11.
Великая Река течёт сверху, от южных сакральных стран – через мир живых – в устье, холодную страну мёртвых. Где-то там, на севере, вечный кругооборот, и она уходит вниз, чтобы подземной темнотой протечь в обратном направлении и вновь появиться на свет маленьким ручейком, раздав по пути воду притокам, как старый человек силу своим детям. Великая Река – и есть сама Жизнь, ибо она владычествует над Срединным миром, во времени и в пространстве связуя всё и всех. Мальчику, впервые севшему в долбленую лодку, мать смачивает ладонью макушку, веря, что он, умерев через много-много лет, как река в обратном направлении, проживёт под землёй от достойной старости до чистоты младенчества, и вновь родится, как крохотный родничок.
Посредине Оби, у впадения в неё Иртыша, сотни лет стоял Обской старик, «Ягун-ике» – высеченный из дерева болван с золотой грудью, у которого нос был «аки труба жестяны, очеса стекляны...», и он притягивал рыбу носом, как хоботом. Ягун-ике приносились обильные жертвы, так как из стружек строгаемых им деревьев рождалась все рыбы, и только он решал – кому и сколько их попадёт в ловушки. Когда в 1715 году русские подпалили идола речного бога, то, рассказывают, что из пламени его костра вылетела и устремилась в небо душа, принявшая облик белого лебедя.
Впервые Западная Сибирь упоминается в русской летописи в одиннадцатом веке под именем «Обдория». С 1187 года нижняя Обь вошла в «волости подданные» Великого Новгорода, а с 1502 года Великие князья Московские стали добавлять к своим титулам «Обдорские и Югорские». Не со времён ли новгородских экспедиций остались загадки параллельных названий рек Сибири и европейского Севера: Сума – приток Чулыма и река в Ленинградской области, Уса – приток Томи и приток Печоры, Кожа – приток Бии и Онеги, Юра – приток Серты (приток Оби) и река Юра, впадающая в Неман (Литва). Новгородцы, ходящие в Югру, познавали Обь с нижнего течения, ермаковские казаки впервые зашли выше впадения Иртыша, то есть ни о каком славянском первоназвании (мол, «Обь» – это «обе» – от слияния Бии и Катуни) не могло быть и речи. Но, главное, по всей реке наименование «Обь» употреблялось только прибылыми русскими, а для хантов она была «Ас», для тюрок «Умар», на кетском Обь звучала как «Ю» или «Чу». Как называли её старообрядцы, селившиеся здесь лет сто до «покорения», никто не знает. Можно предположить, что название главной реки закаменной страны Обдории новгородцы услышали от своих проводников-зырян (коми): «Обдория» – «Об» и «дор», где слово «дор» по-зырянски «местность». А что означало «об»? «Обва» на языке коми – это «снежная вода», но, гораздо употребительней, – «тётушка, бабушка». Вообще-то в топонимии Сибири самым причудливым образом смешаны и соединены финно-угорские, самодийские, монгольские, тюркские, иранские, славянские и другие языки. И, среди рассыпанного разнообразия, наиболее достоверной на сегодня представляется гипотеза о происхождении названия реки Оби от иранского «аб» – «вода», «большая вода».
Происхождение топонима «Обь» из языкового «далёка», прежде всего, подтверждается тем, что близкого по звучанию слова просто нет ни у одного из ныне существующих народов-аборигенов. Как в большинстве мировых языковых систем, сибирские топонимы часто состоит из двух слов, причём, конечное значение имеет последнее – «река», «вода», по которому опознаются их хантыйское, селькупское или тюркское происхождение. Так вот, у ненцев «река» – «яха»: Табьяха, Мудуйяха, Мярояха; ханты ненецкое «яха» передают как «яг», поэтому в местах их совместного проживания встречаются: Ягыляг, Кругяк, Еголяк. В прямом xaнтыйском звучании река – «иган», «еган», «юган»: Ларьеган, Ватъеган, Васюган. У манси река – «я»: Атымья, Пелья, Калья; у селькупов – «кы», «гы», превратившимися у русских в «ка», «га»: Корлига, Чурулька, Лозунга, Суйга; у южных самодийцев – «бу», «чу», «бы», что, опять же, на русский манер – «ба», «ма», ва, «ча»: Амба, Касьма, Дача. Тюркская река – «илга», «юл», «су»: Илгай, Мрассу, Чичкаюл.
