Подполковник Заливахметов. Он кратко ввел меня в курс дел в части, указал приоритеты, на что обратить особое внимание при приеме дел и должности, ко­ротко охарактеризовал моих будущих подчинённых, рассказал о жилом фонде, где мне предстояло жить. Спросил о составе семьи, моем предшествующем про­хождении службы и моих планах на будущее. В конце беседы узнав, что мне пришло время получать очередное звание – капитана и ему нужно будет отправлять представление он сказал:

«В таком случае Вам нужно будет очень постараться, чтобы заслужить своевременного представления, буквально «копытом землю рыть.»

Что тут скажешь? Я уже понял, что ничего, кроме есть и так точно он про­сто не услышит.

- Понял. – Вслух произнес я и подумал: «Но я не конь, не сивый мерин.»

Хорошо, хоть командир сам руководит частью. Бывают случаи в таких маленьких гарнизонах, что именно жена командира является единственным и непре­рекаемым авторитетом и боже упаси попасть к ней в немилость.

После такой содержательной, но не очень продолжительной  беседы, ко­мандир вызвал прапорщика - дежурного по части, чтобы он принес ключи от квартиры и показал жилой дом, где на выбор мне предлагалось любую из двух свободных квартир.

Как выяснилось, часть уже подверглась сокращению и из двух отделов ос­тался один, плюс пожарная команда. Должность командира стала майорская, а всего в части, со мной, три офицера, три прапорщика, пять солдат, команда ВОХР и служащие. Опять женщин в части больше чем военных. Знать крепка наша обо­рона, поскольку держится на прекраснейшей половине человечества. Обычный штат тыловой части, каких много в каждом округе, в каждой бригаде материаль­ного обеспечения из армейского комплекта.

И в такой обстановке, где каждый боец был окружен заботой  не­скольких женщин – одна готовила еду в столовой, другая выдавала продукты и вещевое имущество со склада, меняла бельё, еще несколько охраняли здоровый сон бой­цов и ходили, сменяясь дозором по  периметру, между рядами колючей проволо­ки, а ночью и вокруг казармы. Случилось, практически необъяснимое ЧП - по­весился солдат.

Часть во главе с командиром еще не оправилась после сокращения, как подверглась наезду проверяющих всех рангов расследующих ЧП, выясняющих, кто довел солдата до такого безобразия. Воистину, женщины – страшная сила. Могут жизнь человека сделать похожей на райскую, а могут и наоборот не только превратить в ад, но и до самоубийства довести. Вот только в данном случае ви­новных не нашли и сделали командира козликом отпущения. Козлы отпущения – те, кто жестоко пострадал без вины. А здесь отделались выговором. Командир всегда за все в ответе.

Подхватив чемодан, мы пошли выбирать мне жильё, заодно познакомились. Начальник пожарного расчета прапорщик Гласов Андрей Леонидович, худой, узкоплечий, среднего роста, курносый брюнет с выцветшими, ничего не выра­жающими какими – то водянистыми глазами. Чувствовалось, что служба эта его не очень то интересовала. Не было особого рвения в его действиях. Ну сказали – сделаем, что сможем, казалось, было написано на его лице. Жил он в том же доме, наискосок по диагонали от выбранной мной квартиры.

Выйдя из штаба, мы пошли на право, в обход штаба, в сторону одноэтажно­го, оштукатуренного светло-розовой штукатуркой, здания, с четырьмя деревянны­ми прихожими, по две с каждой стороны – ДОС (дом офицерского состава). Это оказался четырех квартирный дом, по две комнаты на семью, с кухнями, с горя­чей водой из батареи, в период действия отопления и погребами под кухнями, но без удобств. Удобства на улице - скворечники типа сортир и тоже по одному на квартиру, отдельно на каждую семью. Как хорошо, никто никому не гадит, а все своё убирают сами – демократия.

День прибытия мне дали на размещение, хорошо, что мы успели приехать незадолго до окончания рабочего дня. Женщина невысокого роста, немолодая, уже начинающая полнеть, с глазами добрыми, но которые иногда могли хитро прищуриться, Кунгур Ида Алек­сандровна. Как выяснилось в последствии, собирая паек для меня, она постоянно ошибалась в количестве мяса, масла, прочих продуктов, положенных мне на месяц. Причем только в меньшую сторону. Как говориться: « Тыловик может ошибиться, но не в ущерб себе».

 Начальник  складов, не только прод, но и вещевого, а заодно мебельно­го, задержалась на работе и выдала мне все необходимое для того, чтобы можно было не только переночевать, но и обжиться по спартански в ус­ловиях похожих на военно- полевые. Бойцы помогли мне донести кровать, тумбочку, я нес постельные принадлежности. Попутно повстречал и на ходу по­знакомился с другим прапорщиком Жданом Василием Ивановичем – техником техчасти, который оказался соседом. Это невысокого роста, жгучий, улыбчивый брюнет.

