Всё как-то внезапно и крепко связалось: Булгаков, Вязьма, сокровище купцов Плетниковых и это странное, нахлынувшее в истекающем декабре предчувствие, что в грядущем, уже почти ощутимом году я буду заниматься кладоискательством.
Ушедший год стал годом восстания. Весной я набрался отваги, уволился с работы и за три месяца закончил роман, который иначе было не написать.
Мой бунт был вызван отчаянием. Дань, которую затребовала необходимость, оказалась несправедливой и непосильной. Я давно осознал: жизненная необходимость есть кесарь. И кесарю – кесарево. Я держался за работу, потому что по-другому было не выжить, и урывками, в часы блаженного уединения, сочинял книги. Это было моим движением вверх, моей лестницей в небо.