Есиповская летопись «О Сибири и о сибирском взятии»:
«Сия убо Сибирьская страна полунощ(ная), отстоит же от Росии царствующаго града Москвы многое разстояние, яко до двою тысяч поприщ суть. Сих же царств, Росийскаго и Сибирьские земли, облежит Камень превысочайш(ий) зело, яко дося(за)ти инем холмом до облак небесных, тако бо Божиими судьбами устроись, яко стена граду утвержена. … Первая река в Сибирскую землю изыде, глаголемая Тура. … Река же Тура вниде в реку, глаголемую Тобол; Тобол же река вниде в реку, глаголемую Иртиш. Сия же река Иртиш вниде своим устием в великую реку, глаголемую Обь. … Сия же великая река Обь вниде своим устием в губу Мангазейскую. Сия же губа двема устьи вниде во акиян море прямо к северу. В сих же устьях леди искони состарешася и николи же таяще от солнца, и непроходимо место, и не знаемо чадию.»
«Тура», «Тобол», «Иртиш»… «губа Мангазейская»…. Входящий в топонимические системы древний иноязычный слой принято называть «топонимическим субстратом». Так как же иранская вода протекла от Алтая до Ямала? Возможна ли такая долгая жизнь топонима? Археологические данные свидетельствуют о наличии в протохантыйских культурах присутствие иноэтических компонентов. Так, относительно потчевашской культуры, академик В. Молодин отмечает тесные взаимодействия её носителей с соседними саргатцами-иранцами. Тогда юг степной зоны активно заселялся выходцами с Алтая и Южного Казахстана. Элементы этой прибылой угорской культуры, такие как геометрический орнамент, до сих пор присутствуют в декоративном искусстве ханты и манси. В свою очередь древние угры, контактировали с еще более южными, ирано-язычными, культурами, заимствуя у них мифологические сюжеты и термины. Установлено, что названия крупных рек правобережья Оби, такие как Пим, Казым, Надым, объясняются древне-самодийским наречием, на котором окончания этих названий переводятся как «большая река».
Ну, а если вспомнить могилу вернувшегося «домой» под Аркаим, «просветителя персов» Заратустры, и таёжные клады сасанидского серебра, то зыряне вполне могли узнать слово «аб» от родственных им южноуральских угров, веками продолжавшими прямую торговую связь с иранцами.
Кстати, ещё сто лет назад Ямал звучал как «Ялмал», происходя от ненецкого «яумал» – «конец реки».
Как пример передачи топонимической эстафеты – Томск: острог – городок – губернский и областной центр на берегу реки Томь. В самом начале семнадцатого века русские в междуречье Оби и Енисея застали вымирающее племя, названное ими «пумпоколами». Малочисленный народ вскоре окончательно исчез, не успев оставить даже самоназвания. Но около сотни слов их языка оказались записаны, среди которых было «том» (тоом), означавшее «река», «тёмная река». Общий термин «том» стал названием конкретной реки, и, впоследствии, в соответствии с русской грамматикой, приобрёл женский род – «Томь». И никакая красавица Томь, полюбившая князя Ушая и наплакавшая реку от разлуки с милым, здесь ни при чём.
Есть предположение, что пумпоколы относились к очень древнему народу, пришедшему в Западно-Сибирское междуречье за полторы тысячи лет до нашей эры. Ближайшими родственниками исчезнувших пумпоколов являются нынешние кеты, давших много топонимов, в том числе название реки Кеть. Эти скотоводческие народы осели на территории нынешних васюганских болот три с лишним тысячи лет назад, когда здесь были сухие выпасные луга. С климатическими изменениями, когда пастбища начали заболачиваться и зарастать лесом, часть племён отошла, а часть ассимилировалась с местным финно-угорским населением. Археологические остатки материальной культуры кетов дают право считать, что они пришли с запада. В первой половине второго тысячелетия до нашей эры, по каким-то причинам они массово двинулись из Малой Азии на северо-восток, частично осев на Северном Кавказе и Южном Урале, большей же частью расселившись в южных степях Западной Сибири и Минусы. Ещё первые русские, кроме пумпоколов, застали в Сибири вымирающие племена асанов, котов и аринов. Сейчас на Чулыме и в нижнем течении Енисея осталось около восьмисот кетов, последних представителей загадочного народа, это живой остаток аларадийской группы – самой древней ветви населения Евразии, не относящейся ни к индоевропейской, ни к семито-хамитской, ни к монголоидной расе.
