Медведи

Побывать в северной тайге и не столкнуться с медведем — почти то же, что прожить в Париже и не увидеть химер собора Нотр-Дам. Пожалуй, ни один обитатель российских лесов не является персонажем стольких историй, легенд, домыслов и поговорок. Самое удивительное, что навороченные охотничьи байки иногда бледнеют в сравнении с реальностью.
Бурый медведь тысячелетиями выживает рядом со своим неутомимым преследователем — разумным двуногим хищником, более опасным, чем все остальные, вместе взятые. И он многому научился у человека. Достаточно один раз сходить в цирк, чтобы убедиться в этом. Да и в природе, сталкиваясь с косолапыми, трудно отделаться от ощущения, что у них есть не только звериная хитрость, но и цепкая память, смекалка и явные зачатки аналитического мышления. Интеллект бурого медведя и его белого собрата, живущего в арктическом безлюдье, — две большие разницы.
Будучи милыми, забавными, игривыми существами в щенячьем возрасте, мишки к трем-четырем годам превращаются в грозных зверей, опасных даже для своих сородичей. Не приведи Господь попасть под медвежью лапу, наделенную силой трех Шварценеггеров и длинными, как у киношного Фредди Крюгера, острыми когтями. Проклятье для охотника, если в его отсутствие зимовье посетит косолапый. То ли из шкодливого хулиганского куража, то ли из мести за потревоженную жизнь, сомнет, словно консервную банку, сваренную из стального листа печку, разорвет в клочья оцинкованное ведро, вышибет окна и дверь, все перевернет вверх дном. Найдя банку сгущенки, раздавит ее между лапами, как куриное яйцо, мешок сахара или муки разорвет, часть слижет, остальное утащит в кусты, рассыпав по земле содержимое.
Питаясь большую часть теплого времени года растительной пищей, перед спячкой для медведя вопрос жизни и смерти — раздобыть белковую еду. Без нее он не наберет запаса жира и не переживет зиму в безмятежном анабиозе. Перед зимой и в голодное лето, бедное ягодой, медведь часто теряет страх перед человеком. Иной раз оторопь берет от его изобретательности, находчивости и дерзости, с которой он орудует под носом у человека. Как тут не вспомнить жуткий образ отарков в фантастическом рассказе С. Гансовского «День гнева» — разумных медведей-мутантов, выведенных в тайном военном эксперименте, обладающих вычислительными способностями ЭВМ и сохранивших звериную силу и лютость.
Лето 1982 года на востоке страны выдалось жарким, засушливым. От БАМа до Заполярья небо подернулось прогорклой дымкой от бесчисленных лесных пожаров. На Индигирке это бедствие обернулось нашествием голодных и обозленных медведей. В Усть-Нере появились разговоры о медведях, шастающих по помойкам и свалкам бытового мусора за окраиной. Мне на втором году жизни в Якутии они поначалу показались местным фольклором.
В жаркий июньский день большая компания сотрудников геологоразведочной экспедиции, оставленных в душном поселке для написания отчетов, отправилась на пикник к симпатичному слиянию Индигирки и Неры в версте от поселка. Отдых на природе, как обычно, сопровождался обильной выпивкой. Почувствовав, что начинает покачивать, я решил охладиться в реке. Переплыв нерскую протоку, заметил за ней другую, более широкую. Не долго думая, с шумным плеском ринулся и в нее. Не успев доплыть до середины, услышал какой-то треск в прибрежных кустах на другой стороне. Заинтригованный, кто или что там ломится, доплыл до источника недавнего шума и остолбенел: на влажном песчаном берегу — свежие отпечатки когтистых лап внушительного размера, ведущие в глубь залесенного острова. И рядом с ними — две строчки следов помельче, но тоже когтистых.
Хмель из головы вылетел мгновенно. Забыв про свое недавнее желание понежиться на горячем песке после заплыва в холодной воде, немедля ринулся обратно, то и дело оглядываясь на оставленный берег. Вернувшись к месту пикника, никому ничего не сказал, решив, что все равно не поверят.
А через пару недель вся Усть-Нера только и говорила о крупном звере, разогнавшем дорожных строителей возле моста через Индигирку, в четырех километрах от поселка. Перепуганные дорожники, оставив свой бивак на произвол мохнатому пришельцу, понеслись на машине в милицию. Милиционеры похватали служебные автоматы и примчались к месту происшествия. Зверь, и не думавший уходить с захваченных позиций, пал жертвой своей неосмотрительности, изрешеченный очередями. Вскоре трагедия чуть не произошла в местном пионерском лагере, стоящем на берегу реки чуть выше аэропорта. Медведь пришел среди бела дня, наведя панику среди ребятни. Хорошо, что сторож оказался не робкого десятка, убил зверя на месте.
