«Она красавица, а я урод»

Вечерний звон, вечерний звон!

Как много дум наводит он...

Романс этот не может не тронуть. Воспоминания о любви, первой, чистой... О том, что каждый хранит в памяти, как самое дорогое, о том, что не вернется уже...

Так уж получилось, что в школьные годы у меня не было друзей.

Верных друзей мне заменяли журналы - Юный техник, Техника молодежи, Знание-сила, которые свободно можно было достать в нашей юношеской библиотеке им. Коцюбинского в Чернигове…

21. 08. 2004 г. – 91 год со дня рождения Виктора Сергеевича. Розова.

…Я стоял на парапете Большого Каменного Моста и делал непристойные жесты в адрес Кремля.

Так было нужно по сценарию, ибо мы снимали передачу для Измайловского телевидения.

Стоял месяц май. Ветер срывал со стен плакаты и мог запросто швырнуть меня с моста, с высоты пятиэтажного дома. И не в Москва - реку, а на асфальт Кремлевской набережной. Прямо под колеса бешено мчащих машин.

Страховки же не предусматривалось абсолютно никакой.

Наш герой, на первый взгляд, не нуждается в каком-либо представлении. Любой, кто учился в школе, назовет несколько его книг, а былой отличник, наморщив лоб, вспомнит, может быть, и начало отрывков, которые заставляли учить наизусть. И все же можно рассчитывать на некоторое удивление читателей, когда речь пойдет не о Гоголе-писателе, журналисте или, в крайнем случае, философе, а о педагоге с пятилетним стажем, с университетским опытом, напечатавшем ряд статей по вопросам образования, в том числе в официальном "Журнале Министерства народного просвещения".

Илья Львович Толстой считал, что восьмидесятилетнюю жизнь его отца можно разделить на две половины. К первой относятся «Война и мир», «Анна Каренина», автобиографическая трилогия «Детство», «Отрочество», «Юность»; аристократизм Льва Николаевича, его желание славы и богатства, почитание в педагогике традиций помещичьего воспитания… Именно в этот период Толстой скупает земли в Башкирии, устраивает на них громадный конный завод, а старшим детям даёт «классическое образование».

Даже интеллигентные люди порой недоумевают, проходя мимо одного небольшого деревянного домика в Пензе: «Музей Ключевского? Кажется, был такой хирург!» Меж тем знатоки девятнадцатого века называют трёх «китов», которые сформировали русскую историю как науку: Карамзина, Сергея Соловьёва и его ученика Ключевского.