7 сентября 1992, понедельник

В семь утра Валерия разбудил телефонный звонок Казакова.

— Настроение подпорчу тебе, Валер. Мне вчера вечерком много чего наболтали за бутылкой. Демжо, сука, на тебя решил наехать по-настоящему.

Казаков рассказал, что начальник инспектората, узнавший о сохранении им своей должности, воспрял духом: решил устроить чистку в инспекторате и рассчитаться со всеми своими внеинспекторатскими антипатиями. В их число Демжо не забыл включить и детектива. Григорий не знал деталей: ему только сказали, что будет внезапная инспекция к Валерию в агентство.

— Спасибо, Гриш, понял. Предупрежден — вооружен.

— Цыган, ты проникнись, на этот раз дело серьезное. Мне сказали, что этот больной тебя вообще закрыть мечтает.

Деметер понял, что слово «закрыть» в данном случае означало не прекратить деятельность агентства «Регион», а посадить его руководителя.

— Поручил он тебя Хмыле. Чеботару ведь на подляны мастер. Он и провокацию какую может замастырить.

Казаков также рассказал, что в Кишиневе затеяли кампанию против «негосударственных структур, незаконно присваивающих себе функции правоохранительных органов». Агентство «Регион» — как раз «хороший материал». Не на «Безопасность» и «Щит» они ведь будут «наезжать».

— Через день-другой у меня будет конкретика. Не щелкай клювом!

Что, испугался? Правильно испугался.

Валерий хорошо знал, как работает государственная правоохранительная система. После прихода независимости и капитализма много хорошего из нее ушло, но всё плохое осталось. Если система взялась тебя «разрабатывать», если попал в ее шестеренки — всё, не спасет тебя никто и ничто. Как, наверное, и в любом государстве. Что «шестеренки» в стране, где живет Деметер, ржавые и кривые — не важно. Если у него появится любая официальная судимость по уголовному делу, пусть даже приговор — всего лишь штраф, то работе детективом конец. Как и любой официальной работе, хоть как-то связанной с его профессией.

Деметер позвонил домой Изе.

— Вся документация и бухгалтерия у меня в идеальном порядке, - заверила она. - А уж провокации...

— С сегодняшнего дня в контору не приходишь, вместо тебя — автоответчик. За новые дела не беремся. Замрем, надо, чтобы о нас на время забыли.

— Как о нас забудут, когда наши объявления во всех местных газетах в воскресенье снова были напечатаны? А в «СП» еще и рекламная статья об АОНах.

— Повторяю: автоответчик. Может, тебе вообще уехать из города куда-нибудь на пару недель? Я тебе денег дам.

— Ещё чего! Сам уезжай! И не нужны мне твои деньги! И в офис буду ходить: там компьютер, мне надо учить иврит.

— Я привезу тебе компьютер домой.

— Нет! Я привыкла на работе, дома у меня его и поставить некуда. И в офисе надо слушать тот же автоответчик — вдруг что важное? Твой адвокат тебе, например, позвонит. Кстати, в офисе надо и убираться, а то все грязью зарастёт.

Деметер долго убеждал Изу, что лучше ей в офисе показываться не надо, но бесполезно.

Чертова упрямая еврейка!

— Ладно. Но никому не открываешь и ни с кем не говоришь по телефону, кроме меня.

Валерию даже пришла в голову безумная мысль, что кто-то из подручных Чеботару может позвонить Изе, прикинувшись им, Деметером! И устроить провокацию. В инспекторате есть один гаврик, который умеет имитировать голоса.

Не впадай ты в паранойю!

— Теперь, когда я буду тебе звонить в контору не с домашнего телефона, буду не представляться, а говорить кодовое слово, пароль. Только после этого отвечай.

Иза рассмеялась.

— Боишься, что будет как в фильме «Имитатор»? Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша.

— Придумай кодовое слово.

— «Кошка».

