Об анимэ «Ковбой Бибоп» я узнаю, когда учусь в институте. Тогда же я пересмотрел множество многосерийных мультфильмов японского производства — по совету, называя условно, лидера нашего анимэ-клуба Марии, она носила ранец со значками, на которых красовались изображения знакомых героев, читала-коллекционировала манга и знала-пересказывала столько сюжетов, сколько нам, студентам младшего курса, не снилось. Некоторые парни, в том числе и я, думаю, пытались ей понравиться, поэтому и смотрели то, что она советовала. В большинстве своём это были девчачьи анимэ, где главные герои в основном девчонки.

Федор оглянулся. Мимо проходили дети, нарядные, как елочные игрушки. Ветер задирал юбку женщины. Затягивался сигаретой продавец. В витрину с цветами смотрелся панк. Через десять минут Федор уже сидел на стуле напротив усатого человека, который тоже сидел на стуле, и между ними не было никакого стола. Только мягкий ковер на полу, рисунком изображающий шкуру убитого тигра. «Джабраил — имя ангела… А смерть по-немецки мужского рода… Но по-русски она, смерть, — женщина… с которой я когда-то мечтал сыграть свадьбу... Смерть же по-немецки — Der Tod…»

Игорь Фунт представляет свой мини-рассказ на знаменитый и популярный конкурс коротких скетчей им. О.Генри. Учреждённый нью-йоркской компанией Vadimedia. При информационной поддержке газеты "Новое русское слово" и "Нового журнала". Рассказы-соискатели должны обладать характерными свойствами прозы О.Генри — оптимистическим взглядом на жизнь, острой иронией, динамичным сюжетом и неожиданным финалом. Таким, каким нам видится представленный Игорем скетч про неугомонного капитана «Лунтика».

Сборка человека начинается с хвоста. Черный квадрат — это радикализация установок спрятать человеческий хвост. Человек — это хвост человека. Не отрезай себе хвост — обезьяною станешь. Не пришивай хвост человечеству — пришьёшь себе. Один ли хвост у человека? У человека куча хвостов, которые прорастают в иные измерения. Человек — многослойная обезьяна. Человек — это не хухры-мухры плюс хвостик.

"Девушка, а можно с Вами познакомиться?" — "Нет..." Прошло много лет… Продолжение Вы можете увидеть, если в метро Вам попадётся седой старичок, который активно пристает к девушкам. Это он. На старичка даже обратила внимание администрация и говорит, что скоро в метро в каждом вагоне сделают «места для девушек, которые хотят познакомиться с этим старичком».

В тени раскидистого дуба стояли трое: верзила о крупном, обвислом, похожем на лемех носе по имени Пошел Вон, юная аршиночка, блондинка бальзаковского возраста с родовым пятном в глаз и щеку, какие случаются у коров или лошадей, Оля Фу-Фу с наследством от отца в виде Оле-говна, и человек стальной выдержки — речь о И-горе по фамилии Ум-Ник, поникшем умом слезливом молодом старце.

Врачом я мечтала стать с детства. Может быть, с тех вечеров, когда обходила с мамой её больных. Или с той ночи, когда сестра привезла из Москвы мою мечту — большую куклу с закрывающимися глазами. Я лежала, крепко прижимая её к себе, и слушала, как с кухни доносится громкий шёпот: мама рассказывала, что в город привезли помидоры в вагонах, не помытых после коров — а у тех вскоре нашли какую-то жуткую болезнь, — и как их, медиков, подняли по тревоге, как они сбились с ног, проверяя дом за домом — с милицией, дружинниками, солдатами… Странно: не помню, чтобы мама надолго пропадала — или это было мне привычно?

Площадь бурлила. Словно в праздничный день, она была расцвечена знамёнами всех цветов радуги — синими, голубыми, жёлто-чёрными, жёлто-синими, красно-белыми, звёздно-полосатыми, бело-сине-красными и просто чёрными и красными. Словно в праздничный день, над ней висел гул десятков тысяч голосов, но голосов не праздничных, не весёлых, а угрюмых и гневных: нация пробуждалась после столетий молчания, гнёта и рабства. В толпе то и дело раздавались крики...

Вытягивая аорту из груди и нервы, перевитые в жгуты, из предплечий, затянул финальную композицию сямисэн, обрамлённый редким ритмом каменного барабана. Не выдержав напряжения, он остановил кино, потянулся за стаканом, наполовину полным дешёвой водки, снял чугунные ноги с табуретки и, так и не скинув униформу, вышел на балкон, разминая в пальцах эрзац-сигарету. За спиной автораном включившийся классик напевал Wish you were here.