12. ЛЕДОВОЕ ПОБОИЩЕ.

          Белохвостый орлан расправив крылья парил вверху, справа по борту, под белыми, – слепящими глаза облаками, из которых, несмотря на ясный день, сыпался мелкий хрусткий снежок.

          Если бы меня спросили, какого цвета был этот день, я бы знал, что сказать.

Он весь был, как слиток неизвестного драгоценнейшего минерала сине-бело-голубых оттенков и только вода в канале, пробитом для нас ледоколом, была серо-зелёного, бутылочного почти, цвета.

          Лёгкий прозрачно-белый пар, курившийся над, только что открывшейся из-под взломанного льда, водой – порывами ветерка относило в сторону. Клочки пара вытягивались надо льдом, по закраинам канала, в тонюсенькие волокнца тончайшей пряжы и – истаивали, теряя форму, и – исчезали  в морозной ослепительной красоте светлого дня.

Как можно было рассмотреть в парящей тёмной полупрозрачной воде рыбу с той высоты, на которой парил орлан, я не знаю, но орлан рассмотрел, и атака его была неожиданна и стремительна.

          Сложив крылья, он камнем пал вниз, в исходящую паром холодную воду, так что, метрах в пятидесяти по корме судна, движущегося перед нами в ледовом караване, стал виден только  его тёмно-коричневый силуэт, бьющий крыльями.  Но вот из клубов пара, размеренно и тяжело взмахивая крыльями, поднялся, почти вертикальным взлётом, орлан, веером развернувший для рулёжки, украшенный белыми полосами, хвост.  В когтях его бился, очень даже приличных размеров, толстолоб.

          Да что там!

          Толстолоб был размером, почти что, – с орлана!

          Орлану трудно было нести, судорожно бьющуюся в когтях, добычу, но орлан не разжимал когтей и, мерно и мощно взмахивая крыльями, всё же продолжал лететь.

Впрочем, он не собирался далеко улетать,  он, вместе с добычей, опустился метрах в ста от канала у подножья образованного ледовыми подвижками тороса и принялся пиршествовать.

          Крикливые чайки, сначала две-три, а затем с десяток, увязавшиеся за ним, когда он ещё только тащил свою добычу, метельно закружились над ним. Со стороны нулевого километра реки Дон, чётко очерченные на светлом фоне,  летели три чёрных вороны.

 

50

          Чайки, будто сговорившись, а, наверное, так и было, начали атаку на орлана сверху. Они выстроились, беспрерывно скандально крича, в подобие почти правильной окружности и, по очереди, падали сверху на орлана, занятого добычей, норовя  ухватить рыбу или хотя бы её кусочек. Понятно, утащить рыбу одной и даже трём чайкам было не под силу и не по их характеру, но орлану они досаждали необычайно.

          Ему приходилось теперь не только есть, отрывая крепким клювом изрядные куски от добычи, но и обороняться, – да! – обороняться от нахальных чаек, предъявлявших всё настойчивее незаконные права на его законную добычу. Вороны опустились неподалёку и вразвалку, подпрыгивая и ковыляя, неуклюжими походками подбирались с разных сторон к орлану, занятому добычей и чайками.

          В те именно моменты, когда орлан отвлекался на чаек, вороны, то одна, то другая, быстрыми прыжками подскакивали к добыче, всё ещё зажатой в кривых цепких лапах добытчика, отхватывали по кусочку и так же быстро отпрыгивали на безопасное расстояние.

          Орлан приосанился, на мгновение став похожим на царственное медальное изображение, раскрыл крылья и тяжело забил ими взлетая. Сухой мелкий снежок, взметённый мощными взмахами, шепотком шурша, взвился маленькими вихорьками надо льдом. – И опал. Орлан взлетел со своей добычей. Чайки суматошно плотной стайкой закружились, если бы это не было в небе, я бы сказал – затоптались – на месте. Вороны перебрались на вершину тороса и снизу – головы вбок – поглядывали вверх, наблюдая за развитием событий.

          Ну, конечно, вороны оказались правы!

          С такой тяжёлой добычей орлану далеко не улететь. Он опять выбрал ровное место у подножья следующего заторошенного ледового вала и вновь принялся за добычу.

Чайки не отказались от своей тактики, а вороны от своей.

          Чайки атаковали сверху, теперь уже – по двое-трое одновременно.

          Другие чайки привлечённые суматохой и, скорее всего, разбирая, о чём кричат атакующие подружки, всё подтягивались и включались в атаку. Хитрые вороны использовали сложившуюся обстановку в свою пользу. Кажется, у них получалось лучше, чем даже у главного владельца добычи.

          Когда мы проходили мимо, над орланом уже кружился целый вихрь чаек, и вороны продолжали делать своё хитрое дело.

          Орлан сдался! – Он тяжело забил крыльями, трижды неуклюже подпрыгнул и, взлетев, легко устремился ввысь, широким плавным кругом очерчивая пространство.

 

51

        – Гуртом и батька гарно быты! (Сообща и отца хорошо бить!) – Философски произнёс рулевой, круглоголовый темноволосый крепыш-мужичок, лет сорока, с глубокими залысинами и ясными зелёными, блестящими под просторным лбом, глазами.

          Оказывается и он тоже видел всё. – Рулевой, потянулся за сигаретой, прикурил, пыхнув вонючим дымом, и неожиданно добавил. – Оцэ й нас также разпотрошили, як цього орла оци чайкы из воронамы! (Вот это и нас также распотрошили, как этого орла эти чайки с воронами!)

          Я засмеялся. Оказывается, не я один такой на свете. Есть ещё люди, которые видят и думают так же, как и я.

          Я вышел на крыло и поднял голову, подставив лицо очень холодному хрусткому снежку, сыпавшемуся сверху, оттуда, где высоко над Таганрогским заливом Азовского моря парил  белохвостый орлан, высматривающий свою законную добычу.