Блистали очи святых, исполненные света.

Егор увидел нежное лицо матери: она смотрела на него ласково откуда-то изблизи; словно светлая тень её отделилась от иконы и спустилась к нему; почудилось, что она вот-вот погладит его по голове; он любил, когда мама гладила его по голове, и она часто это делала, даже когда он уже в институте учился. — Спустя мгновение, которое истекло, истаяв в вечности, расстилавшейся за плечами, Егор вновь нашёл себя в притемнённом храме, и поставленная им свеча перед иконой Святой Троицы сияла беззвучным трепещущим пламенем. Он перекрестился, неумело поклонился иконе (покосившись при этом: не видят ли его те двое) и вышел из храма.

Он вспомнил, как выглядел храм на цветной вкладке в журнале «Москва». Мама была здесь, ступала вот по этим каменным плитам паперти...

Он спустился на площадь, походил там, прикидывая, с какого места была сделана ею фотография для цветной вкладки, и, нашед, как ему казалось, это место, постоял на нём.

Вечное солнце ощутительно пекло плечи — наверное, как и тем летом, когда мама была здесь. Семьдесят четвёртый год, тридцать лет назад... Над синими с золотыми звёздами куполами храма уплывало, растворяясь в солнечных лучах, белое прозрачное облачко.

На ступеньках храма показались те двое. Иностранец, щурясь и морща бесформенный, словно из ваты, лоб, остановился на паперти, озираясь. Дама держалась на особицу и молчала. Налетел ветерок, взметнул её невесомый шёлковый подол, на миг высоко, до белых трусиков, обнажив полные бёдра. Дама невозмутимо попустила этому озорству.

Иностранец, равнодушно покосившись на её ноги, что-то сказал, почти не разжимая губ; спутница, нахмурившись, в ответ неопределённо повертела в пространстве рукой. Егор понял, что дама не знает языка и не может с мужиком изъясниться.

По одной стороне площади тянулась аллея, засаженная клёнами и кряжистыми старыми тополями, дававшими густую тень; под этой тенью и направились к гостинице дама и иностранец.

Егор, уйдя с пекущего солнца, двинул за ними следом. Зачем? Он смотрел дамочке в спину. Волнами колыхался низ её платья; змеистое покачивание талии, переменчивое колебание линий бедра, того и другого, тяжкое шевеление плотных ягодиц под светло-зелёными покровами... Дама, чуя его разглядывание, шагала напряжённо, наэлектризованной походкой.

Иностранец оказался немцем; он раздражённо бухтел, что в Треславле, в областном центре, должен бы продаваться такой журнал, как «Шпигель»; в цивилизованной стране «Шпигель» должен продаваться всюду.

Дама в ответ некрасиво растопыривала пальцы, говоря по-русски простонародно высоким голосом:

— Четырнадцатый, понимаешь? Четырнадцатый век!

— Да ему храм до лампочки! — благодушно крикнул Егор.

Парочка оборотилась и воззрилась на него.

Иностранец глядел с знакомым презрением, с каким богатые глупые западноевропейцы смотрят на русских и африканцев. Дама тоже зыркнула недружелюбно. Егор пожалел, что вторгся в их разговор, но ничего не поделаешь, пришлось вслед за «а» говорить «б».

— Вашему цивилизованному тевтону свежий номер журнала «Шпигель» нужен, — пояснил он. — Без него он себя европейцем не ощущает.

Недружелюбность по взгляде дамы моментально сменилась на дружелюбную деловитость.

— Ой, вы говорите по-немецки, да? Вы не могли бы ему объяснить?..

Егор, не ускоряя шага, приблизился к ним, стоящим в ожидании. От дамы и от тевтона веяли приятные ароматы нездешних парфюмов.

— Скажите ему, что я с утра звонила мэру и договорилась, что если мы не успеем к часу, то приедем в три. Мэр нас примет в любое время.

Егор перевёл. Тевтон, презрительно играя тусклыми серыми глазами, надменно спросил, что с Русланом.

— Господи, да пьян этот мерзавец! В номере валяется, лыка не вяжет переводчик наш! — выкрикнула дама, в глазах которой полыхнул чёрный бешеный огнь. — Только вы ему помягче как-нибудь переведите, скажите, что у того ночью сердечный приступ был, что ли... Скотина пьяная, поставил нас буквой зю!..