Наутро свеженький, побритый и отдохнувший я прибыл на развод, где ко­мандир представил меня всему личному составу. Кроме вышеперечисленных, на разводе познакомился с заместителем командира по техчасти, капитаном Сапоговым Андреем Васильевичем. Это круглолицый, светловолосый, добродушный, человек, среднего роста, плотного телосложения с добродушной улыбкой и свет­лыми усами. Здесь же стоял мой непосредственный подчиненный, старший прапорщик Витальченко Василий Петрович.  Хохол невысокого роста, плотный, темноволосый, с  хитрым прищуром в глазах. Именно у него предстояло принимать дела и долж­ность, поскольку он временно исполнял обязанности начальника отдела хранения. Вот и пришло время проверить, как  выполнялись эти самые обязанности. Похоже, он был недоволен этим, а впрочем, как потом стало понятно, этот товарищ всегда был себе на уме и чем – то недоволен.

Таким образом, пришло время вплотную познакомиться с территорией части. Наша часть – это большой склад горючего, причем единственный на побе­режье. Кроме обычных функций склада горючего сухопутных войск, он мог осу­ществлять выдачу горю­чего кораблям тихоокеанской флотилии с помощью ком­плекта без причальной за­правки, расположенного на второй территории у берега, или пост номет два, как значилось в табеле постам.

Этот пост представлял собой, в основном участок приема и выдачи и не только ГСМ, но также и угля для котельной.

Именно на этом железнодорожном тупике я, уже став зампотехом, столкнулся с первой своей большой проблемой, которую пришлось срочно решать пожарным порядком. Было это осенью, в период штормов и сильных ветров. Тогда маневровый тепловоз затолкал к нам на территорию два полувагона с углем. Тупичок имел небольшой уклон в сторону моря, поэтому сцепщик всегда ставил только один башмак под колесо. Для пяти бойцов разгрузить два пульмана, это большой объем работы, ведь площадка не имела углубления и отгребать весь уголь от вагонов нужно было вручную. Освободить же и сдать этот транспорт надо было до вечера. Пришлось  самому браться за лопату и двоих наших сливщиков-наливщиков привлечь, за отдельную плату.

 И вот вечером, когда уже стемнело, уставшие, мы сидели в будке, ожидая представителя станции, который должен был либо принять вагоны, либо указать на недостатки, обязательные к немедленному устранению. Охранник зачем- то вышел из будки и вдруг вбегает с криком:

- Вагоны поехали!

Первая мысль была:- «Как так? Этого не может быть!» С ней выскочил на улицу и увидел, как два пустые полувагона неспешно катились в сторону закрытых ворот, постепенно увеличивая скорость. На море разыгрался шторм, с моря дул настолько сильный ветер, что ему удалось сдуть вагоны, ведь с противоположной от моря стороны башмака не было.

 «Что делать? Как остановить вагоны?»- билось в мозгу.

Не придумав ничего лучшего, схватил одну из лопат, прислоненных к стене будки и решил черенок подложить под колесо вагона. Раздался хруст, конец черенка превратился в щепки, а движение вагонов даже не замедлилось. Я тупо засунул оставшийся конец черенка под следующее колесо. Снова треск, снова куча щепок, но движение слегка замедлилось. Вот только в руках остался слишком короткий кусок черенка. Я обернулся, позвать кого-нибудь, чтобы принесли еще лопату. Но бойцы уже бежали с лопатами, а один проявил воинскую смекалку и принес лом. Вместе мы и остановили вагоны. Правда, потом пришлось делать новые черенки для лопат.

 Был на этой территории и участок хранения, но емкости пришли в негодность из-за коррозии, да и море потихоньку подмывало двадцати кубовые стальные бочки. Поскольку именно на этом участке в море не было каменной гряды, защищающей берег от разрушительного действия волн.

Здесь же находилось и капитальное сооружение из кирпича, большая часть которого использовалась как хранилище под смазки в таре, а в меньшей половине задумано было устроить насосную станцию для слива светлых нефтепродуктов из цистерн, чтобы загонять их в ёмкости наверх, в сопки на первую территорию. Но, то- ли финансирование закончилось и денег не смогли найти в течение более чем сорока лет, то- ли решили сэкономить, ведь назад, для выдачи, топливо спокойно шло само, причем с хорошим напором.  На данный момент, слив цистерн осуществлялся по временной схеме, передвижной станцией горючего (ПСГ-160), на базе ЗИЛа сто тридцатого. И как часто бывает в армии – нет ничего более постоянного, чем временная схема работы. Главное, что бы работала и все.

 А на сегодняшний день, половинка здания использовалась как эллинг для катера – дюралевой лодки – «Казанки» и подвесного мотора. Бывший командир, до Заливахметова, был большой любитель рыбалки. И, похоже, с помощью этой рыбы ему удалось уйти на «большую землю» и на хорошую должность.

В процессе приема, в течении недели, было облазано куча емкостей и хра­нилищ, замерено, перевешано и пересчитана масса разных материальных ценно­стей. Самое главное, что недостач не было. Но после приёма дел и должности ко­мандир как- то неадекватно стал предъявлять повышенные требования ко мне. Я кругом был должен и то и это, а еще должен был докладывать обо всех разгово­рах, особенно если обсуждался командир и о том, кто чем занимается неположен­ным, если такое имеется. Вот на это я никогда не был способен.