«А верхь по Обе город Сургут на левой стороне, хлеб не родитца, места такие жь, что и на Березове. А рыбы, и птицы, и зверя, лося и оленя много. А ясачные люди остяки. А в Оби реки рыба осетр, стерлядь, белая рыба, нельма, тоймень, шокур, пелеть, сиг и всякая белая рыба, опричь леща, головля, судока». – Из дописей к летописи.
Из всех северных рек России Обь – самая рыбная. В ней описано около полусотни видов и подвидов рыб, половина из которых промысловые. В нижней Оби, Тазе и их притоках добывают ежегодно более десяти тысяч тонн ряпушки, пеляди, муксуна, чира, сига-пыжьяна, тугуна, омуля и нельмы, что составляет почти половину улова сиговых России, и треть мирового. За осетровыми и сиговыми идут частиковые – щука, язь, налим, елец, плотва, караси, окунь. Но разве возможен сухой перечень названий, если через память детства смуглыми тенями выплывают виденные и ловленные, оглаженные собственными руками, эти самые двухпудовые осетры и пудовые нельмы, полуметровые язи, нежно скользящие сырки, мясистые муксуны и быкоголовые налимы. А щучки-травянки, плисточками выпрыгивавшие из стеклянной полуденной глади за истекающими «салом» полупрозрачными ельцами? Эх…
Именно мутная, как буро-зелёный бульон, непрозрачная обская вода, в которой минеральные растворы и взвеси горных истоков соединяются с биосубстратом торфяных размывов, даёт основу этой пищевой пирамиды. В её медлительных стоках вызревают неисчислимые личинки насекомых, вскармливающие мириады мальков, а соединение ледниковых глубин и мелких плёсов, вымерзающих притоков и разливных просторов дают жизненные ниши хордовым и зеркальным, хищным и фильтраторным подданным Ягун-ике.
Из дописей к летописи: «По сих же реках жителства имеют мнози языцы: тотаровя, колмыки, му(г)алы, Пегая орда и остяки, самоядь и прочая языцы. Тотар(ов)я закон Моаметов держат; колмыки же которой закон или отец своих предан(и)е (держат), не вем, понеже бо писмени о сем не обретох и ни испытати возмогох. Пегая ж орда и остяки, и самояды закона не имеют, но идолом покланяются и жертвы приносят, яко богу, волшебною же хитростию правяше домы своя всуе, понеже егда приносят дары кумиром своим, тогда же молят, яко сего ради приносит, яко подаст ему кумир он (вся многая в дому) его».
Включение Югры и Обдории в состав русского государства и установление прочных экономических связей с местными народностями содействовало росту могущества России. В 1660 году сибирская казна давала свыше 600 тысяч рублей или около одной трети доходной части бюджета государства. В крае была развернута широкая торговля пушниной, мамонтовой костью, олениной, рыбьим клеем, птичьим пером, березовой чагой, лодками, меховой одеждой и другими товарами. Этому способствовала знаменитая Обдорская ярмарка, на которую в январе-феврале торговать с обскими и иртышскими вогулами, остяками, ямальскими самоедами, чулымскими селькупами и томьскими татарами, съезжались купцы с Архангельской, Тобольской и Енисейской губерний. Главной денежной единицей служил белый песец, ценой более десяти рублей. Позднее ярмарка переключилась на торговлю рыбой, и к началу двадцатого века из Обдорска вывозилось на рынки Перми, Тобольска, Томска и Красноярска до двухсот тысяч пудов рыбы в год.
Из дописей к летописи: «А вершина реки Оби из озера Телеского с степи вышла. А вышла река Катуня, а з другую сторону вышла река Бия, и сошлася вместе, и то стало Обь река великая. А в Обь реку великую впали реки большие, ходовые, пловучи на низ, с правую сторону река Томь вышла из Камени, река Чюлым, сошлися в вершине два Июса, Черной да Белой, и стала река Чюлым; река Кеть, река Тым, река Вах вышли из болот. А с левую сторону река Иртиш, вышла из (с)тепи, река Тым, река Сосва вышли из лесов».
