В 1934 году, когда О. Мандельштам был арестован первый раз, большой террор только начинался: на допросах не всегда били, из ссылок возвращались. Из 78 899 репрессированных расстреляны были 2056 человек, остальных отправили в ГУЛАГ или в ссылку. Осип вернулся. Он был по-прежнему одержим «мировой культурой», потому неуютно ему жилось во время «великой муры».

Мне на плечи кидается век-волкодав,

Но не волк я по крови своей.

Пройдет несколько лет, и от сталинских репрессий пострадает каждый третий из слушателей мандельштамовского стихотворения – Б.Л. Пастернак этот поступок друга называл самоубийством:

Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там припомнят кремлевского горца.

Пастернак оказался прав – Осипу стихотворение о Сталине не простили! Сегодня известен донос на Мандельштама от 6 марта 1938 года В.П. Ставского (настоящая фамилия Кирпичников, 1900–1943), советского писателя. Он был генеральным секретарем СП СССР в 1936–1941 годах. Являлся членом РКП(б) с 1918 года, главным редактором «Нового мира» с 1937 по 1941 год. Донос был написан Ежову: «Уважаемый Николай Иванович! В части писательской среды весьма нервно обсуждается вопрос об Осипе Мандельштаме. Как известно – за похабные клеветнические стихи и антисоветскую агитацию О. Мандельштам был года три-четыре тому назад выслан в Воронеж. Срок его высылки окончился». В заявлении секретаря Союза писателей СССР речь шла не только об Осипе Мандельштаме, но и об Иосифе Пруте и Валентине Катаеве, они были названы им как «выступавшие остро» в защиту Осипа Мандельштама.

К письму клеветник приложил заключение П.А. Павленко «О стихах Мандельштама»: «Я всегда считал, читая старые стихи Мандельштама, что он не поэт, а версификатор, холодный, головной составитель рифмованных произведений. ...Язык стихов сложен, темен и пахнет Пастернаком… Советские ли это стихи? ...Если бы передо мною был поставлен вопрос – следует ли печатать эти стихи, – я ответил бы – нет, не следует».

Письмо Ставского, пролежав у Ежова без видимого движения почти месяц, было зарегистрировано в 4-м отделе ГУГБ 13 апреля. Именно в этот день началось служебное обоснование будущего ареста Осипа Мандельштама: начальник 9-го отделения 4-го отдела ГУГБ В.Н. Юревич, основываясь на письме Ставского, написал соответствующую «Справку». На ней видны три резолюции: «т. Фриновский. Прошу санкцию на арест. Журбенко»; «Арест согласован с тов. Рогинским»; «Арестовать. Фриновский. 29 апреля 1938 г.».

 Арестовывала Мандельштама опергруппа (сотрудники НКВД Шишканов и Шелуханов) 2 мая (по документам НКВД – 3-го мая). Проводить мужа до станции Черусти жене не позволили. А 9 мая, согласно служебной записке № 16023, отдано было распоряжение доставить поэта из внутренней тюрьмы в Бутырскую и поместить в общую камеру. «Выписка из протокола ОСО при НКВД СССР» за проштемпелеванной подписью ответственного секретаря Особого совещания тов. И. Шапиро удостоверяет, что 2 августа члены ОСО слушали дело № 19390/ц о Мандельштаме Осипе Эмильевиче, 1891 года рождения, сыне купца, эсера. Постановили: «Мандельштама Осипа Эмильевича за к.-р. деятельность заключить в ИТЛ сроком на пять лет, считая срок с 30 апреля 1938 г. Дела сдать в архив». Все документы были переданы в Бутырскую тюрьму для отправки поэта на Колыму. И 8 сентября этап, с которым находился Мандельштам, отправился из Москвы.

31 января 1939 года инициатор и организатор ареста поэта Осипа Мандельштама Владимир Ставский был награжден орденом «Знак Почета».