Потом пошли повторяться кому смешные, а кому не очень истории о сборщиках ягод, в выходные дни выбирающихся на моторках на заветные поляны вниз по реке. Медведи приноровились разгонять их в самый подходящий момент, когда ведра уже наполнены голубикой. Завидев внезапно объявившуюся клыкастую и рычащую морду, люди с воплями кидались к лодкам, бросив собранный урожай под ноги хозяину тайги.
Петя Михайлов в тот год на пару с Игорем Груником плыл на моторке по индигирским протокам, отбирая пробы скальных пород из бортовых обрывов. В один прекрасный день они выбрались из лодки на берег, намереваясь перекусить после трудов праведных. Дело было рядом с поселком, карабин в тот день Михайлов с собой не взял. Не успев развести костерок, услышали близкий шорох в кустах у себя за спиной. Обернувшись на звук, обомлели — в четырех шагах мохнатая морда размером с ведро. Одним прыжком слетели к лодке, столкнули ее на быстрину, мотор, словно почувствовав серьезность положения, завелся с пол-оборота. Рванув по протоке, увидели колыхание кустов параллельно своему курсу; несколько раз медведь показался на берегу, потом отстал. Вернувшись в лагерь, Михайлов в запале схватил карабин и помчался назад брать реванш за свое бегство. Но медведя и след простыл.
Двумя годами позже Виктор Ткачев шел с напарником вдоль левого скального борта долины реки Ольчан в ее низовьях. Обогнув очередной скальный выступ, они замерли. Впереди на небольшой поляне выясняли непростые личные отношения сразу четверо медведей. Дело было в июле, в разгар медвежьих свадеб, очевидно, трое из этой компании были соперниками-самцами, пытавшимися превзойти друг друга в глазах мохнатой дамы.
Ткачев, хоть и нес на спине кавалерийский карабин образца 1944 года, надежное, безотказное оружие, решил в такой ситуации не испытывать судьбу. Еще будучи студентом-практикантом, работая на безлюдной реке Халкан в истоках Индигирки, он был свидетелем того, как атакующая медведица, получив пулю в сердце, прошла еще два десятка метров, прежде чем упасть. Тихонько отступив, Ткачев со студентом сочли за благо подняться на высокий обрывистый берег и пойти по его кромке, обходя сверху место нежданной встречи. Пройдя, как им показалось, достаточно, они спустились по промоине в скале к берегу и вновь остолбенели — следом за ними к воде выскочила та же самая мохнатая компания. Оказывается, медведи не остались на месте, а двигались по прибрежному лесу параллельным курсом и вот теперь обнаружили присутствие людей.
Не будь на дворе времени гона, звери, наверное, тотчас скрылись бы из виду. Но теперь для них отступить — «потерять лицо» перед дамой. Разом зарычав, все трое самцов, закрыв собой самку, двинулись вперед. Ткачев со студентом забежали в реку, но увидели, что преследователи, похоже, отступать не намерены. Тогда Виктор пальнул из карабина над головами. Те ушли не сразу, выдержали паузу, потом не торопясь скрылись в зарослях, оставив людей по пояс в воде.
Трагикомичная — смех сквозь слезы! — встреча с медведем произошла с одним из наших геологов на том же Ольчане, рядом с приисковым поселком Октябрьский (который ныне остался только на карте). В тот день Гена пошел один, не слишком беспокоясь о правилах ТБ, одиночные выходы категорически запрещающих. Да и чего бы ему было беспокоиться — с сопки, по которой он шел, поселок виден как на ладони, внизу по дороге пылят машины, в речке плещутся приисковые ребятишки. Поднявшись на лысую вершину, он нос к носу столкнулся с медведем, деловито слизывающим прошлогоднюю бруснику. Если бы у парня хватило ума тихонько, без шума и паники отступить, то все бы и обошлось, но появление медведя в людном месте, почти на окраине поселка настолько его шокировало, что он сломя голову помчался прочь, треща ветками кустов и гремя камнями на склоне. И у медведя сработал тот же рефлекс, что и у обычной дворняги, норовящей укусить убегающего человека.
Завидев, что зверь несется следом, Гена, потеряв очки, белкой взлетел на вершину тощей невысокой горной лиственницы. Будь у мишки серьезные намерения, ему бы ничего не стоило добраться до перепуганного труженика геологических полей. Но он ограничился тем, что подошел к дереву, накренившемуся под непосильным для него грузом, встал на задние лапы, взмахнул передней лапой и порвал когтями Генкин сапог, зацепив при этом и ногу. После этого с сознанием собственной крутизны и выполненного долга ушел доедать ягоду.
