и голосистой женой - матершинницей . Я , окончивший пехотное училище, и довольно успешно овладевший "командирским" языком , по сравнению с соседкой , выглядел жалким двоечником . О жене и , только начавшей лопотать , дочке вообще говорить не приходится. Они, после первых же матерных выхлопов бывшей учительницы, были буквально контужены ... Теоретически существовать в такой обстановке, наверное,  было возможно, но жить ... тем более с супругой ... проблематично.

 

В этот семейный закут и заглянул через несколько дней Пётр. Обвёл внимательным взглядом убогое пристанище советского капитана, выслушал дежурный речитатив соседки за стенкой и предложил, как скомандовал: " Собирайте вещи. Это же - не тюрьма , чтобы людям маяться в таких условиях".

 

Так в небольшой квартире Сухановых в микрорайоне "Строителей " нежданно-негаданно образовался писательский колхоз. Гостиную комнату , метров пятнадцати , хозяева уступили нам . Пётр с женой Людмилой и двумя дочурками - Снежкой и Катей расположились в двенадцатиметровой спальне . Сия коммуна бесконфликтно существовала несколько месяцев , пока я не получил свою двухкомнатную квартиру неподалёку от друга , на первом этаже новой панельной пятиэтажки ... Вот он " золотой эквивалент " бумажной строки: " Всё, что есть у меня, - раздаю просто так ..."

 

Летом этого же года я поступил на заочное отделение  Литературного института Союза писателей СССР им. A.M. Горького, в поэтический семинар лауреата Государственной премии России Владимира Ивановича Фирсова.  И в этом деле Пётр тоже сыграл не последнюю роль...

 

Подборку стихов на творческий конкурс в институт я посылал ещё в 1979 году, а в восьмидесятом меня дважды переводили с одного места службы на другое. Об успешном прохождении конкурса я узнал с опозданием, когда вступительные экзамены уже закончились. Нужно было что-то предпринять, чтобы  "застолбить" возможность поступления в будущем году. И я полетел в первопрестольную . Благо - стоимость авиабилета из Киева в Москву в те " застойные " времена со-ставляла одну десятую часть моей зарплаты и не била по семейному бюджету, как сегодня . На Тверском бульваре 25, в знаменитом доме Герцена я встретился с проректором Литинститута, будущим министром культуры России,  Е..Ю. Сидоровым, поведал ему о своих злоключениях.

 

Евгений Юрьевич вызвал секретаря приёмной комиссии Светлану Киселёву и попросил принести мою рукопись. На первой странице, извлечённой из папки, наискосок было начертано: "Автор, несомненно, обладает поэтическим дарованием…".

 

- Ну, вот видите? - У вас всё хорошо, - улыбнулся Сидоров и поручил Киселёвой вызвать меня на экзамены в следующем году по результатам конкурса данной рукописи ... в порядке исключения.

 

Об этом договоре с Евгением Юрьевичем и Светланой я рассказал своему поэтическому собрату в Сургуте. Улетая  весной на сессию в Литинститут , Пётр прихватил с  собой ведро варенья из морошки , чтобы подсластить память членам приёмной комиссии ... Такой неординарный шаг тоже нужно было придумать?.. И не обидеть никого из мэтров, и другу помочь осуществить давнюю мечту!

 

"Красота и мужество добра" у Петра не раз бывали с кулаками - он никому не позволял безнаказанно хамить, унижать более слабых или зависимых людей, наступать грязными ботинками на его непоэтичное прошлое ... Расплата наступала незамедлительно. Он ,конечно , рисковал , иногда был на грани "фола", но жажда справедливости и голос чести вновь и вновь толкали на донкихотовские поступки .  Приходилось и с милицией вести переговоры , и с ректором Литинститута... Но разве человека, с которого содрали кожу, можно упрекнуть в оголённости нервов?!.

 

Однажды в четвёртом часу утра в дверь моей квартиры настойчиво постучали. Заспанный и недовольный, раздражённо спрашиваю: "Кого леший носит?"

 

- Брат, открой, это я, - услышал голос Суханова.

 

Открываю. На лестничной площадке стоит Пётр с молотком в руке.

 

- Ты чего в такую рань с молотком?

