В ходе «шоковой терапии» геологическая служба на Северо-Востоке начала стремительно разваливаться. На ее обломках возникли небольшие старательские артели, с переменным успехом добывающие в год от 20-40 килограммов до центнера золота, используя накопленную за много лет геологическую информацию и поисковый опыт. Пока цена на золото пыталась поспевать за общим ростом цен, большинство этих мелких фирм чувствовало себя довольно сносно. Все изменилось в 1996 году, когда к поражению в Чечне и переизбранию больного Ельцина добавился пресловутый валютный коридор с его эфемерной стабилизацией рубля. Это когда цены на энергоресурсы за полгода выросли вдвое-втрое, превысив зарубежные (в Магадане в тот год стали закупать бензин и солярку в США, обходилось дешевле), а цена на золото стояла как привязанная. Мор среди золотодобывающих предприятий прошел тогда по всей стране от Урала до Чукотки. Многие так и не оклемались. Эту судьбу разделило и предприятие, созданное с участием автора этих строк.
Стартовый капитал для его создания был заработан незатейливой по простоте операцией по разработке рудного столба на одном из жильных месторождений. По прошествии времени можно признать, что операция была по сути браконьерской. Без всяких разрешений зачистили бок жилы в самом богатом месте и вручную нагрузили два десятка бочек рудой, отправленных через посредников на районную обогатительную фабрику, где из них было извлечено что-то около трех килограммов золота. Но совесть меня не мучит. Нельканский прииск, вскоре взявший лицензию на разработку этой жилы, обошелся с ней настолько безобразно, что из восьмисот разведанных килограммов золота в товарный концентрат извлек только семьдесят пять, остальные рассыпал по склону с обломками кварцевой руды, рассеял по дороге и утопил в пруде-отстойнике после скверного по качеству обогащения на модульной установке, слепленной на скорую руку дилетантами в этом деле. Часть жилы по головотяпству осталась вовсе не разработанной. В общем, испортили месторождение. А небольшая фирма, возникшая с помощью тех «браконьерских» килограммов жильного золота, худо-бедно за три года своего существования дала 120 килограммов, вполне приличный результат, если мерить не по якутским, а южноуральским меркам.
Нам дали лицензию на разработку россыпи в небольшом ручье, впадающем в Интах. Такие россыпи, несколько раз перемытые, принято называть техногенными. Первую тонну золота здесь добыли зеки, потом трижды или четырежды прошлись старатели. К моменту нашего появления ни одного килограмма достоверных запасов золота на ней не осталось, поэтому особых проблем с получением лицензии не возникло.
Деньги, заработанные на «левой» руде, ушли на оформление лицензии и других необходимых разрешений, а имущество, необходимое для начала работ, — балки для житья, старые бульдозеры и прочее железо, приобретено с помощью нашего снабженца Юры, у которого вдруг прорезался незаурядный талант «вить из песка веревки».
Пройдясь с лотком по бортам долины, старым отвалам вскрыши и промытых песков, я пришел к выводу, что при наличии техники всю эту долину следует перепахать от стенки до стенки — золото есть везде, в том числе и там, где старые разведки дали почти нулевой результат. Грех за это обижаться на шурфовщиков Дальстроя, полумертвых от голода и каторжной работы.
Промывая бортовые, кровельные и плотиковые недоработки шахт 40-х годов, вместе с обильными самородками мы находили стреляные пули от нагана, деформированные от удара в грунт. Вероятно, стрельба поверх голов, а то и на поражение, была действенным стимулом для труда шахтеров с порядковыми номерами на спине.