 

Боцман прислал Валерию для визита в «Лучафэрул» аж пятерых человек. Трое из них были первыми в списке остающихся с Баланом после его отказа от рэкетирского бизнеса. Возглавлял группу Константин Золотницкий по прозвищу Одесса. Одесса не ругался матом, блатной жаргон употреблял по минимуму. Валерий знал, что он окончил что-то вроде полиграфического техникума или даже соответствующего факультета в вузе. Но нашел себе дело поинтересней типографского.

Детектив обговорил с гангстерами, как будет проходить операция.

— Сценарий такой: вы все злые, один я добрый.

«Пижоны» засмеялись:

— Сыграем как в кино, Валер. Все обосрутся и расколются.

В комнате совещаний, кроме сидевшего во главе стола заместителя директора фирмы Юрия Кравца, было еще три человека плюс секретарша. В комнату вошли Деметер и Одесса, остальные визитеры остались у незакрытой двери.

— Меня зовут Валерий Ионович. По заданию охранного предприятия «Безопасность» провожу расследование по поводу...

Кравец, мужчина лет тридцати в костюме и темных очках, уверенно глядя на Деметера и Одессу, снисходительно произнес:

— Во-первых, являться на деловое совещание без приглашения невежливо. Во-вторых, наша фирма к предприятию «Безопасность» более не имеет отношения. Сейчас я произнесу одно имя, вы все поймете и покинете нас.

Заместитель сделал эффектную, по его мнению, паузу:

— Максим Фокин!

Есть же на свете дураки.

Деметер посмотрел на Одессу. Тот подмигнул, махнул рукой своим гангстерам в открытую дверь, картинно выхватил пистолет и наставил его на заместителя. То же самое сделали прочие пижоны.

Золотницкий насвистывая подошел к Кравцу.

— Что, Юрасик, думал, что так только в кино бывает? Встал!

Побледневший заместитель, переводя взгляд с одного из наставленных на него стволов на другой, поднялся и опрокинув стул.

— Сеня, браслеты!

Сеня Маленький подошел с наручниками:

— Ручонки!

Кравец послушно протянул руки. Одесса вынул из кармана пластинку лейкопластыря (Деметер улыбнулся: старая школа), залепил Кравцу рот.

— Это чтобы ты Фоку не позвал, а то побаиваемся мы его очень.

Золотницкий повернулся к работникам «Лучафэрула»:

— Господа, никто ничего не боится, боится только он. — Затем угрожающим взглядом обвел сидящих за столом. — И тот, кто на него похож. Не волнуйтесь, жизнь мы ему сохраним.

Сеня Большой зловеще добавил:

— Только заставим жалеть, что родился.

Одесса, Сеня Маленький и Сеня Большой вывели Кравца.

Валерий сказал оставшимся в комнате «пижонам»:

— Коллеги, я думаю, вы свободны. По-моему, проблемных людей в этой комнате больше не осталось, ведь так, господа? Или как?

Заговорил самый старший из лучафэруловцев — начальник транспортного отдела.

— Мы просто наемные работники. К разборкам разных «крыш» отношения никакого не имеем. Богдана Кимовича все мы уважаем. Все, что знаем, скажем.

Когда «пижоны» вышли, работники «Лучафэрула» несколько расслабились, чувствуя, что Деметер всё-таки не из бандитов. И он спокойно объяснил, что хочет узнать:

— Как говорят в американском кино: правду, всю правду и ничего кроме правды. Я никому не желаю зла, но мне очень не нравятся слова: «Я не знаю».

Однако, когда детектив стал допрашивать сотрудников «Лучафэрула» поодиночке в кабинете директора, слова «не знаю» он услышал не раз.

Все говорили, что об операции Лозы и, тем более, о похитителях им ничего не известно.

Предположения о том, что к пропаже директора причастен его заместитель, все сотрудники фирмы единодушно отвергали.

