Тихая полумгла. Весь отряд пошёл на дискотеку, а он не захотел. Настроение не то. Вот и остался присматривать за корпусом, на дверях которого не было замков (разве только щеколда на двери девчачьего туалета). Он сидит на прохладном каменном подоконнике и смотрит на паука, медленно ползущего по очередному слою паутины.

Надира распустила волосы и, поведя, как в рекламе бальзама, головой, застыла в романтичной позе русалки. Благо шумевшее в нескольких метрах море помогало создать необходимый эффект. Волнующаяся синева выгодно отражалась в задумчивом взгляде и оттеняла некоторое усилие, которое требовалось, дабы не растерять меланхоличную сосредоточенность.

Уместно будет спросить: можно ли так безоглядно, без малейших колебаний поверить какому-то Постановлению, как поверил в него Савва? Нет ли здесь перехлёста со стороны автора? (Мы даже видим, как кое-кто покачивает головами). Но ответ однозначный: можно! Асинцы — скептики ещё те, но уж если во что поверят, то решительно и сразу. Вспомнить хотя бы те безумные годы на стыке восьмидесятых и девяностых, когда кто сам в политику ринулся, а кто с огромным любопытством — к телевизору: что же эти новые деятели начнут вытворять?

Средняя группа детсада возвращалась с прогулки. Навстречу малышам по коридору, в направлении своего кабинета, шагала неделю назад утвержденная в должности заведующая — поборник чуть ли не воинской дисциплины и абсолютной тишины в учреждении.

В это время нарядная девушка обдуманно выбирала мороженое. Она слышала этот краткий обмен репликами и, не обременённая понятием тактичности, в голос предложила своему молодому человеку: "Вить, давай и ему купим мороженого!"

Не было никаких приказаний Каробину насчет того, чтоб взять здесь, у теплого мелководья, и до потери пульса обрадоваться. Но все же позволил себе поулыбаться, когда пошагал немного по мягкому донному песку. Выпала молодому солдату минута отдыха, и благодарен он реке, солнцу, ласточкам в просветах белых облаков. И конечно, командиру своей роты.

Осознание приходит медленно, но приходит. Аня даже не бьется в истерике в «я-тебе-не-верю-ведь-просто-не-может-быть», потому что знает Ванька с пеленок. Он мог всё, что угодно. И погибнуть у этого дурака мозгов тоже хватит. Аня спокойна, как всегда, только почему-то дрожат ноги, а во рту внезапно стало сухо.

До конца урока Федя укрылся в туалете, благо тот рядом с кабинетом русского и литературы. Правда, и сюда могла заглянуть Евдошка, но, во-первых, у нее урок, а во-вторых — уже пол-урока позади, и если кто-то из учителей решил инспектировать сортиры, то почти наверняка сделал это в первой половине, сразу после перемены.

Из серии «Читая Хармса»...