— Ich weiß bescheid, was im Rußland «Herzanschlag» heißt. Ihr Ruslan hat die ganze Nacht dürch in der Bar Wodka geschlabbert.— Тевтон говорил в странной манере: словно выжёвывая слова. — Besoffen! Seien Sie nett, mein Herr, an der Soja zu übertragen, daß ich den Ruslan kündige. Ich hab über. Ich bin satt.[1]

— Переведите ему, что не надо торопиться, всё равно другого переводчика у нас на сегодняшний день нет, — раздражённо велела дама, выслушав перевод.

— Я, конечно, переведу. — Егор пожал плечами. — Но, знаете ли, мадам, бесплатно вкалывать — это как-то не этт самое... Я уж отвык...

— Послушайте! — Дама цепко схватила его за руку. Пальцы у неё были холодные и сильные. — Вы, вообще-то, кто? Может быть, вы посвятите нам день хотя бы сегодня, а? Нам надо съездить в Немилов на приём к мэру. Мы на машине — вон, видите, у гостиницы микроавтобус «ниссан»? малиновый? В Немилове переговоры самое долгое... на час-два. Ну, потом, может быть, мэр пригласит нас или мы его на обед или на ужин. Там нам тоже поперевόдите... поедите, конечно... за счёт пригласившей стороны. Только не наклюкайтесь! И всё, мы возвращаемся сюда. За один неполный рабочий день вы заработаете... ну, скажем, сто долларов. А? Ну, пожалуйста...

В этот миг Егор увидел Савву, который словно из-под земли вырос и тянул свою голову из-за плеча «Зои». Он усиленно мигал, гримасничая, и кивал Егору: мол, соглашайся! Дама оглянулась на Савву и издала нервный вскрик и всплеснула руками.

— Ну, вот, только тебя ещё здесь не хватало!

— Wer ist denn der?![2]— рявкнул тевтон.

— Давайте знакомиться, — развязно вмешался в разговор Савва. — Я — профессор Неледин, направляюсь в Немилов по личной надобности. Это — депутат Госдумы Зоя Леонидовна Недбайло и по совместительству моя супруга. А её спутник, как я подозреваю, барон фон Тéгеле, из Германии... Я правильно подозреваю? Это тот самый? — Он пристально посмотрел на жену и дождался её кивка. — Та-а-ак... А вы кто? — отнёсся он к Егору.

— Вообще-то говоря, я прохожий, — осторожно произнёс Егор. Конечно, он был удивлён встречей своего спутника с женой, но догадался подхватить его игру и прочёл одобрение во взгляде Саввы. — Еду в Немилов... в командировку. От одного благотворительного фонда.

— Браво! — воскликнул Савва и протянул Егору руку для крепкого и поощряющего ложь рукопожатия. — Остаётся только услышать ваше имя.

Егор назвал себя и перевёл сцену знакомства агрессивно хмурившему ватный лоб немцу.

— Gatte?! — Тевтон вытаращил глаза. — Um Gotteswillen, was soll das alles doch bedeuten?![3]

— Переведите, переведите ему, что я хочу нанять вас на сегодняшний день вместо Руслана!

— Мадам, я немного знаком с расценками на подобную работу, — веселясь душою от невиданного ощущения свободы, перебил Егор. — И простите, возиться с вами до вечера я готов не меньше чем за двести пятьдесят баксов. Во-первых, это вдвое меньше, чем содрал бы с вас профессиональный толмач-синхронист, а во-вторых, у меня на сегодняшний день совершенно другие планы. Переводить это вашему тевтону? Платит-то он, как я понимаю.

— Конешно, он! — хихикнула Зоя Леонидовна. — Переводите. А почему вы его тевтоном называете?

Егор перевёл, добавив от себя, что «деньги вперёд». Зоя Леонидовна с решительным  и глуповато-напряжённым  выражением лица кивала, как будто понимала. Савва из-за спины Зои тихонько кивнул   одобрительно. Тевтон пожевал, словно ему на язык что-то попало, молча вынул бумажник, протянул Егору двести пятьдесят долларов и визитную карточку. И повторил, что Руслан уволен.

Егор принял карточку.

    Karl-Heinz Freiherr von Thegele

    Industrieberater & Finanzkonsulent

      Königswinter,   Rheinland-Pfalz

Tel.:02244-5708                 Fax:02244-43230

         E-mail: thegele@finkon.de

— Барон Карл-Хайнц фон Тегеле, промышленный советник и финансовый консультант... из Кёнигсвинтера, земля Райнланд-Пфальц...