– Этапом из Твери – зла немеренно… - Печалься, человек, пока жив! Печалься и веселись! Кто–то нацелился снять девчонок, а кто–то торопился обновить забор. У кого–то были неприятности с собаками, а у кого–то никаких собак и вовсе не было. Старик очнулся, глотнул вина и сказал, ни к кому не обращаясь: – Вот, значит, как…

В городке творились дела мрачные и тревожные. Джин, выгнанный из бутылки, был вовсе не безымянный, он имел отвратительное имя: кризис. А поскольку ещё и нрава оказался паскудного, то затеял игру. Что–то типа «Морского боя». Но не на тетрадном листочке в клеточку, а по–крупному. Причём этот кризис был ловким игроком!

...Читая хорошую книгу, надо выжимать её досуха и встряхивать, выбирая ценное, что в ней есть. Но, даже использовав, не отбрасывать. Книга обладает способностью восстанавливаться, и тогда процедуру необходимо повторить ещё и ещё раз. После сорока я только–только начал подходить к тому, что есть я, к сердцевине своей сути, но для этого потребовалось потеснить отвлекающие помехи.

...Смотрю на всё чаще мелькающую в телефильмах породу столичных баб – скользких, напористых, циничных. До чего мне, провинциалу, они неприятны. Для увлекательного путешествия по жизни искать неведомые земли лучше всего в глубинке – в Тьмутаракани, в Асинске. Ее глаза были настолько глубоки, что в них изнутри просматривались пятки...