Убедившись, что обидчик ушел, Гена слез с дерева и приковылял в поселковую амбулаторию за первой помощью. По дороге он мучительно размышлял, как ему изложить причины травмы. Сказать правду — вылезет наружу его одиночное хождение, а начальского гнева он боялся пуще медведя. И он не придумал ничего лучше, как сказать, что приисковые собаки подрали. Пришлось вдогонку к пережитому получить два десятка болезненных уколов для профилактики от бешенства.
В августе 1989 года я попал на капитально обустроенную геологическую базу моего товарища Володи Нужина, расположенную на речке Курун-Агалык в четырех километрах выше приискового поселка Победа. Целью моего визита было посещение бани. Странствуя с летучим отрядом, для помывки мы довольствовались теплой водой в палатке, а тут вышли к участку детальных работ, где быт налажен основательно, и как не воспользоваться возможностью попариться в бане на берегу чистой горной речки!
Вез меня и моих спутников — студентов-практикантов из Свердловска — вездеходчик Андрей, долговязый парень лет двадцати, заметно заикающийся. Оказалось, что заикаться он стал неделю назад, когда ехал по старой грунтовой дороге вдоль некогда отработанной золотой россыпи. Проезжая через густые кусты дикой малины (на золотом Севере малина почему-то предпочитает именно старые разработки), потревожил крупного медведя. Мишка ничуть не испугался механического чудища, наоборот, в гневе выскочил навстречу, навалился грудью на капот вездехода и врезал лапой по лобовому стеклу, разбив его, словно кувалдой. Будь на месте Андрюши решительный человек, дал бы по газам, — куда живому существу, даже могучему медведю, тягаться с полуторатонной железной махиной? Но Андрей забился под сиденье и трясся там, пока его не нашли обитатели базы, встревоженные невозвращением вездехода.
Прибыв в лагерь под вечер, баню мы протопили уже ночью. Пойдя в густых августовских сумерках в последний раз подбросить дров, я и подумать не мог, что скрежещущая массивная дверь банной печки вызовет такой переполох. В ночной тиши звук закрываемой проржавевшей двери так резанул уши, что из палаток повыскакивали люди со столами наперевес и промчались мимо меня с криком «Опять медведь пришел!». В полном недоумении, не сразу сообразив, что скрежет двери они приняли за звериный рык, я зашел в палатку, покинутую храбрыми охотниками. Единственный, кто не принял участия в решительной атаке на мнимого медведя, был тот вездеходчик, забившийся под нары и всхлипывающий: «За мной гад пришел». С трудом преодолевая желание расхохотаться до колик в животе, я как мог утешил парня, объяснив ему, что это всего лишь массовая звуковая галлюцинация. Андрей поверил и выбрался из-под нар, лишь когда вернулись обескураженные охотники, не обнаружив никакой опасности.
В сентябре 1990 года уже упомянутый Ткачев с двумя другими геологами приехал на вездеходе к старой бане на ручье Левый Интах, оставленной лесорубами, забрать складированные там рудные пробы. Подъехав к бане, остановились в полном недоумении: помещение наполовину объема забито мхом. Разгадка нашлась, когда подо мхом обнаружилась полусъеденная туша оленя. Тут бы им насторожиться — баня приспособлена под берлогу, а медведь без боя не отдаст добычу, заначенную для нагула жира перед спячкой. Печально бы закончилась эта история, если бы не Муха — лайка Саши Лебединского.
Занятые выгрузкой из бани мха, препятствующего добраться до проб, о новом хозяине зимовья геологи вспомнили, лишь когда яростно зарычала собака. Выскочив наружу и похватав прислоненное к стене оружие, увидели громадного зверя, бесшумно, кошмарной тенью несущегося к своему прибежищу, разоренному двуногими пришельцами. Принято считать, что медведь отступает, видя, что человек не один. Но этому терять было нечего.
Первый залп — мимо! Осталось метров двадцать, три прыжка — и все, поминай как звали. И тут Муха самоотверженно метнулась под ноги разъяренному зверю, на мгновение отвлекла на себя. Второй выстрел Володи Зяблецова оказался точным. Медведь грузно осел на землю, ему добавили еще, мстя за пережитый страх.
Еще одна драматическая история произошла весной 1993 года на том же Интахе. Мужики с разведочного участка рассыпались цепью поперек долины в надежде поднять под выстрел сохатого. Один из охотников, Володя Баймаканов, вместо лося завидел медведя-трехлетку и, не целясь, выстрелил. Зверь метнулся прочь по тропе. Пятна крови на остатках снега убедили стрелка, что он ранен. С присущим молодости азартом Володя метнулся вдогонку. На прямой, как стрела, звериной тропе следы видны как на ладони, но сам зверь успел оторваться от погони и скрыться. Мчась вприпрыжку за подранком, Баймаканов пробежал мимо кучи валежника и лишь боковым зрением различил тень, взметнувшуюся оттуда. Удар сзади, по силе сравнимый с отмашкой кувалды, — и охотник зарылся лицом в лужу талой воды. Что-то грузное обрушилось ему на спину.