— Он, конечно, подловатый, но пойти на такое всё-таки не мог, — уверенно заявил начальник транспортного отдела. — Да и способностей организаторских у него нет.

Валерий требовал у сотрудников сказать обо всем, что показалось в событиях последних недель необычным, и высказывать любые гипотезы.

Начальник цеха обработки отметил, что около цеха в течение дня стояла фура с румынскими номерами, вечером уехала. Чужие машины на площадку не допускались, это было по согласованию с Лозой.

— Ещё если из необычного... У нас в цеху комнатка отгорожена, где обедаем и переодеваемся. Там стоит печка-буржуйка, зимой чтобы греться. И в середине августа хозяин как-то вдруг велел печку растопить, сказал, что ему надо архивные документы сжечь.

Жег бумаги Лоза сам. Что именно — не рассмотрели, но видели, что какие-то газетные вырезки и ксерокопии.

Начальник транспортного отдела подтвердил информацию о фуре. Лоза ему дал задание: обеспечить удобную, безопасную и бесплатную стоянку фуры из Румынии, «и чтобы в сторонке от всяких гаишных рук загребущих». Сначала на один день, а через два дня — еще на трое суток, но, может быть, меньше или больше. Один световой день фура стояла у цеха обработки, а для длительной трехсуточной стоянки пришлось использовать площадку в пригороде — в Корлатенах. Там у «Лучафэрула» был закрытый по причине неудачно выбранного места пункт приема металлолома, а рядом со строением — просторная стоянка.

Хозяин объяснил транспортнику, что фура принадлежит румынской фирме, хозяин которой — хороший знакомый Лозы. Не деловой партнер (фирма к металлолому отношения не имеет), а просто у него с Лозой личные дружеские связи. Сказал, что приходить на стоянку в Корлатенах начальнику по транспорту не нужно: сами всё найдут.

Начальник транспортного отдела своё дело знал: сказал и какой государственный номер у фуры, и какой у нее цвет, и какого она типа.

— А что такое «изотермический фургон»?

Специалист объяснил, что это нечто похожее на фургон-рефрижератор, но без холодильного оборудования, только с теплоизоляционным слоем на стенках и крыше. Перевозить в фуре с таким фургоном замороженное мясо нельзя, но свежие фрукты, медикаменты, молочную продукцию — можно.

Самый молодой из лучафэруловцев, начальник отдела пунктов приема металлолома, относился к Валерию доброжелательней всех и был самым разговорчивым, но тоже не обрадовал информацией.

— Я ведь всегда на отлёте, по пунктам катаюсь. В кабинете своем офисном почти не бываю.

Лоза спрашивал начальника отдела о том, насколько удобна стоянка рядом с законсервированным пунктом приема металлолома в Корлатенах и что там сейчас внутри помещения пункта.

— Я еще спросил у Богдана Кимовича, нужны ли ему ключи от пункта, он ответил, что нет и что мне, и вообще никому, туда приходить не надо.

В пункте ночевали водители фуры. Чтобы не светиться в гостинице и на съемных квартирах.

Опросив мужчин, Валерий немного поговорил с секретаршей, которая сказала, что ей добавить к тому, что сообщила вчера, нечего и что пока сотрудники «Лучафэрула» были в помещении без Валерия, ничего не обсуждали.

Валерий заглянул в кабинет заместителя директора, где его допрашивали Одесса и двое Сеней — Маленький и Большой.

Заместитель директора «Лучафэрула» сидел в наручниках, привязанный к стулу. Следов побоев на лице у него не было. Но Валерий знал, что это просто манера «пижонов»: на лице следов не оставлять, руки-ноги не ломать. Как в полиции.

Одесса, выйдя из кабинета, сказал Валерию, что Кравец клянется: к похищению Лозы непричастен.

— А Фокин причастен?

— Эх, не спросили.

Ребята недогадливы.