Разнообразие жизни в глубинах и по берегам Оби определяется её прохождением через пять природных зон: тундру, лесотундру, тайгу, лесостепь и степь. Сложнейшая сосудисто-капилярная система Великой реки связует эти зоны в единую, пульсирующую жарой и метелью, дышащую туманами и полярными сияниями, рефлексирующую на добро и зло, живую и мудрую плоть. Неисчислимые ручьи, старицы, заливные озёра, речушки, речки и реки, проводя и сбивая с пути, перенося семена и семьи на тысячи переходов, смешивая и рассыпая чаянья, стремления и судьбы героев великих этносов и старейшин малых племён, – они пятнадцать тысячелетий вбирают, смиряют и покоят всех, кто уже набродился по свету, навоевался сам и настрадался от других покорителей вселенной. Западная Сибирь, Обдория – гигантская чаша терпения, которая никогда не переполняется.
В основании Западно-Сибирской равнины лежит Западносибирская плита – молодая погружающаяся платформа, в ходе своего развития не раз захватываемая морскими трансгрессиями. На востоке она граничит с Сибирской платформой, на юге – с палеозойскими сооружениями Центрального Казахстана, Алтая и Салаирско-Саянской области, на западе – со складчатой системой Урала. Северная граница плиты неясна, она покрыта водами Карского моря. В основании Западносибирской плиты находится, скрытый под мощным чехлом осадочных пород, палеозойский фундамент, глубина залегания которого составляет около семи километров.
Великий Ледник естественной плотиной закрывал стоки в Северные моря. Вследствие чего тут образовалось крупнейшее из озёр Евразии – Мансийское или Западно-Сибирское, которое, покрывало практически всю территорию равнины, где сейчас расположены города Тюмень, Томск и Новосибирск. Часть этой воды нашла выход на юго-запад через систему Новоэвксинского бассейна, бывшего некогда на месте Черного моря. Далее через Босфор и Дарданеллы сибирская вода попадала в Средиземное море. Шестнадцать тысяч лет назад, вслед отступающим льдам, воды Мансийского озера, наконец, смогли стекать в Северный Ледовитый океан, образовав современные речные системы Обь-Иртышского бассейна.
Любая река характеризуется длиной, площадью водосборного бассейна, годовым стоком, максимальным расходом воды и еще целым рядом показателей. Обь – одна из крупнейших рек Земного шара, третья, после Енисея и Лены, по водоносности в России, сливающая в Карское море около четырёхсот кубических километров воды. Её длина 3650 километров, при площади бассейна почти триста тысяч квадратных километров. При том, что Западно-Сибирская равнина состоит из двух, слабо разделённых Сибирскими валами, очень плоских чаш, течение по которым чрезвычайно замедленно, и что, сковывающий водную жизнь, ледостав продолжается от стапятидесяти суток в верхнем течении до двухсот двадцати в нижнем, в Приполярной Оби в продолжении всего лета глубина на плёсах достигает тридцати метров.
Слабо выраженный водораздел с Енисеем наталкивал на идею возможности его преодоления. Первый проект о сооружении перешейка между двумя величайшими водными бассейнами Сибири в 1797 году предоставил на высочайшее утверждение генерал-майор Новицкий. План был благосклонно принят, директории водных коммуникаций департамента путей сообщения поручено было «привести его в исполнение». Однако средств на производство работ тогда не нашлось. Вернулись к грандиозной затее лишь в 1881 году, наметив от Екатеринбурга до Тюмени постройку железной дороги, дабы дальше грузы везти по воде, через Ангару, Байкал и Селенгу, до самой границы с Китаем. К той поре вся подготовительная работа, включая экспедиционные изыскания о создании непрерывного водного пути в пять тысяч верст, от Уральского хребта до Забайкалья, была закончена. Удалось изыскать и кратчайший путь для сооружения Обь-Енисейского канала, соединившим бы приток Оби Кеть и приток Енисея Кас. Проложенный здесь за тридцать лет, в ручную, с огромным противлением болот и глухой тайги, канал имел длину семь с половиной верст и ширину по дну шесть саженей. По тем временам это было технически сложное сооружение с каскадом шлюзов, вполне соперничающее с Панамским каналом, с которым и строилось параллельно, с разницей в пятнадцать лет. Открытый в роковом 1914 году, с гражданской войны канал технически не обслуживался, и, поэтому, когда во время Великой Отечественной Войны по нему попробовали перебросить нескольких судов из Енисея в Обь, задача, к сожалению, оказалась уже невыполнимой. Транссиб и Северный морской путь закрыли тему.