Итогом нашей разведки и выборочной разработки стал вывод, что золото с промышленной концентрацией в долине есть повсюду. Выяснилась и еще одна причина неудач старых разведок: распределение россыпного металла не просто неравномерное, а в высшей степени неравномерное. Здесь удается наткнуться на «гнезда», где золото можно собирать пинцетом, без всякой промывки. А в двух шагах сколько ни полощи в лотке грунт, с виду точно такой же, не поймаешь ни значка. Никакая шурфовка, никакое бурение такую россыпь надежно не оконтурят — попробуй попади редкими выработками в такое гнездо. Только сплошная промывка всей горной массы из разведочных траншей вкрест долины, а еще лучше опытно-промышленная разработка небольших полигонов дают в таких случаях достоверное представление об истинной золотоносности. И еще, конечно, тренированная интуиция, этот прямой и безошибочный метод познания, равноправный со всеми прочими, генерируемая длительным напряжением мозга, комбинирующего, словно детские кубики, груды разрозненных фактов, пока они не сложатся в неожиданно яркую и цельную картину, не оставляющую сомнений для исследователя. Но интуиция, чутье, нюх, озарение, шестое чувство — это настолько неуловимая субстанция, что в обоснование проекта разработки ее не положишь. В этом ее главный недостаток. А вообще в геологии прежде всего нужны люди с развитой и тренированной интуицией. Человеку, лишенному воображения, в поисковом ремесле делать нечего.
Особенностью россыпного золота в нашей долине было обилие небольших (до 20—30 граммов) самородков, необычайно разнообразных по форме: слабо окатанные кубики, пирамидки, «улитки», причудливые комки, изломанные пластинки и проволочки, «звериные головы». Один самородочек весом 5 граммов я назвал «Профиль Маркса». Он удивительно напоминал хрестоматийный портрет человека с орлиным носом и окладистой бородой, с крапинкой черного сланца в качестве глаза. Когда я упаковывал эти неповторимые природные раритеты в посылки для отправки фельдсвязью на аффинажный завод, то чувствовал себя кем-то вроде вандала-конкистадора, плавящего в однообразные слитки уникальные ювелирные творения инков и ацтеков. Надеюсь, после ликвидации нашего не очень серьезного предприятия долина с таким удивительным металлом не будет лежать бесхозной до скончания веков. По моим расчетам, здесь можно взять до тонны золота с вполне приличным содержанием. Были бы добротная техника, оборотные деньги на раскрутку работы и головы на плечах у грядущих горняков.
Кроме россыпного золота, наше предприятие, раздобыв небольшие дробилки и концентрационный стол, занялось добычей и переработкой мелких кварцевых жил с высоким содержанием золота. Таких жил здесь много. Будь они расположены на Урале, их давно бы уже выгребли подчистую. А здесь, за редким исключением, они долго лежали невостребованными в ранге непромышленных рудопроявлений, пока до них не добрались геологи, правдами и неправдами пытавшиеся доказать свою полезность в эпоху странных экономических ориентиров на финансовые пирамиды и другие подобные либеральные ценности.
Способ разработки таких жил простой. Во вмещающих породах жилы, в ее висячем боку проходится продольный разрез. Жилу мощностью от 10 сантиметров до метра в стенке разреза зачищают, аккуратно взрывают и складируют для вывоза на переработку. Наряду со своей собственной рудой мы без лишней огласки принимали на переработку руду, добытую из рудных столбов моими вчерашними коллегами из экспедиции, которым надоело сдавать ее за бесценок через вороватого директора геологического предприятия.
Незабываемое зрелище — работа концентрационного стола по обогащению ураганно богатой золотой руды. Открытая столешница с небольшим наклоном, покрытая обыкновенным линолеумом, прибитым тонкими рейками, обрезанными с торцов по диагонали стола, ритмично раскачивается. Раздробленная до размерности муки руда подается на стол с потоком воды. Частицы безрудных минералов в такт движению послушно перескакивают через рейки до края стола и сносятся по желобу в отвал. А золотинки, частью такие тонкие, что отдельную и не разглядеть, сплошной ленточкой движутся вдоль обреза реек к нижнему углу стола. Как дисциплинированные желтые муравьи в сопровождении серых мошек сульфидных минералов. Вряд ли мне еще доведется увидеть что-то подобное, такой руды на планете больше нет…