— Мы его все больше о своём пытали... У нас тут более важная задачка нарисовалась. Шеф велел узнать, где сейчас сам Фока кантуется. Берлогу свою он сменил, после того как с шефом расплевался. Спрашивали этого баклана, но он вроде не врёт, что не знает, — Фока хоть и дурак по жизни, но адрес не сказал.

— Он мог дать ему какой-то телефон для связи: свой или какого-то его подручного.

— Спрашивали, говорит, не давал, всегда звонил сам.

— Много шансов, что Кравец лжет, по каким-то причинам боится Фокина больше, чем вас. «Лучафэрул» у Фокина — первый шар, ему нужен канал оперативной связи. Записную книжку Кравца проверили?

— У него в карманах записной книжки не было.

— В портфеле, в рабочем столе? Если не записная книжка, то телефонник, ежедневник...

— Ты думаешь, что он номер такого бобра в телефонную книжку запишет, рядом с номерами ЖЭКа и парикмахерской?

— Константин, обычные люди редко ведут себя, как штирлицы.

Телефонник нашелся в портфеле Кравца. На страничке на букву «Ф» без всякой зашифровки было написано «Фокин Макс» и два номера телефона, первый зачеркнут — сменился.

— Бывало такое, чтобы ты по этому телефону звонил Фокину вечером?

— Бывало, — потерянно ответил заместитель директора. — В десять вечера звонил.

— А какая разница, во сколько этот баклан Фоке звонил? — с любопытством спросил Костя.

— Если человек берет трубку телефона в десять вечера, значит, живет он, скорее всего, именно там, где стоит этот телефон.

Валерий вышел, позвонил Изе с аппарата секретарши «Лучафэрула».

— В настоящее время сотрудники детективного агентства «Регион» не могут Вам ответить...

— Кошка.

Иза посмотрела номер телефона в компьютерной базе данных. Валерий вручил Одессе листок с записанным адресом. Новое место обитания Фокина было в «Китайской стене» — комплексе многоэтажек на бульваре Ларисы. Бульвар так назывался не в честь женщины, а в честь города-побратима из Греции.

Обрадованный Одесса вышел снова звонить Боцману.

— Валер, шеф передает большое спасибо за адресок.

— Вы бы и без меня все выяснили.

— Мы бы выяснили неизвестно когда, а у шефа горит. Это только у одного тебя чуйка, как у Шерлока Холмса. Но Фоку допросить не получится: босс его передаёт «щиткам». Фока ведь шефа лесом послал, ну и взаимно. Он им про твои подозрения о Фоке скажет, они спросят.

Деметер решил все-таки устроить Кравцу настоящий допрос и сразу в лоб спросил, причастен ли он к похищению хозяина и знает ли, где Лоза.

— Я ведь им уже говорил...

Костя Одесса кивнул Сене Большому. Тот встал и, как-то даже не особо размахиваясь, страшно ударил Кравца ногой в бок. Кравец упал на пол вместе со стулом. Сеня Большой занимался то ли карате, то ли дзюдо.

Сеня Маленький взяв одной рукой Кравца за волосы, привел упавший стул в стоячее положение вместе с привязанным к нему заместителем директора.

Ну вот, для Демжо есть повод завести на тебя дело: участие в пытках.

— Юрасик, когда господин следователь задаёт тебе вопросы, на них надо отвечать, — наставительно сказал Одесса.

Кравец отвечал, но не рассказал ничего полезного. Об операции, которую Лоза готовил, Кравец не знал и догадок не имел, хозяин его ни к какой серьезной информации никогда не допускал, да и в офисе сидеть не давал. О пропаже Лозы Фока узнал вроде бы от Кравца, но при этом вроде бы не удивился. О таких вещах, как распорядок рабочего дня Лозы и тому подобном, Фокин Кравца не спрашивал. Спрашивал о вещах, касающихся материального положения: какая у Лозы машина, какая квартира.

