***

А взрыв зари над городом все выше.

Засеребрились листья, лепестки.

Зарделись, словно вдруг смутились, крыши,

Зарозовели в белых стенах ниши,

Очнулись, дрогнув, свежие ростки.

И, словно металлические, травы

Холодным блеском вызывают дрожь.

Течет по небу неземная лава.

Шоссе в ее лучах шумит шершаво.

Не потому ль, что часто долбит дождь?

И эта неуемная дорога

Опять до горизонта пролегла.

Стоят березки, словно недотроги,

В ромашках тонут беленькие ноги.

***

На грустные глаза нет времени, в которых

осенняя пчела садится на леток.

И смысла нет уже не только в разговорах,

но даже в тех словах, что лягут на листок.

Под солнцем веселей любому человеку,

кто в землю не зарыт, кто нюхает цветы

со стороны небес. Ты, миновав аптеку,

порадуйся тому, чего минуешь ты.

Порадуйся, болван, и желудю на дубе,

и на цветке шмелю, в котором есть душа,

незримая, увы, с которыми ты вкупе

живешь, поверх земли подошвами шурша.

***

Здесь тоже Русь. Пусть глуше и скромней

Пейзажи наших северных окраин.

Живу в глубинке, то есть в глубине

России, с детства русское вбирая.

Спешу, лечу за временем всугонь*

На родине своей, большой и малой,

Что так давно затеплила огонь

В душе

          и чувства в нем переплавляла!

Живи, мой Север, песнями звени, —

Мой милый край, я здесь не на постое,

И мне так важно это сохранить:

Родной язык, обычаи, устои.

ГРОШ ЦЕНА?

Когда-то слово так звучало,

Как медь на башне вечевой,

Тиранов с трона низвергало

И смельчаков вело на бой.

Когда-то слова так страшились,

Что пушки глохли на войне,

Жируя, с нищими делились,

Добра желая всей стране.

Когда-то слово все ценили,

Платили золотом за стих,

Певцов в кумиры возводили

Или в тюрьме держали их.

А мы слова без толку тратим,

Что ни напишем — грош цена!

И каждый сам себе писатель,

ВДОЛЬ ВОЛГИ

С душой мальчишки, не утратив веры

В таинственный магический кристалл,

Шестой десяток лет брожу по скверам,

Которые ведут на мой причал.

И каждый день несется цепь мгновений,

Омытых долгой волжскою судьбой.

И образы десятков поколений

Торжественно встают передо мной.

Аристократы и простолюдины,

Князья, купцы, поэты, бурлаки…

Их всех соединило воедино

Магнитное течение реки.

Они бродили, на нее взирая;

***

Не хочется брякать посудой,

будить спозаранку жилье,

пускай отоспится, покуда

задумалось время мое.

Устав от пути-бездорожья,

застыло смолой на стволе.

И кажется, вечности можно

коснуться еще на земле.

***

Теперь все чаще хочется молчать,

а если говорить — о настоящем.

Слова отравным привкусом горчат,

и ближе современника стал пращур

с его простой, суровою судьбой,

заботами о доме да о пашне.

МОЙ КРАЙ

В моем краю не водятся павлины,

В моем краю — грачи да журавли.

И не бананы — ягоды малины

Здесь наклоняют ветки до земли.

Здесь нет ни магазина, ни аптеки;

И хлеб из печки, словно в старину.

А ведь живут родные человеки

И не клянут ни власти, ни страну.

Не ропщут ни на что, — давно привыкли,

Не разгибаясь, молча спину гнуть.

И зреет в горле возмущенный выкрик,

Что некому добром их помянуть.

***

Эх, люди, люди-человеки,

Родня моя с клеймом «совка»!

Сколь ни мети теперь сусеки,

Былого кончилась мука.

Метя и сея-высевая

Остатки над пустой сумой, —

Нет, не испечь нам каравая,

Не сесть за стол большой семьей.

А в закромах — темно и сорно…

Но все же дела нет верней —

Ощупкою тугие зерна

Искать в полове этих дней.

Им, зернам тем, не быть помолом:

Они сойдутся, по горсти,

ЧЕРНО-БЕЛОЕ ДВИЖЕНИЕ (ПЕСНЯ)

I

двери закройте — чёрная масса —

дети Одессы и дети Донбасса —

новую расу выдал халдей

бьемся и курим с первого класса —

нам не досталось зрелищ и мяса —

нам не хватает светлых идей

II

вам не понятны наши заботы? —

без перспективы и без работы —

шахты закроют — заводы стоят;

взвейтесь кострами, чёрные ночи!

Кто-то плачет, а кто-то молчит,

А кто-то так рад, кто-то так рад…

В. Цой

1

Линия горизонта — это

было моим летом.

Присутствие света в отсутствии света.

Золото. Синее небо. Дым.

Взрывы и раны на теле города.

Мы — не сдаемся!

Мы — сильные, смелые, гордые!

Мы это уже доказали,

спрятавшись в темном подвале.

А город чуть не умер

со всеми своими Лениными,

едва не сбежавшими с пьедесталов.