Валентин Сорокин

Где твой меч?

Эта книга – напутствие юноше, обдумывающему свою жизнь, подарок воину, не посрамившему чести защитника Отечества, память о тех, кто отдал жизнь за Родину. «Беречь Россию не устану», - говорит нам автор, великий заступник русской земли, поэт Валентин Сорокин.

* * *

Не забыла, не переболела
Той любовью и не зря лицо
Словно бы чуть-чуть прооробело,
Лишь ступил на прежнее крыльцо.
 

«Проходи, сюда иди!» - едва ли
Нас приметят – многие года
Твой корабль другие овевали
Грёзы и баюкала вода.
 

Ну а я желаньями святыми
Не врастая в кинутой судьбе,
Каждый день одолевал пустыни
И дорогу мёртвую к себе.
 

Зачем суду Америки русское горе и русская правда? 60 тысяч ребятишек вывезли от нас, 60 тысяч вывезли за границу!
Алеша, ребенок, брошенный в нищету в России, сгодился «на запчасти» в США.
Кремлевские воротилы землю у нас почти отобрали — землю с крестами и обелисками наших отцов и дедов, а детей России разве они пощадят?
Покупая — продают. Продавая — убивают.

 

Помню, переступив порог кабинета Сергея Владимировича Михалкова, я неожиданно столкнулся с очень волевой и очень нервной бабушкой, хотя вид её — моложавый и даже спортивный: пятнистые ягуаристые шаровары и майка-безрукавка. Между бездетных грудей — красные буквы, зело похожие на атакующих боевиков — ЦК ВЛКСМ!.. Лань перестроечных прорабов.

В молодое издательство «Современник» Александр Филатов приезжал довольно часто. Деликатный, не рвущийся в лидеры на Парнасе, не мечтающий о депутатских регалиях, о разных писательских государственных премиях, он моментально «контачил» с нами, энергичными и доблестными редакторами. Мы расспрашивали у него о Кедрине, Шубине, Павле Васильеве, Недогонове, Которых он обязан был знать: они ему временем и возрастом — близкие. Это сейчас рабочая биография и рабочий мир человека — смех на экране, а в то время трудовые качества человека ценились.

Посвящаю Александру Тарасову

Когда престольный, мрачный Иоанн
Учил бояр единству и подмоге,
Он, Курбский, со двора нырнул в туман -
Храп скакуна и цокот по дороге…

Кометы звонко падали во тьму.
Травой шуршала ведьма на поляне.
О, долго ли мерещились ему
Ордою разобщенные славяне?

Пусть это было в давние года,
Но и сегодня в нас не вспыхнет жалость:
Измена одинакова всегда,
В какой бы модный фрак не наряжалась.

ЖАТВА

Нет, не закат кипел, а пламя
Плескалось морем золотым.
И звёздный крест вставал над нами,
Над краем, грозным и седым.

И ты была такой покорной,
Не зря среди осенних трав
Нас находил высокогорный
Неуловимый дух дубрав.

И золотой корабль стремился
Туда, где бездны глубоки,
Казалось, мир едва родился
И просит ласковой руки.

Я целовал тебя, и снова
Мгла набегала и плыла.
И отзывалось медью слово,
Стучащее в колокола...

Не был рябым Митька, а был сильно веснушчатым и конопатым. До рыжести. А звали Митьку — Ручей. Ручьи любил, значит. В детстве я так дружил с Митькой, что врозь мы никуда и не ходили — только вместе. Рыбачить, летом, вместе. На лыжах, зимой, вместе. И в школе учились вместе.