Есть в якутском языке слово «чуугун», для русского уха вроде бы знакомое, но звучащее странновато. В переводе это не что иное, как сковородка. И есть забытая Богом и людьми речка с таким же названием — правый приток Антагачана. В поперечном профиле ее долина и впрямь напоминает сковородку — широкое плоское днище с крутыми бортами. Примечательна она необычной россыпью, состоящей из двух струй. В низовье золото крупное, высокопробное, хорошо окатанное, в верховье, отделенном непролазной буреломной тайгой, оно пылевидное, с большой примесью серебра, зато с высоким содержанием в речном галечнике. В далекие уже 60-е годы верховье было отработано старателями, и, говорят, с замечательным результатом. С тех пор в эту глухомань забирались только нелегалы. Единственная дорога сюда по плато на левобережье речки давно превратилась в сплошные непроходимые ухабы, преградившие путь милицейским «уазиком». А ногами человек, одержимый целью, пройдет везде. Даже если он доверху нагружен досками, кайлами, ломиками и продуктами на месяц работы.
В конце октября 1994 года, уже по приличному морозцу, я решил обследовать эту долину — на будущее. В путь отправился на бульдозере, транспортном средстве медленном, но верном, ведомом многоопытным немолодым горняком Володей Никитиным. Втиснувшись вдвоем в тесную кабину, с нудной тряской покатили по камням замерзших долин, к зиме потерявших воду.
На правый водораздел Чуугуна поднялись уже к вечеру. В холодном сиреневом свете предзакатного неба темный проем долины выглядел мрачным. Особенно неуютно стало от мысли о необходимости спуститься (а потом желательно и подняться) по крутому склону с углами, местами превышающими 30 градусов. Единственным притягательным местом на дне ручья казались черные точки домиков, построенных среди леса тридцать лет назад. Утешало также отсутствие дыма над ними. Встречаться с возможными обитателями, совершенно не нуждающимися в свидетелях своего пребывания в золотом распадке, желания не было.
Преодолев внутренние колебания, покатили вниз. На крутом перегибе склона бульдозер начал стремительно набирать скорость, несмотря на выжатый до упора тормоз. Пришлось Володе отжать вес трактора на штоках отвала, врезавшись в склоновый щебень. Дальше мы помчались вслед за гремящим каменным потоком, все же замедлив свое пугающе быстрое движение, и плавно выкатили на нагроможденный нами конус щебня, своевременно засыпавшего двухметровый уступ в подножье склона. Вытерши пот со лба, поехали смотреть жилье на ночлег.
По дороге в последних бликах дневного света я разглядел следы недавней летней активности тайных добытчиков — полузасыпанные снегом закопушки на плотике долины, свежие рытвины в отвалах, пару проходнушек. Подъехав к заброшенному поселку, присмотрели домик с уцелевшими окнами и дверью. Неясная тревога, исходящая от самой потемневшей долины, побудила меня открыть дверь осторожно, прикрываясь ею. Ничего страшного за ней не оказалось, Володя даже посмеялся над моей чрезмерной предусмотрительностью. Однако он посмеивался, а сам стоял в сторонке. Потом, посерьезнев, одобрил мои действия и рассказал историю о самостреле, настроенном на посторонних в таком же зимовье в подобном распадке.
В избушке стояли две старые панцирные кровати, прикрытые тряпьем, а главное, была добротная печка, совершенно не лишняя при ночном морозе под тридцать. Заготовив дров на развалинах других домов, попытались уснуть, однако избыток адреналина в крови после скоростного бульдозерного спуска среди скал воспрепятствовал этому. А еще казалось, что в морозной тьме разлита чья-то невидимая неприязнь к незваным гостям. Чтобы скоротать ночь, несколько раз ставили чайник. Володя потчевал меня бесчисленными старательскими историями, в которых перемешаны суровые порядки артелей, самородки, медведи, люди, не боящиеся ножа и ломика, воровство, смерть, удача, кутежи, деньги и их утрата.
Выйдя в очередной раз наружу, я вдруг заметил в небе странное свечение — серебристое мерцание ночного воздуха в стремительно расширяющейся полусфере над западным горизонтом. Никогда не верил раньше и не верю сейчас ни в какие НЛО инопланетного происхождения. Зачем они нужны, когда на Земле с избытком своих собственных чудес и загадок. Возможно, причуда атмосферной оптики высоких широт отразила через тысячи километров пламя не афишируемого старта ракеты где-нибудь в Плесецке или на Диксоне. От такого зрелища и вовсе исчезли остатки сонливости.
Утром долина показалась более приветливой и симпатичной. Внимательно осмотрев старые разработки, я почувствовал знакомый симптом — подспудную уверенность, что здесь можно еще работать и работать. Володя разворошил по моей просьбе ножом бульдозера мерзлый галечник в подножье невысокого речного обрыва. Набрав обломки грунта в мешок, я водрузил его в кабину, и мы медленно, очень медленно поползли вверх по склону. Поднявшись на водораздел, с чувством изрядного облегчения оглянулись на покинутую долину и мелкой трусцой поехали на свою базу. Когда я промыл оттаявший у жаркой печки грунт с Чуугуна, желобок на дне лотка покрылся блестящей бледно-желтой пылью мелких золотин. Словно Млечный Путь в ночном небе.