— И домашний адрес ты ему сказал? И номер машины?

— Нет, только в каком доме он живет. Я квартиру его не знаю.

Если известно место работы человека и дом, где он живет, номер квартиры похитителям не особо и нужен. Как и номер машины.

К концу беседы Кравец сник: видимо, понял, в какой он ситуации. На вопрос, причастен ли, по его мнению, Фокин к пропаже Кравца, равнодушно ответил:

— Не знаю. Может, Фокин, а может — не Фокин. Мне-то что? Вы меня за час инвалидом сделали.

Валерий считал, что похититель — не Фокин. Нелогично, что, похитив владельца фирмы, бандит стал бы контактировать с его замом на предмет того, чтобы «Лучафэрул» перестал платить дань Боцману и перешел под крыло Фоки. Но Фокин мог на Лозу кого-то навести, помочь тем, кто его искал.

Валерий задавал вопросы и слушал ответы, перебирая вещи из портфеля заместителя директора и содержимое его письменного стола. Ничего по делу Лозы там, как, впрочем, и предполагал Деметер, не нашлось. Среди канцтоваров валялось полдюжины батончиков «Сникерс».

— Экий сладкоежка, — удивился Одесса.

— Надо бы ему завернуть рукава, — сказал детектив.

Валерий указал на следы на руках Кравца:

— Наркоманы называют это «дороги». Следы от частых уколов в вену. А сладкое им нужно, потому что оно компенсирует какие-то там побочные действия героина. Поставлял героин ему, думаю, тот же Фокин или его человек. На этом деле Фокин его и зацепил.

— Э-э-э, Юрасик, да ты вообще говно, — протянул Одесса.

У Кравца началась истерика. Да, одно дело, когда ты сам о себе знаешь, что ты кусок дерьма, а другое — когда об этом знает широкая публика. Кравец кричал, что у него сломана жизнь, что он уже всё, что знал, сказал. Заплакал:

— Отпустите вы меня или убейте. Я же тоже всё-таки человек!

— «Все мы люди, все мы человеки, и живем притом в двадцатом веке», — продекламировал Одесса строчки из песни советского ресторанного певца. Посмотрел на Валерия, тот сделал знак рукой: всё, спрашивать больше не о чем.

Золотницкий сказал Кравцу:

— Мочить мы тебя не будем, мы же обещали. Свалишь из этого города сегодня же, мы это проконтролируем.

— Куда?

— Это твои проблемы, Юрасик.

Деметер подумал, что по сравнению со «щитками» люди Боцмана даже чуть ли не гуманисты.

«Пижоны» собрали работников фирмы в комнате для переговоров. Кравец, с которого сняли наручники, снова одетый в пиджак с галстуком, зачитал перед коллективом собственноручно написанное заявление на имя Светланы Лозы об увольнении по собственному желанию «по причине нарушения мной корпоративной этики и употребления наркотических веществ». Последняя фраза в заявлении была: «Прошу меня не искать, я уезжаю из города в связи с тем, что имею угрызения совести». Диктовал Кравцу текст Валерий, Одесса ему сказал: «Тебе только романы писать». Кравец передал заявление секретарше для отправки его заказным письмом Светлане Лозе в больницу.

После ударов Сени Большого на ногах Кравец стоял нетвердо, и было ему уже на все наплевать.

Деметер предъявил сотрудникам найденную им у Кравца коробочку со шприцем и резиновый жгут. Пакетик с героином не нашелся, но и так убедительно. Кравец равнодушно закатал рукава, лучафэруловцы посмотрели на «дороги». Потом бывшего замдиректора увезли «пижоны», а Валерий пешком пошел домой.

Спектакль с Кравцом в «Лучафэруле» он провел на случай, если все же дойдет до какого-то полицейского расследования. Сотрудники зама не любили и при общении с полицией это сыграет положительную роль для Деметера и «пижонов».