 

- Извини, брат, что разбудил ... На том свете отоспимся ... Понимаешь, баба какая-то орала, может, мужик бил, а может, насиловали?.. Я схватил первое, что под руку попало, и побежал на улицу. Оббежал дом, квартал - никого ... Подождал, может, снова крик услышу. Не слышно. Тишина такая первозданная, что возвращаться под бок к спящей жене не захотелось. Дай, думаю, к тебе прогуляюсь, стихи новые почитаю ... Я ведь писал, когда вопли услышал ... Не обидишься?

 

- Да ладно, уже проснулся ...

 

Мы просидели на кухне несколько часов, пока ему и мне не подошло время идти на работу. Через несколько дней он принёс посвященное этой встрече стихотворение :

 

Четвёртый час. Немыслимая рань !

Всё в мире спит - а значит, нету фальши ...

Давай с тобой махнём в Тмутаракань

Или ещё куда-нибудь подальше!..

 

Давай оставим женщин и дела.

Возьмём такси и выйдем в дивной роще.

И сядем на траву, как два орла ...

И заживём безумнее и проще!..

 

Давай на миг забудем чудеса

И ненависть людскую, и раздоры!..

И вещих птиц живые голоса

Заполнят наши мысли и просторы!..

 

Мой добрый друг, мой друг случайный!

Всё лучшее в нас вечно будет жить!

Так всякий звук

Волнующий и тайный

Для сердца невозможно заглушить!

 

Он опять ненароком проговорился, что был в заоблачных высотах, слышал вещие голоса, звуки Вселенной и не хотел возвращаться в мирскую суету, а она дико ударила по нему душераздирающим женским криком, оборвала полёт творчества, полёт души. И ему нужно было как-то адаптироваться, прийти в себя и,  если не " взлететь " снова, то хотя бы сделать  "разбор полётов" в кругу себе подобных, понимающих  и принимающих его без фальши. И он  нашёл кусочек Тмутаракани /моей казачьей прародины/  в Сургуте , где мы и "проклекотали"  с ним , "как два орла", несколько часов подряд ...

 

Вполне  допускаю, что кому-то из благовоспитанных граждан, описанный мной, случай мог показаться, мягко говоря, нарушением общепринятых правил и норм ... Может быть, они отчасти и правы ... Но только я почему-то уверен в том, что мало кто из них способен сорваться с места на посторонний крик о помощи и ринуться спасать неизвестного человека ... У Петра же свои понятия о правилах, своя, далёкая от общепринятой, шкала нормальности. В одном из стихотворений он проникновенно написал об этом :

... Боюсь спокойных за холодный взгляд

И равнодушье в трудные минуты,

За трезвую расчетливую грусть

И безучастье в споре или ссоре ...

Боюсь спокойных, потому боюсь,

Что кто-то рядом пропадает с горя!

 

Эта позиция мне понятней и ближе, а личность Суханова интересней сотен тысяч "среднестатичных", поэтому и память цепко держится корнями в той студёной и отрадной для души поре.

 

Начало восьмидесятых годов, теперь уже прошлого века, было временем нашего с Петром активного осмысления жизни не по учебникам, а - через себя, временем озвучивания познаний и ощущений, творческой реализации впечатлений. Иначе это называется вхождением в литературу.

 

В одиночку сложно объективно определить достоинство написанного, ещё великий русский поэтический гений завещал:  "Но пораженье от победы Ты сам не должен отличать ". Нужен камертон, чтобы проверять  чистоту звучания поэтического слова. И мы стали им друг для друга . От письменных столов несли свои первые строчечные выплески на суд друг друга . И часто без слов , только по глазам , видели - удалось или нет то или иное стихотворение . Потом что-то правили , что-то выбрасывали в мусорную корзину , что-то отдавали в местную и центральную печать . С одобренным и опробованным выступали в литобъединении , в клубах , школах , институтах , на предприятиях,  в рабочих общежитиях ... Нас знали и гостеприимно встречали почти во всех производственных объединениях Сургута, комсомольские вожаки и библиотечные работники зазывали наперебой ... Было время строительства  БАМа,  АТОММАШа, газопровода " Уренгой - Западная граница ". Время последнего романтического всплеска. Поэты были востребованы.