Спасли Володю от расправы крики подоспевших людей. Медведь умчался прочь, только его и видели. Потом по следам восстановили картину. Оторвавшись от преследователя, зверь за поворотом тропы повернул обратно, прошел по кустам и залег за укрытием, дожидаясь обидчика. Лишь благодаря присутствию других охотников тот отделался сильным ушибом спины, кровоподтеками, испачканным лицом и порванной курткой. Еще один год жизни после этой охоты будет отпущен ему судьбой, прежде чем взбесившийся поток паводковой воды в реке Антагачан опрокинет в омут и сомнет, как жестянку, его «Урал»…
О самой трагикомичной из всех известных мне медвежьих охот рассказал Володя Щербаков, гонявший в 1980-е годы баржу по Индигирке. Когда он после речного училища в Якутске проходил практику на Лене, его начальником был старый речной капитан, всю жизнь ходивший по этой реке. У того была репутация лучшего охотника на медведей на Лене, и в этом качестве он не раз привлекался к организации «сафари» для больших начальников. В ту позднюю осень Якутский горком партии посетили их коллеги из родственного учреждения, кажется, в Хакасии. Для дорогих гостей было решено устроить медвежью охоту. Обратились к капитану, тот быстро вычислил в нагромождениях берегового плавника по каким-то только ему ведомым признакам берлогу уже залегшего медведя.
Участников охоты с дорогими ружьями штучной работы доставили по замерзающей реке. Капитан расставил их полукругом против лаза в берлогу, а практиканту дал задание, которое тот воспринял с ужасом. Нужно залезть с острым колом на кровлю берлоги, расшевелить им заснеженный навал коряг и потревожить зверя, заставив его вылезти навстречу стрелкам.
Володя, перед лицом высокого начальства не смея отказаться, с замирающим сердцем залез на вершину кучи, ткнул куда-то вниз колом и торопливо соскочил обратно. Никакого результата. Тогда капитан, ругнувшись на неумелого салагу, которому и поручить-то ничего нельзя, даже такого пустяка, полез сам. Всмотревшись в крышу логова, решительно вогнал туда кол.
Результат превзошел все ожидания. Разбуженный медведь вместо того, чтобы вылезти навстречу к поджидавшим его храбрым стрелкам, рванул вверх, разметав могучим загривком нагромождение коряг в крыше берлоги. Капитан кувырком улетел вниз вместе с корягами. Когда практикант оглянулся на охотников, то увидел лишь именные ружья, полукругом лежащие на снегу, услышал треск сучьев в лесу и стремительно удаляющийся топот ног. Рычащий медведь между тем уже почти вылез через дыру в кровле.
Лежащий на земле капитан оказался единственным, кто не потерял хладнокровия. Подтянув к себе старенькую двустволку, он, не целясь, всадил жакан под ухо зверю. После этого ему пришлось долго ходить по густой прибрежной тайге, собирая остальных охотников. Дальше всех убежал и вдобавок забрался на высокое дерево самый важный из гостей. Убегая, он потерял свои очки. После того, как гостя наконец убедили, что опасность миновала и можно слезать, пришлось выводить его из зарослей под руки, чтобы не спотыкался.
В некоторых историях медведь заслуживает большего сочувствия, чем охотники на него. Однажды большая компания охотников с индигирского прииска Победа, обнаружив на лесной тропе свежие медвежьи следы, поставила ловушку — петлю из стального шурфовочного троса. Утром рев зверя подсказал, что ловушка сработала.
Прибыв на место, охотники не нашли ничего лучшего, как устроить съемку саморекламного ролика. По очереди красуясь перед кинокамерой, подходили они к зверю, картинно вскинув руку с ножом, оставаясь на такой дистанции, чтобы когтистая лапа не достала. У медведя, полуудавленного тросом, вместе с пеной из пасти уже и кровь пошла. Наконец у одного из охотников, приискового горного мастера, видимо самого совестливого в этой компании, лопнуло терпение смотреть на мучения зверя, и он застрелил его. Поднялся возмущенный гвалт — еще не все успели сняться. Чуть горняку не вломили за облом съемки. А потом кто-то посмотрел на крепление петли к лиственнице, и все притихли. На тросе остались не перетертыми всего несколько стальных волосков. Еще один-два рывка взбешенного зверя — и была бы им съемка…