...Никогда не забуду корреспондента газеты Южного фронта “Во славу Родины” Григория Смирнова. Он был прикомандирован к нашему штабу незадолго до окружения. Среднего роста, самой заурядной наружности, русый, короткостриженный, в выгоревшей пилотке, в гимнастёрке рядового с нашивками старшины, в растоптанных кирзачах, точно таких, как и у большинства из нас, с револьвером системы Наган калибра 7.62 на боку и фотокамерой “Репортёр” – вот его краткий портрет.

Очень страшно осознавать, что если бы в августе 1944 года в Люблин не вошли советские войска, то Майданек продолжал бы существовать неопределённое время. Может быть, до сего дня… Но эту мысль, как и память о советских освободителях, гонят прочь «благодарные» европейцы.

Всё-таки надо хранить свои старые статьи. Разве могла я думать в далёком 2007-м (особенно далёком – потому что – мирном), что когда-нибудь вот так, со слезами на глазах, буду перечитывать записанное о Луганске? Сейчас ассоциация с названием города – горе. Снимки смертельно раненных снарядами луганчан, чьи последние взгляды зафиксировали камеры случайных свидетелей, невозможно забыть. И еще – разрушения...

Именно хиджаб, как показывает мониторинг сообщений СМИ, стал едва ли не главным камнем преткновения в отношениях сначала европейской, а потом и нашей общественности к мусульманам. Именно этот «религиозный символ» вызывает отторжение как у европейских консерваторов, так и у либералов, и Запад предпринимает постоянные усилия, чтобы заставить живущих в Европе мусульманских женщин расстаться с покрывалом.

Вообще, рассуждая об экономике, мы не упоминаем существенную вещь. В основу любой экономики положена цена человеческой жизни, вот что важно. Этим, прежде всего, и различаются азиатский и европейский способы производства, финансовый и промышленный капитализмы...

В 1907 году в Париже русские начинающие поэты организовали литературный журнал “Сириус”. Каждую неделю они собирались и обсуждали свои сочинения. Самым плодовитым из всех был некий юноша с круглым лицом и претензией на аристократичность. На каждое собрание он приносил не менее двух рассказов и гору стихов. Никто его тексты всерьёз не воспринимал, потому что считали их совершенно бесталанными. Юноша, однако, не опускал руки, приносил новое, и опять подвергался жесточайшей критике. Звали его Алексей Николаевич Толстой.

В отличие от пушкинского Сильвио, Россия – не романтический герой. Ответ воровскому либерализму оказался страшен. И – ровно по той же логике, по какой, уничтожая коммунизм, били по России, - произвели зеркальный ответ: отвергая либерализм – отвергли Запад.

С чего все начиналось? Великое княжество Московское стало осознавать себя прямым наследником прежней, домонгольской великой Руси, державы, имевшей высокий статус в христианском мире. Москва, один из осколков той Руси, во времена Дмитрия Донского ставит себя в центр русского мира (этакого не совсем дружного «содружества независимых государств» — удельных княжеств), накапливает силы, составляет военно-политический союз князей. Словом, усиливается политически, экономически и в военном отношении.

Мир оказался в том самом пункте, где он был в тридцатые годы. Но надежд меньше. Демократия дискредитирована рынком. Принципы либеральной демократии трудно противопоставить фашизму, потому что именно либеральная демократия сегодняшний фашизм и подготовила. Когда беглый олигарх собирает оппозицию автократии – это лишь усугубляет социальный парадокс. Социализм уничтожен.

Несколько лет назад меня потрясли эти кадры – какие-то красные твари – двухметровые черви вылезают из своих трубок, расположенных вокруг чёрных курильщиков – гейзеров, выбрасывающих ядовитый кипяток в рифтовых разломах Мирового океана. Эти черви живут почти в кипятке серной кислоты, в вечной темноте, при страшном давлении. У них нет рта и кишечника. Там, вокруг чёрных курильщиков, кипит странная жизнь: бактерии, черви, крабы, креветки – и рыбы-хищники. ...Я всё думаю, чем, какой энергией питаются пархоменки, ольшанские и иже с ними.