Лишайниковые и моховые, птичьи, оленьи и песцовые тундры, перемежающиеся крупнобугристыми болотными массивами, занимающие полуострова Ямал и Гыданский, на всех своих полутора тысячах квадратных километров практически не знают деревьев, кроме редкостойных криволесий лиственницы в долинах речек.
Тайга сопровождает Обь почти две тысячи километров. В эту лесную и лесо-болотную зону входят северная и средняя части Тюменской области, Томская область, северная часть Омской и Новосибирской областей. Основу составляют темнохвойные леса с преобладанием сибирских елей, пихты и кедра. Необходимо вспомнить, что Западно-Сибирская равнина характеризуется исключительной обводненностью, так что её средняя и северная части относятся к одним из самых переувлажненных пространств земной поверхности. Здесь расположен крупнейший в мире Васюганский болотный массив.
Сложнейшая пищевая пирамида лесов венчается крупными хищниками. Только крупный зверь способен знать и соблюдать бесстрастную меру собирания дани со своего ареала, не опьяняясь безнаказанностью убийств. Медведя величают «хозяином тайги» не только за триста килограмм мощи, но и за незаурядный ум. Именно умом он отличается от, следующего за ним по опасной силе, хищника Сибири – росомахи. Если росомаха, в основном, берёт от жизни своё дерзостью и навалом, то о «человеческих» качествах любопытного и музыкального, упорного и азартного, аккуратиста и сладкоежку «босого мужика» охотники рассказывают правдоподобные легенды. Рысь, молчаливая ровесница саблезубого тигра и пещерного медведя, в царстве косолапого ведёт вольную жизнь только в период его спячки, а волки и вовсе, подрастив щенков, набегают в тайгу погонять лося или косулю лишь поздней осенью и по весеннему насту – в глубоком рыхлом снегу они беспомощны.
Вообще-то, согласно общему мифу обских угров, медведь когда-то счастливо жил на небе во дворце Нум-Торума. Творец мира и сам на праздниках богов мог воплощаться в своего любимца. Но однажды медведь отпросился на землю. Здесь, пользуясь покровительством Творца, он стал творить бесчинства и обиды людям. Нум-Торум в наказание оставил его на земле и признал за людьми право на самозащиту. С тех пор убийство медведя, хоть и огорчает бога, но не считается смертным грехом. Каждый раз, как только кому-то случается добыть зверя, его родственники устраивают медвежий праздник, с целью примирения убитого и охотника. На священное место мули-пал укладывается медвежья шкура с головой и лапами, перед которой, в зависимости от пола и возраста медведя, от двух до пяти дней звучат мифы-песни йис-потар, под струны панан-юх происходят театрализованные представления катра-ёх-потар, в которых мужчины изображают вооруженных саблями и копьями богатырей-предков, идёт лепка из теста фигурок диких и домашних животных и, конечно, обширное семейное пиршество.
Южнее тайги, в Притоболье и Приобье распространены естественные островные сосновые боры, лиственная растительность лесостепи представлена березовыми и осиново-березовыми лесами, которые к югу Новосибирской области встречаются в виде всё более редких колков вокруг блюдцеобразных понижений. И всё шире цветут разнотравные Кулундийская, Алейская и Бийская степи, узко прорезанные ленточными сосновыми борами, отмечающими древние ложбины стока ледниковых вод.
Здесь, у подножий Алтая, Великая Река, теряет, отпускает своё владычество над безмерными складчатыми просторами, и, развилившись, разбегается гибкими коленами и петельными мучинами Бии и Катуни, чтобы далее, наверху у самых ледников, как смешливый ребёнок беззаботно и звонко играть цветными камушками на тайменных перекатах.