С каждым, наверное, бывает: мир сужается до размеров одного человека, одного имени. Каждая буковка имени - целый мир. Это безумие, наверное. Я заучиваю наизусть твои фразы и чувствую их вкус.

Одно только имя хочется вывести, когда сажусь писать. Начинаю с первой буквы и замираю: ведь нельзя же! Но почему нельзя, кто установил такие правила, кто запретил?!

Я знаю, что должен уйти ради тебя.

Ромашка! Прости, не удержался и написал твое имя! Я обещал оставить вас, но не могу!

Я шаг за шагом пытаюсь подобраться к разгадке того, что произошло. Я анализирую слова и мысли, вспоминаю каждое слово, каждый жест и даже выражение твоего лица. Это помогает оправиться от шока. Я дышу глубоко, чтобы справиться с сердечной болью; хожу редко - боюсь упасть. Но ты, Али, мой нечаянный друг, об этом никогда не узнаешь. Всегда ты будешь думать, что я либо смирился и начал новую жизнь, либо живу прошлым и все еще страдаю. А я отныне буду находиться в промежуточном состоянии: в прошлом искать нечего; будущего у меня нет.

Я не хочу излечиться. Я хочу ощущать эту боль. Тебе кажется это самоистязанием? Когда остаешься совсем один, когда темнота, пустота, беззвучие охватывают плотным кольцом, радуешься даже самому тихому биению сердца. И становится не так страшно.

* * *

Странно, меня не передернуло от сознания того, что Маугли, мальчик 14 лет, обманул столько умных(?) взрослых людей, притворяясь сумасшедшим. Это неминуемо подтверждало его вину.

...Однажды Маугли вбежал ко мне в кабинет, перепуганный, запыхавшийся. Я услышал его из коридора. Он вопил как сирена:

- Помогите! Помогите!

Я вскочил:

- Что случилось, Маугли?

- Помогите, доктор! Я посадил занозу! Вот, - Маугли положил на стол босую и грязную ногу.

Я повел его к умывальнику. По дороге Маугли делано хромал и просил:

- Доктор! Ведь вы не отрежете мне ногу? Я не хочу без ноги!..

Я кое-как отмыл ему пятку, тонкой иглой достал занозу - острый шип от розового куста, шутливо рассердился:

- Маугли, я же просил не рвать цветы.

- Это для Ромашки!

Я удивился:

- Ты, брат, у меня романтик...

Мы вместе отправились в зимний сад и выбрали розу для Ромашки.

Ромашка была единственной, к кому даже Дубинин относился с сердечной теплотой. И я, среди многих, безгранично верил в ее чистоту.

В первый день я провожал Ромашку в игровую комнату, но внезапно налетел ураган - Маугли взял ее за руку и увел куда-то. Мне осталось только пожать плечами.

Через неделю я принял в клинику Али, который из собравшейся любопытной ребятни сразу выделил двоих.

- Здравствуй, Маугли. Здравствуй, Ромашка, - сказал Али и поклонился.

Я оторопел: откуда он узнал их имена?! Может, он и правда пророк?

Теперь я вспоминаю, что бесхитростный Маугли с появлением Али стал замкнутым, молчал все время, уходил куда-то в одиночестве... Хотя что я теперь могу сказать, когда узнал о притворстве Маугли?